И доспехи мои бы сверкали.
Я бы спас от дракона две сотни принцесс,
И завлек бы сердца их стихами.
Я возглавил бы войско из сотен знамён,
Дав последний совет копьям острым.
Мы дрались бы во славу грядущих времен,
Шанс давая на жизнь новым вёснам.
И чудовищно сильный, безжалостный враг
Напоил бы клинок моей кровью.
И, уже без меня, всеобъемлющий мрак
Был повержен бы в битве с любовью.
И звенели бы лютни в цветущих садах,
Провожая холодную зиму.
И в журчащих под музыку тихих стихах
Прозвучало бы вдруг мое имя.
И хотела бы россыпь сверкающих звезд
Засиять на седом небосклоне
Над приютом историй и тающих слез,
Где я был бы молвой похоронен.
Девушка-фотограф
В антракте юбилейного концерта,
На празднике любителей искусства,
Спросили у известного поэта
О самом сильном в жизни его чувстве.
«Не помню, сколько лет прошло уж ныне,
Быть может, сохранилось что на флешках…
Немного пьян, в своем привычном стиле,
Стихи читал я в крохотной кафешке.
И было все довольно монотонно,
Но все же необычным стал тот вечер:
Была в кафе том девушка-фотограф,
Что делала альбом той теплой встречи.
Я, может быть, ее бы не заметил,
Выискивая строки в своих книжках,
Но в том кафе, в нарочно тусклом свете
Глаза ее сверкали, словно вспышки.
И все же, там, где шумно и свободно
Веселье разливалось, словно пиво,
Приветливая девушка-фотограф
Скрывала свою грусть за объективом.
В усталом ритме тихих разговоров
Я стал ронять со сцены свои строчки.
Хотелось мне, чтоб девушка-фотограф
Увидела меня лишь среди прочих.
И, будто вышивая гобелены,
Я стих читал, невольно ей любуясь,
И вот она, меня засняв на сцене,
Впервые за тот вечер улыбнулась.
Закончив монолог свой многословный,
Уйдя широким шагом за кулисы,