Дом 13, квартира №… Сатирический роман

– Не тормози, Мамон, я с тобою…

– Да нет уж, Звездочёт, это я с тобою… а лучше бы без тебя.

– Молчи, пузырище, будь хитрым. Может быть, стучат не из милиции и не коровины хозяева. Будем встречать, – мужественно произнёс Марксишко и, схватив со стола нож, с размаху вогнал его в пол. – Вдвоём мы – сила.

– Толечка, а не нужно ли мне спрятаться? На всякий случай. Групповухой ведь несёт, – дрожа всем телом, наставлял Савраскин.

– Что год сидеть, что два – безразлично, за корову много не дадут. Я убегать не стану.

– Тебе бежать некуда, ты дома, – заметил Иван. – А я и год сидеть не хочу… поэтому собираюсь прятаться.

– Кры-са! – завопил Звездочёт и гордо поднял голову. – Горе мне, стыдно мне за своего брата, за этого тщедушного человечка. Иди, холоп! – взревел Анатолий, поглядел убийственным взглядом на Савраскина, но безрезультатно, а затем широким жестом, словно царь, указал на шкаф. – Там тебе место в час великих потрясений и испытаний.

– Спасибо, Толенька, я мигом. На сегодня лимит мой на подвиги исчерпан, – трусливо заиграла челюсть Ивана.

Пыхтя во все дыры и обливаясь потом-то ли от усердия, то ли от страха – Савраскин протиснулся в узкую дверь шкафа и затаился…

В воздухе неприятно засмердело…

– Вот я и один! Но каков!.. – бросил реплику Марксишко и пошёл открывать калитку.

Вскоре настороженные уши Савраскина уловили беседу Анатолия с его соседкой Дуняшей. Несмотря на обращение знакомых к ней таким ласковым именем, Дуняше было лет эдак… в общем, революцию она немного не застала; лаконичнее говоря, была в возрасте, когда женщина всё и всегда узнаёт первой из достоверных источников под клятву и истинный крест.

– Толик, что я узнала, что узнала!..

– Говори короче, уходи быстрее, Дуняша, – пробурчал Звездочёт.

– Не перебивай. Такая новость, такая новость!.. Лёня, наш-то сосед, из уборной не выходит, поди уж, целый час сидит.

– Вот невидаль. Может, он животом мается? Ты что, время засекала?

– Да у меня часов нет, – возразила старушка Дуняша. – Но сидит долго.

– Пусть себе сидит. Мне-то что? – удивился Анатолий.

– Так к нему милиция приходила, а он всё равно не выходит.

– Набедокурил, наверное, сквалыга, вот милиция и пришла.

– Не бедокурил он вовсе. Чернецкого Павла, директора общественного туалета, корову знаешь? Пёстренькая такая.

– Ошалела? – возмутились в Марксишко все мужицкие начала и концы. – Лично не знаком, зачем мне корову знать? Она ж не баба.

– Это не важно. Важно, что её украли, – очень даже весело сообщила Дуняша ехидным голоском.

– Кого украли?

– Корову… рогатую, пёструю.

– Пёструю?

– Пестрее не бывает.

– Где?

– На лужке. Павел оставил её пастись, а пришёл через часок – увели.

– А почему он так рано забеспокоился о ней?

– Жена забеспокоилась, а у него дела… какие-то в уборной… Главное, что через час…

– Может быть, сама ушла? – не верилось Марксишко, что так быстро раскрылась пропажа.

– Куда же она уйдёт?.. Одна?..

– Куда? К быку, наверное.

От подобной неожиданной версии Дуняша вытаращила глаза.

– Вот как бывает… А я-то не додумалась. Ничего, сейчас милиция ходит по дворам да расспрашивает, кто что видел. Пойду и скажу насчёт быка – вдруг премию дадут за догадку. – Дуняша крутнулась на месте с ловкостью гимнастки и лихо засеменила прочь, крикнув напоследок: – Если премию дадут, я тебе, Толенька, пачку сигарет куплю.

Стоило собеседнице ретироваться, как Марксишко почти влетел в дом, с такой прытью, похвастаться которой он не мог уже давно.

– Полундра, Иван, сейчас менты будут здесь. Вылезай из шкафа, – дрожа от страха, скомандовал Анатолий.

Савраскин слышал всё… Обомлев и представив себя в полосатых костюме и шапочке, да ещё на скамейке за решёткой, Иван вывалился из убежища и, закатывая глаза, воскликнул:

– Горе мне! Я так сильно любил свободу!

– Ты какого рожна разлёгся тут? Вставай, нужно мозгами шевелить, – негодовал Марксишко, предчувствуя, что вновь отдуваться будет он один.

– Толечка, пока не поздно, давай выведем корову на улицу…

– Поздно, – оборвал Марксишко. – Следует придумать что-нибудь иное.

– Толя, а затея-то с коровой – твоя. Отпусти меня, пожалуйста, не оставляй двоих малых деток без кормильца, – почти зарыдал Савраскин.

– У тебя малые дети?! – возмутился Звездочёт. – На прошлой неделе я видел старшего твоего с девахой, шли под ручку; а младшенького застукал недавно в магазине, вино покупал… замечу, покупал не одну бутылку, а несколько.

– Что сделаешь, балуется иногда молодёжь, – оправдывал Иван сына. – Мозги нынче у неё зелёные, неокрепшие, глупые.

– Тьфу на тебя, червь! Я и без тебя управлюсь, – гремел Анатолий, метая слюну.

Повторять Савраскину не потребовалось. Не успел Марксишко выругаться, как Иван захлопнул калитку со стороны улицы и покатил в сторону своего дома, обгоняя лающих на него дворовых псов. В раздумье Марксишко присел на стул.

– Соображай, соображай… – внушал себе Анатолий.

Внезапно он подскочил и, ринувшись к шкафу, принялся что-то искать. Вернулся Марксишко с листком бумаги и огрызком карандаша.