Люди и чудовища

Арон видел побелевшее лицо наемника, растущий страх в его глазах. Тени не делали пока ничего, только слегка касались человека. Арон знал, их прикосновение ощущалось по-разному. Как прохлада змеиных тел. Как бархатное полотно. Как шершавая кора. Но каким бы прикосновение ни было, в любое мгновение любая из Теней могла стать удавкой на шее, дубиной, перебивающей позвоночник, кнутом, разрывающим кожу и мышцы.

– Убедился? – спросил Арон мягко.

Бракас медленно кивнул, словно опасаясь, что резкое движение спровоцирует Тени на удар.

Арон сделал жест рукой – по сути, ненужный. Тени подчинялись мысленному приказу, и серый кокон начал таять в воздухе. Быстро, но недостаточно быстро – Кирк успел шагнуть вперед и молниеносным движением поймать одну из Теней за хвост. Поймать и удержать достаточно долго, чтобы ощутить ее материальность. Потом и эта Тень исчезла следом за остальными.

Арон перевел взгляд на Бракаса.

– Итак?

– Я останусь с Вольными, – хрипло ответил тот.

Арон кивнул, именно такого ответа он и ожидал. И наконец посмотрел на все еще сидящих на земле братьев.

– Мне нужно поговорить с Истеном и Пратасом, парни. Прогуляйтесь пока. Можете съездить на охоту, – приказал Арон остальным, и те согласно закивали, направляясь к стреноженным коням.

– С вами, как понимаю, без вариантов. – Темный, дождавшись, пока остальные отъедут, сел на землю напротив Истена. Оружия не доставал. К чему? И без того вокруг его рук серым туманом вились Тени, сейчас почти прозрачные, но готовые в любой миг обрести материальность.

Зависть кольнула сердце привычной иглой. Вот если бы Истену повезло родиться с Даром, вот если бы…

– Услал всех, чтобы без помех от нас избавиться? – спросил Пратас, сказав то, о чем сразу подумал Истен. – Наплетешь им, что это мы на тебя напали?

– Планируете напасть? – Маг вскинул брови.

– Мы похожи на самоубийц? – мрачно спросил Пратас.

– Ты нет, а твой брат – вполне.

Истен на мгновение встретился с Темным взглядом и торопливо отвел глаза. «Знает? – мелькнула мысль. – Или все же нет?»

– Истен, – мягко проговорил маг, – за что ты так ненавидишь меня, Истен? Скажи.

Боль толкнулась в груди. И, заглушая голос разума, поднялась ненависть. Яркая, как в тот день, когда все случилось. «Тварь! – захотелось кинуть Темному в лицо. – Убийца! Клятвопреступник! Будь проклят за то, что ты сделал! За то, чего ты меня лишил…»

– Мы служим Солнечному, – перебил мысли Истена брат. – Все Темные маги суть порождения Тьмы, но ты… Даже среди них ты выделился злодеяниями. Этого недостаточно для ненависти?

Стоило Пратасу заговорить, и желание высказать все схлынуло. Осталось лишь изумление. Неужели Истен действительно только что собирался выбросить на ветер жизнь брата и свою собственную?

Истен взглянул на мага – тот отвернулся от него и смотрел сейчас на Пратаса.

«Вот оно что, – пришло вспышкой озарение, – Дар убеждения. Но ведь об этом не говорили. Никогда не говорили. Или те, кто узнал, прожили слишком недолго, чтобы рассказать?»

– Скажи, что плохого я сделал тебе, Пратас? Ведь сделал же? – Маг смотрел на брата, говоря все тем же мягким тоном.

«Скажи мне, – вновь стукнуло в висках Истена. – Скажи – и тебе станет легче. Излей свою ненависть».

Лицо Пратаса исказилось яростью. «Он ненавидит Темного не меньше, чем я, – мелькнула мысль. – И тоже не может смириться с тем, что случилось».

А за мыслью пришло понимание того, что произойдет через несколько мгновений. Истен словно наяву увидел, как Пратас вскакивает на ноги, выхватывает меч и наносит магу удар. Пытается нанести. Как кричит те самые слова, которые только что хотел прокричать Истен. Как меч бесполезно ударяет о магические щиты и как довольно усмехается маг, потому что он наконец понял, кто они такие.

Но на ноги вскочил Истен – отвлекая внимание от брата, давая тому возможность очнуться. Вскочил, судорожно подбирая слова, которые не будут ложью, но которые не выдадут. Которые позволят им с Пратасом остаться в глазах мага теми, чья ненависть не опасна. Остаться никем.

Арон смотрел в искаженное злостью лицо Истена. Слушал его звенящий от гнева голос. Слушал слова о судьбе двух послушников Солнцеликой Гиты, не успевших стать ее рыцарями. О Радоге, о сгоревшем там храме, о сгоревших мечтах стать в этой жизни кем-то. И теперь братьям нужно начинать все сначала, потому что он, проклятый Темный, все разрушил.

Ненависть была искренней. А слова… Смысл, который они несли, был правдив: «…разрушил, сломал. Будь проклят, проклят, проклят…» Но было что-то еще, что Истен пытался спрятать за щедро бросаемыми проклятиями, а Пратас – за громким молчанием.

Добровольно не скажут, понял он. Разве что под пыткой. Пытать их Арон не собирался. Убивать тоже. Если убивать всех, кто его ненавидит, придется ополовинить империю.

«Неправильно, – сказал знакомый голос, и Арон вздрогнул. – Врагов нужно убивать. Всех. Иначе потом они убьют тебя».

Все проклятия Истена Темный выслушал с выражением равнодушного внимания. В его глазах Истен с братом были никем. Их ненависть не имела значения. Их проклятия лишь впустую сотрясали воздух. Их можно было убить или помиловать, и это ничего не меняло. Именно то впечатление, которое пытался создать Истен. Которое давало им шанс на жизнь.

Истен замолчал. Дышать было тяжело, ненависть – настоящая, не притворная – жгла. Вгляделся в лицо мага. Продолжит притворяться добрячком и оставит им жизнь? Или нет?

Темный смотрел не на него, а куда-то в пространство между Истеном и Пратасом, размышляя. Решая.

После вспышки злого веселья у храма Триады Прежний не появлялся больше суток. И вот…

«Ты знаешь о братьях что-то такое, чего не знаю я?» – мрачно спросил Арон.

Пауза. Потом двойник недовольно ответил:

«Я знаю, что они ненавидят меня… тебя. Не важно кого из нас, но ненавидят. Этого достаточно. Какой смысл в ненужном риске? От врагов следует избавляться до того, как они сделают первый шаг».

«Ты так заботишься о моей безопасности, Прежний».

«Я забочусь о безопасности своего тела. Хочу вернуть его прежде, чем ты найдешь способ подохнуть во второй раз».

Арон встал, призывая Тени, и те заклубились серым туманом.

Братья вскочили на ноги, Пратас выхватил из ножен меч, в руках Истена блеснули жала. Младший брат даже успел их метнуть – недалеко. Лезвия увязли в Тенях и беззвучно упали в траву. А Тени обвились вокруг шей братьев, вокруг их запястий и обрели материальность. Вот Тень на правой руке Пратаса сжалась чуть сильнее – и меч выпал из пальцев воина. Теневой ошейник на Истене затянулся – и еще четыре жала, которые он успел достать, тоже потерялись в траве, пока Истен пытался ослабить ошейник, чтобы вдохнуть.

– Успокоились? – спустя минуту спросил Арон. – Вот и хорошо. Убивать вас я не убью, если не будете нарываться. Оставлю у Вольных вместе с Бракасом, а там уж решайте, в Кашиму вам дорога или в другое место.

Истен бросил на него быстрый взгляд, глаза молодого воина полыхнули ненавистью. Бросил взгляд и тут же торопливо опустил голову. Пратас тем временем молча поднял меч, убрал в ножны, потом сел к потухшему костру, поворошил веткой поседевшие угли, ища живые огоньки. Ни на мага, ни на Истена Пратас подчеркнуто не смотрел.

Умирать братья не хотели.

Наступила тишина. Такая спокойная. Такая мирная.

Такая фальшивая.

Когда остальные вернулись с охоты и увидели серые «украшения» на шеях и запястьях братьев, никто из них не сказал ни слова. По крайней мере, не сказал там, где это мог услышать Арон. Только Кирк, дождавшись момента, когда рядом никого не было, спросил:

– А не проще ли было эту парочку того?.. – и красноречиво чиркнул себя указательным пальцем по горлу.

Арон молча пожал плечами.