Я умру, если остановлюсь…

– Я привык уже, справлюсь.

– Ты не понял, я поеду с тобой, – улыбнулась она. – Я так и не сказала, кем работаю? Да?!

– Нет… то есть… – залепетал Мэтью. – То есть да, не сказала!

– Я журналистка, меня отправили в Лас-Вегас, чтобы изучить проблему, связанную с нехваткой пресной воды, колоссальная доля которой уходит на нужды туристов, а не местных жителей. Но твоя история… чёрт, – прищурившись, закивала она в такт барабанной дроби, что отбивал слегка замедляющийся поезд. Мэтью подметил замедление уже минуты три назад, он овладел этим навыком в совершенстве – ему удавалось распознать малейшие перемены в скорости движения.

Ещё бы, от этого зависела его жизнь!

– Ничем непримечательная история, – пожал плечами Мэт.

– Чёрт! – возбуждённо выругалась она, что окончательно обескуражило Мэтью. Ругательства шли ей так же, как смирительная рубашка подошла бы пилоту истребителя F-22 «Raptor» в самый разгар боевых действий.

– Чёрт… – с наиглупейшей улыбкой повторил он.

7

– Нам бы перекусить чего, – едва поспевая следовать за Мэтью в последний вагон, сказала Эмма.

Поезд практически остановился. В проходах тут и там уже появлялись люди, маневрировать между которыми юной журналистке было не так уж и легко, чего нельзя было сказать о мужчине в старомодной багровой куртке, умело скользившем сквозь толпу.

– Найдём фургончик, где продают еду. Только вот одна проблема: в городах вроде Вегаса и Нью-Йорка слишком много народу, слишком много очередей… – и тут его вдруг осенило, нотки радости и облегчения проскочили в его голосе. – Я дам тебе денег, а ты купишь нам еды!

– Ещё чего?! – возмутилась Эмма, и Мэт понял, что слишком рано обрадовался попутчице. – Я хочу увидеть, как ты это делаешь!

Двери вагона распахнулись, и пассажиров тут же объяли духота и дух азарта.

– Чёрт! – шепнул он едва слышно, выскакивая на перрон.

8

– Здравствуйте, у меня редкое заболевание, при котором я не могу долго стоять на месте… – затараторил Мэтью, как только они с Эммой встали в очередь у ближайшего фургончика, из которого доносился аппетитный аромат жареных сосисок и дешёвого крепкого кофе.

Точнее Эмма встала в сторонке, сквозь смех наблюдая за тем, как мужчина с угольно-чёрными английскими усами, будто сам Эркюль Пуаро сошёл со страниц романа дабы отведать местных уличных деликатесов, с неким недопониманием и растерянностью смотрел на трещавшего Мэтью.

– И?

– Я займу очередь за вами? И могли бы вы её придержать для меня?

– Ну, – Эркюль задумчиво почесал лысину, обрамлённую чёрным серпом волос. – Хорошо.

Не успел тот закончить фразу, как Мэтью сорвался с места и начал вырисовывать круги вокруг фургона. Какое-то время Эркюль наблюдал за ним, как за дрессированной собачкой, бегающей на задних лапках по арене цирка. Могло показаться, что он не воспринял всерьёз слова мужчины в старомодной багровой куртке, однако когда пришло время, и сзади в очередь пристроился худощавый парнишка в майке и гигантских очках, тот объявил нечто вроде: «Слушай, приятель, за мной занял вон тот парень, который носится по улице как угорелый. То ли не все дома у него, то ли что, чёрт его знает. Но ты это… пустишь его, когда он подойдёт?» На что парнишка гнусаво ответил согласием и присоединился к просмотру реалити-шоу.

Эмма улыбалась сквозь пелену сомнений. Услышав в поезде рассказ Мэтью, она подумала, что незнакомец решил подтрунить над ней, однако теперь Эмма недоумевала… или розыгрыш зашёл слишком далеко, или он действительно болен тем, что по его словам называется «Эффект Колибри». Правда, наведя справки в сети, она так и не нашла о болезни ничего, кроме двух-трёх статей, размещённых в сомнительных любительских блогах.

Теперь её журналистским долгом было выяснить правду.

Она была настолько погружена в размышления, что и не заметила, как подошла очередь Мэтью. Он заказал пару хот-догов «И в один, пожалуйста, добавьте что-нибудь острое, очень острое!» и два эспрессо с собой.

Эркюль же, жадно уплетая двойной чизбургер, ещё пару минут постоял напротив фургона-забегаловки, наблюдая за новоиспечённым другом, после чего, так и не увидев больше ничего интересного, отправился в сторону ближайшего казино. Он и представить себе не мог, что за подарок для него приготовил этот жаркий, даже по местным меркам, денёк. Через пару часов Эркюль Пуаро, более известный среди своих как Генри Бакер – наиобычнейший и скучнейший клерк из всех клерков Лос-Анджелеса, сыграет в автомат Megabucks. И выиграет! Один из крупнейших выигрышей за всю историю казино, которое последующие лет двадцать-двадцать пять будет выплачивать ему по 1,7 млн. долларов в год.

И когда Эмма откусила хот-дог, знатно сдобренный самой ядрёной горчицей, что имелась в фургончике, Мэтью понял, что в столице азарта можно получить не только баснословные деньги.

9

– До сих пор рот горит! – Эмма треснула Мэтью по плечу, на что тот ответил очередной порцией истерического смеха. – Не смешно!

– Вот это я понимаю – острая на язычок! – продолжал он, на ходу загибаясь от коликов в животе.

– Вот значит как! – она сложила руки перед собой и повела носом, от чего веснушки на нём будто потемнели. Наигранно хмурая и злая, Эмма привлекала Мэтью всё больше и больше. Она обладала редким чувством юмора, умела посмеяться над собой и, что не менее важно, относилась к нему как к здоровому человеку.

Они шли по раскалённому асфальту вдоль Фримонт-стрит, глядя на дома, ограждённые невысокими заборами. Палящее солнце беспощадно высасывало все краски из пустыни, о чём свидетельствовали выцветшие стены и крыши одноэтажных строений. Однако кустарники, кедры и пальмы пестрили зеленью, что создавало невероятный контраст. Хотя, говоря о контрастах, нельзя было не заметить, как жилая зона отличалась от центра города, где на туристов грозно взирают высотки, а манящие вывески сверкают радушием, завлекая путников в свои алчные объятия.