Sex 21

– Все так.

– Тебе что-то не нравится?

– Нет.

– Не нравится?

– Мне как-то скучно.

Он отодвинулся и стиснул челюсти, так, что выступили желваки на скулах.

– Тебе скучно как-то? – протянул он.

– Да нет, все нормально.

– Значит, хочешь, чтобы было весело…

Он встал и голый подошел к столу. Его кожа казалась матовотемной в свете уличного фонаря.

– Я знаю, что тебя развеселит.

Он подцепил пальцем широкий серебристый скотч и вернулся ко мне.

– Перевернись, – приказал он.

– Я не хочу.

– Хочешь.

Он резко дернул меня за руку и перевернул на живот, схватил за запястья и скотчем стянул руки за спиной. Я завизжала, он зажал мне рот, я почувствовала клейкий запах пластика на губах. Представились сцены из криминального кино, где связывают заложников и заклеивают рот скотчем. Он сел на меня сверху и вошел сзади. Я заметалась от боли, пытаясь высвободиться.

– Этого хочешь?

Я мотала головой, скуля.

– Все еще скучно? Уже веселей?

Тело мое обмякло, по инерции сотрясаясь в конвульсиях.

Он замер. Дернул скотч с губ. Мое лицо пылало. Он отодвинулся и закурил.

– Сними, пожалуйста, – слезы катились безостановочно.

– Нет, – процедил он, зажав в губах сигарету.

Он обернулся пледом, разложил мольберт и установил на него чистый картон. Я лежала на дурацком скрипучем диване со связанными руками и ревела.

– Развяжи, – всхлипнула я.

– Нет, – он начал рисовать меня, шурша грифелем, переводя холодный взгляд с мольберта на меня, с меня на мольберт, голую, растерзанную, не вынимая сигареты изо рта.

На следующий день я чудесным образом получила «пять» на экзамене по античной литературе. Забавно, мне попался вопрос по Аристофану, которого я читала тогда в метро во время нашей второй встречи с Максимом. Хотелось спать, но настроение было бодрое. В курилке я рассказала подруге о том, что случилось вчера, и, к своему удивлению, вместо осуждения прочла в ее глазах восторг. Я позвонила Максиму, но он не взял трубку. Тогда я отправилась гулять. Зашла в книжный на Тверской, полистала литературу, увидела Стриндберга «Слово безумца в свою защиту». Открыв первую попавшуюся страницу, я наткнулась на фразу: «… она боится меня! Меня, который, как собака, покорно распластался у ее ног, который готов валяться в грязи, целовать ее белые чулки, который остриг свою львиную гриву и теперь носит челку, словно лошадь, который стал подкручивать усы и расстегивать ворот рубахи только для того, чтобы походить на ее возможных любовников!» От прочитанных фраз защекотало внизу живота. Я сразу почувствовала близость с автором, несмотря на то, что он был мужчиной. Я купила книжку, положила ее в рюкзак и зашагала вверх по Тверской в сторону Маяковской. В одной из витрин отразился мой силуэт. Я остановилась. Максим прав, у меня дурацкая прическа, эти ужасные кудряшки, эта челочка…

На другой стороне улицы бликовали окна салона красоты. «Если я подстригусь, может, он оценит», – подумала я. Через час от моих золотых кудрей остался только завиток на затылке. Стрижка получилась совсем короткая. Я улыбнулась своему отражению, от легкости меня охватила эйфория. Моя голова была похожа на золотистый бутон. Я позвонила ему прямо из салона. На этот раз он ответил.

– Привет, Максим, это Лена. (Я почему-то всегда называла его полным именем, назвать его кем-то вроде Макса язык не поворачивался). – У меня для тебя сюрприз.

– Не люблю сюрпризы, – угрюмо ответил он.

– Тебе понравится.

– Ну приезжай.

Моя голова еще лучилась, когда я стояла у него на пороге. Максим открыл дверь и отшатнулся.

– Нравится? – я покрутилась на месте.

– Это ужасно.

– Совсем прямо ужасно? – выжимая улыбку, спросила я.

– Да, особенно этот кошмарный завиток сзади.

– Понятно.

Золотистый бутон завял.

Максим принес с кухни табуретку и поставил ее посередине комнаты.

– Сядь и повернись, – приказал он.

Я села и повернулась. Максим расстегнул мне кофту. Лифчика на мне не было, ему так больше нравилось. Он взял ножницы. Я почувствовала холод на шее. Резкий металлический скрежет – короткие светлые иглы посыпались мне на грудь. Соски стали твердыми, по коже поползли мурашки.

– Ну вот, так лучше.

Он обошел меня, отстранился и оглядел мою голову, сощурившись.

– Спасибо.

– Ты стала похожа на мальчика.

– Да?

Я опустила глаза, потому что не знала, что еще говорить. Я сидела полуголая, с плеч на паркет мягко, как лепестки, опадали волосы. Он провел пальцами по моей шее, дошел до груди и замер. Грудь точно легла в его ладонь. Он зажал сосок между пальцами, как сигарету. Я прикрыла глаза.

– У тебя помада есть? – спросил он.

– Есть, кажется, в сумке.