След Бремера

Ноланд привстал в кресле и ответил на рукопожатие. Ладонь рыцаря была сильной и горячей.

– И вам мир, сэр Арчибальд, – сказал Ноланд.

– Не желаете распить со мной бутылочку доброго луарского вина и рассказать о своих странствиях, уважаемый Олмстед?

– Вынужден отказаться. Я соблюдаю заповедь учения о Пути и не пью спиртное.

– Как любопытно! – воскликнул Арчибальд. – Я тоже иногда ее соблюдаю! Однако удовольствие – один из пяти баалов свободного человека, и отказываться от него неестественно. Но рыцарство, конечно, уважает веру путников: я готов взять на себя ваш бокал вина, покуда вы пьете родниковую воду.

– Сожалею. Дальняя дорога утомила меня, и мне нужен сон.

– Понимаю, – сказал Арчибальд, – завтра утром я жду вас в зале без всяких отговорок. Уверен, вы можете рассказать много интересного, а я очень люблю истории.

Ноланд замедленно кивнул. Арчибальд пафосно раскланялся и вышел, громко топая и позвякивая шпорами. Со спины было видно, что русая коса рыцаря украшена роскошным атласным бантом. Трактирщик шлепнул себя по лысине и сказал:

– Принес ты сюда проблем, парень! У тебя еще патроны есть?

– Есть, но я не могу отдать все – места здесь опасные, – сказал Ноланд, подумывая о том, что за всю жизнь стрелял из револьвера всего раза два или три.

– Тогда комната Олмстеда твоя только до утра. Лучше тебе здесь не задерживаться.

– Да уж, для беседы с сэром Арчибальдом у меня не хватит фантазии.

– Это совершенно исключено, – сказал трактирщик. – Он тебя раскусит, и мне несдобровать. Да и тебе. Потому завтра с утра пораньше тебе нужно отбыть.

– Хорошо. Но кто такой Олмстед?

– Запомни, что для рыцарей Олмстед – это ты. А насчет него я сказал как есть. У Олмстеда в гостинице постоянная комната, он путешественник. Бывает здесь не чаще раза в месяц. Надеюсь, сегодня он не заявится.

Как и большинство номеров гостиницы, комната Олмстеда представляла собой скромную каморку с единственным окном и простым убранством. Оштукатуренные стены, скрипучие половицы, кровать с матрасом, набитым душистым сеном – ничего особого.

Главным отличием был внушительный шкаф, забитый книгами, но абсолютно не похожий ни на библиотечный шкаф с бездушной классификацией, ни на стеллаж книжного магазина, где корешок к корешку стоят свеженапечатанные томики сходного размера и, что особенно безотрадно, сходного содержания. Здесь же царил хаос, и ни одна книга на полке не походила на другую. Как будто библиотеки разных стран и времен решили провести ревизию и исключить из своих каталогов все книги, которые выбиваются из общей массы габаритом, толщиной и обложкой, а затем выкинули их на задворки мира, чтобы забыть навсегда. Но кто-то искал их и нашел. Только в этом шкафу огромный том со слипшимися за сотни лет страницами мог соседствовать с современным карманным изданием. Здесь собрались изгои и бунтовщики книжного мира, о содержании которых можно было лишь догадываться.

Стол Олмстеда сплошь покрывали географические карты. На самой крупной раскинулся Южный Сандарум, весь исчерканный линиями маршрутов. На региональных картах контуры местности скрылись под многочисленными закорючками пометок с указанием широты и долготы, на полях не осталось свободного места от записей мелким почерком. Рядом громоздилась стопка атласов, придавленная тройным канделябром.

– Ничего здесь не испорти, – сказал Ферапонт, вручая Ноланду ключ от комнаты, – я распоряжусь, чтобы с кухни тебе принесли обед и провизию в дорогу. Постель не выдам – одну ночь поспишь и без белья. В бане всегда есть горячая вода. В зал попрошу не спускаться – чревато.

– Спасибо. Разбудите меня утром пораньше.

– Да, с рассветом будь готов отправиться. И еще одно, – сказал трактирщик, понизив голос, – справа от тебя через два номера находится комната приора. Не попадайся ему на глаза, даже близко туда не подходи – он параноик.

Хоть Ноланд ни разу не встречался с приором ордена, по спине пробежал холодок плохого предчувствия.

– Он сейчас там? – спросил Ноланд шепотом.

– Скорее всего. Приор не проводит время с младшими офицерами в зале. Он предпочитает приглашать их в свои апартаменты и орать, – сказал трактирщик и ссутулившись ушел, что-то бормоча под нос.

Превозмогая желание тут же повалиться на сенник, Ноланд решил освежить географические познания и отыскал на столе карту северной Эпимахии клеттов. Он с величайшей аккуратностью извлек ее из общего вороха и расстелил на поверхности стола. Гостиница "Эпос" нашлась без проблем – на ней пересекалось больше половины маршрутов.

Ноланд достал из рюкзака собственную карту и отметил координаты гостиницы. Четкое понимание своего местонахождения придало уверенности, несмотря на временность стоянки и опасное соседство с рыцарями. С начала Пятой эпохи орден стал орудием Культа баалов и подчинялся, помимо своего Великого магистра, понтифику Луарции. Все рыцари – убежденные баалисты, и ничего хорошего ожидать от них не следует. Зачем они разыскивают его отца?

Официант принес обед и корзину с дорожной провизией. Ферапонт не поскупился, и рюкзак Ноланда потяжелел вдвое, превратившись в мечту путешественника: полный еды и вещей на все случаи жизни. Ноланд с аппетитом съел густую похлебку с горячими булочками и продолжил разглядывать карту. Вокруг гостиницы в радиусе полусотни километров таинственный Олмстед отметил несколько десятков мест. Нужно было определиться, к какому из них отправиться утром.

Гостиница стояла на крупном тракте, соединяющим государства. Следуя по тракту на северо-запад, любой мог через горную дорогу попасть в Луарцию, а если отправишься на восток и пересечешь лес Ружфур, то ты уже на перепутье между Нааром на юго-востоке и Эббой на северо-востоке. Но казалось очевидным, что экспедиционную команду отца следует искать не на центральном тракте.

Местность вокруг гостиницы оказалась вовсе не такой безлюдной, как ожидалось от заповедных земель Эпимахии клеттов, – сказывалось наличие рядом торговых путей и близость к границам других стран – попадались хутора, крепости и маленькие деревушки. Ноланд стал водить пальцем от гостиницы по спирали, вчитываясь в названия мест: Колодец, Хутор Никанора, Овраг, Разрушенный дом, Лагерь геологов (отмечен карандашом), Залежи белой глины, Деревня Прасина, Оливы, Руины храма № 11 (что бы это могло значить?), Кроличьи норы, Вереск, Мельница, Пшеничные поля, Хутор Леандра, Лесопилка… Ноланд почувствовал, как после всех событий и сытного обеда начали слипаться глаза. Но что-то из прочитанного засвербило в сознании, словно перчинка, попавшая в нос. Ноланд вернулся по карте назад и торжествующе хмыкнул. Вереск! Единственное сохранившееся слово из отцовской записки в пещере. Никаких комментариев к этому обозначению Олмстед не оставил, но большего и не требовалось.

Ноланд решил расспросить о вереске Ферапонта – старик не может не знать, что творится в паре десятков километров от гостиницы. Прежде чем он покинул комнату, на этаже хлопнула дверь и послышались тяжелые шаги, заставившие половицы взвизгивать. Некто быстрой походкой прошел по коридору и спустился вниз. Ноланд осторожно выглянул и увидел, что дверь в комнату приора – штаб отряда – приоткрыта.

В уборную ли пошел приор или навестить подчиненных, но несколько минут комната будет пуста. Второго шанса разузнать что-нибудь о миссии рыцарей могло не представиться, и Ноланд решился, хотя сердце застучало паровозом.

Он прошел по коридору на цыпочках и заглянул в апартаменты приора. Внутри никого не оказалось. Мебель здесь передвинули на манер кабинета, и стол располагался напротив окна. Рядом с роскошной пепельницей из обсидиана Ноланд обнаружил словно награду за риск походный журнал. Последняя запись сообщала, что отряд "Громада" встал на постой в гостинице "Эпос" до получения разведданных.

Ноланд пролистал первые страницы. Девятого октября прошлого года Орден Совершенства по распоряжению понтифика Луарции сформировал и отправил отряд "Громада" на поиски реликвии Четвертой эпохи под названием Сфера Тидира. Решено воспользоваться наработками баргенского ученого Теодора Бремера, занятого исследованием Великой загадки Эпохи рока. След его экспедиции должен привести к местонахождению сферы. Нельзя допустить, чтобы она стала достоянием общественности. Ради всеобщего блага и во имя человечества отряд "Громада" призван Сферу Тидира уничтожить.

Увлекшись чтением, Ноланд не расслышал шаги по лестнице. Лишь когда рыцари ступили на скрипучие коридорные половицы, он понял, что бежать поздно. Поспешно раскрыв журнал на последней записи, Ноланд, чувствуя себя последним олухом, залез в платяной шкаф.

В комнату вошли двое.

Глава 8. Охота

Застолье длилось третий час. Половина рыцарей уже покинула общий обеденный стол и разбилась на компании по несколько человек, которые убивали время за игрой в кости или карты. Табачный дым заволок зал и смешался с кухонным чадом. Четверо караульных, вынужденные стоять смирно, потели и с наслаждением ловили редкие дуновения ветерка со стороны окон. Отойти они не имели права, поскольку отвечали за сохранность расставленных вдоль стены кавалерийских карабинов отряда, начищенных и заряженных.

Арчибальд декламировал перед братьями-рыцарями свою новую поэму, посвященную великому охотнику и не менее великому зверю. В первом угадывался он сам, а второй воплощал в себе ужас всех мыслимых монстров и чудовищ, выведенных алхимиками Кха в Эпоху рока. Зверь сочетал в себе глупость, коварство и наивность, а великий охотник обладал дивным остроумием и находчивостью, отчего борьба превратилась в комедию. Пирующие рыцари взрывались хохотом и колотили кулаками по столу, умоляя Арчибальда дать им передохнуть и промочить горло без риска выплюнуть вино при очередной хохме.

Когда победа охотника была близка, а вместе с ней – охраняемые зверем сокровища и принцесса, в зал спустился приор Галад, как всегда хмурый и с поджатыми губами. Седые напомаженные усы, безукоризненно уложенные кончиками вверх, резко контрастировали с кроваво-красной кирасой. Рыцари перестали хохотать и поднялись с мест в знак приветствия старшего офицера обладателя пяти колец и члена капитула.

Не давая команды "вольно", сэр Галад неспешно прошелся вдоль стола и остановился перед Арчибальдом. Тот стоял залихватски выпятив грудь, подумывая ввернуть в поэму пару строк про испортившего охоту чвана в звании приора. Грушевидное лицо раскраснелось, губы лоснились от жира, на кирасе блестели капли вина.

Приор официальным тоном попросил Арчибальда принять участие в совещании, и вдвоем они отправились наверх. Поднимаясь по лестнице, Арчибальд обернулся и подмигнул продолжавшим стоять рыцарям. Те ответили улыбками и неприличными жестами.

– Развлекаешься, а? – спросил приор, когда они вошли в комнату.

– Приношу щедрую жертву Зеленому баалу, – сказал Арчибальд, поигрывая перстнями.

Сэр Галад уселся за стол, оставив Арчибальда стоять посреди комнаты и щуриться на солнечный свет.

– Я про твои стишки. Смех поощряется, но до тех пор, пока ты не посягаешь на честь командования. Мне показалось, в поэме ты упомянул своего приора?

"Мысли он мои прочитал что ли? – подумал Арчибальд, – или невысказанные слова переполнили рот и отпечатались на щеках?"

– Никак нет, сэр Галад. Вы мне как отец, могу в этом поклясться пятью баалами.

Арчибальд ненавидел отца и когда получил письмо о том, что тот скончался, устроил веселую попойку. Приор, будто забыв про собеседника, достал из ящика толстую сигару, гильотинку, шпон и спички. Ритуал раскуривания был выполнен в молчании и с максимальной тщательностью. Наконец сэр Галад удовлетворенно выдохнул дым, сигара застыла в унизанных перстнями пальцах, тлеющий кончик смотрел Арчибальду в глаза.

– Не полагается тебе сразу пятью клясться. Когда будет пять перстней, тогда и щегольнешь. А пока, матросик, клянись любым баалом, но не Красным – воин из тебя ущербный.

– Надеюсь, поход под вашим командованием даст мне шанс проявить себя и капитул рассмотрит мою кандидатуру на вручение перстня, сэр Галад.