Личность

Я шла помочь одному человеку, но вместо этого убила другого.

На вопрос судьи в конце заседания «Признаю ли я свою вину в содеянном преступлении?», я без колебаний отреагировала согласием. Каждый выбор ведет за руку госпожу ответственность, и с ней у меня были выстроены доверительные отношения. Я совершила преступление. Я сделала выбор жить ценой судьбы другого человека. Я есть, а его больше нет. Это моя ответственность. И я признаю свою вину.

Несмотря на то, что я выпустила в преступника все шесть патронов, судья признала мои действия допустимыми в рамках самообороны. Так что я отделалась условным сроком с запретом покидать пределы штата и обязанностью отмечаться раз в месяц.

Сид на суде не появился. Я знала, он боялся тюрьмы, как бык бойни.

И снова весна

Мама долго не могла смириться, что я продолжил дело династии. Помню, как она сказала мне: «Такер, сынок, у тебя столько талантов. Зачем тебе копаться в темной стороне мира?» Тогда я вместо ответа обнял ее. Отец каждый день своим примером воспитывал во мне супергероя, по первому зову готового прийти на помощь. И это были отнюдь не выдуманные истории комиксов. Это была настоящая жизнь. И я с малых лет знал чему хочу посвятить свою.

За несколько месяцев работы над делом мы не слишком-то продвинулись. Но мой интерес с каждым днем только возрастал. Чем сложнее была задача, тем ценнее для меня было найти решение. Санта и его эльфы мастерски замели следы. Да, это прозвище для нашего многосерийника, случайно оброненное капитаном, прижилось и пока никак не могло смениться его настоящим именем.

Тиль Шварц существовал лишь на ксерокопии водительских прав, прикрепленной к договору аренды злополучного дома. Все ниточки, ведущие к преступнику, обрывались, не давая никаких новых зацепок.

Вымышленный персонаж. Я не мог представить, как живется человеку под личиной другого. Среди моих ценностей аутентичность стояла на третьем месте после свободы и справедливости. Маски, роли – мне все это было чуждо. Даже в театре. Я не переносил лицедейства в любых его проявлениях. А в жизни… Зачем быть кем-то другим, если есть лучший, беспроигрышный вариант – быть собой?!

Консультант Гарри Рэдкен настаивал на том, что мы ищем не одного преступника. Я тоже склонялся к версии командной работы. Как в курятнике: один кормит, ухаживает, второй – сворачивает шеи. Если предположить, что это делает один и тот же человек, тогда он настоящий псих. Хотя… Если разобраться, он при любом раскладе нездоров. Год провстречаться с девушкой, а затем превратить ее в мумию на память… Я не понимал его мотивов. Поэтому подолгу общался с Гарри, стараясь как можно больше выведать у него секретов человеческой психики: причин и возможных следствий. Психиатр мне нравился. Необычный тип. Умный. Очень. Ему бы бородку посерьезнее, и можно смело вешать его портрет рядом с дядюшкой Фрейдом.

Мы прошерстили каждую соломинку в деле, узнали все о четверке жертв. Список пропавших без вести девушек, попадающих в параметры потерпевших, оказался внушительным. Перспектива поиска шестидесяти шести потенциальных мумий, спрятанных по штату, ужасала масштабом. Разумеется не все из них исчезли благодаря Санте. Но все же. Понимая, сколько семей страдают в неведении о судьбе близких, я осознавал всю важность того, что мы делаем, и не собирался отступать перед задачей с множеством неизвестных. Я знал, что шаг за шагом мы приближаемся к правде. Хоть пока она и не маячила на горизонте.

Вся команда в тот день собралась на очередную планерку. Пери выглядел озадаченным. Я бы сказал, он был чем-то расстроен, если такое, вообще, возможно. Эмоции не были типичными спутницами моего напарника. Но сейчас, он сидел, устроившись на письменном столе, и смотрел в одну точку.

Напряженное ожидание застыло в воздухе. Никто не смел потревожить начальника. Кроме меня. Совместная работа сблизила нас. Я взял с верхушки папок личное дело Элеонор Тернер, выдернул из него первую попавшуюся фотографию и протянул ее, как руку помощи, напарнику. Эй, мол, цепляйся и возвращайся в реальный мир, пора начинать планерку.

Нахмурив брови, он перевел взгляд с фотографии на меня. Я глазами указал на собравшихся коллег.

– Итак, начнем, – как ни в чем не бывало произнес Пери.

В дверях переговорной показалась его секретарша:

– Капитан Уилсон, это срочно, – она жестом указала на телефон.

– Одну минуту, господа, – он спрыгнул со стола и вышел в приемную.

Когда он вернулся, на его лице не осталось и тени прежней грусти. Сияющий и взбудораженный, капитан сообщил новости:

– Собрание переносится на завтра. На территории заповедника Сагуаро в туристическом домике у камина для нас оставили новый подарок.

– Из этой серии?! – воскликнул я.

– Похоже на то. Такер, вылетаем немедленно. Гарри, хотите с нами?

Психиатр складывал бумаги в портфель, и будто не слышал, что к нему обращаются.

– Мистер Рэдкен, ау…

Собеседник растерянно посмотрел на него.

– Гарри, хотите полететь с нами на место преступления? – терпеливо повторил мой напарник.

– Да, конечно, это будет ценный опыт для меня. Благодарю.

Вертолет нес нашу команду над песчано-каменистой пустыней Сонора. Гигантские кактусы сагуаро приветствовали шипастыми руками. Весна в том году выдалась ранней. И я, находясь на прохладной высоте, ощущал палящий зной, царивший внизу.

– Зловещее место, – подумал я, вдруг заметив горного льва.

Я никогда не бывал здесь, да, и в принципе не любил походы. В детстве я категорически отметал все попытки родителей отправить меня в лагерь скаутов. Лето я обычно проводил на спортивных сборах, как истинно городской мальчик.

Мы приземлились на пологом склоне.

– Дальше вы сами – пешком, – сообщил пилот, указывая рукой нужное направление.

Отсюда казалось, что домик, расположившийся на верхушке горы, был игрушечным. Сколько же до него подниматься: триста, пятьсот метров, а, может быть, всю тысячу. Жара и правда стояла несусветная. Нам пришлось изрядно попотеть, прежде чем мы добрались до места назначения. Смотритель национального парка и шериф ожидали нас в тени у дома, первым делом предложив канистру с водой.

Больше всех запыхался профессор. До ученой степени Гарри было, конечно, еще далеко, но прозвище приклеилось к нему с первых минут знакомства с командой. Подтянутая фигура досталась, видать, ему от природы, спортивная подготовка на проверку оказалась никакой. Он пил жадно и неаккуратно: драгоценные ручейки живительной влаги струились по короткой бородке, и, достигнув раскаленной земли, мгновенно испарялись.

Когда все утолили жажду и отдышались от затяжного подъема, шериф проводил нас внутрь. Дом состоял из одной просторной комнаты с камином, у которого нас действительно ожидал подарок, украшенный атласным бантом. Деревянный ящик со стеклянной крышкой был закреплен у стены вертикально, а внутри, опустив глаза, будто стесняясь, стояла красивая брюнетка в длинном вечернем платье цвета молодого вина. На ее шее был повязан платок.

– Прикрывающий следы увечий, – догадался я.

Обернувшись, чтобы найти одобрение у Пери, я обратил внимание на профессора, застывшего в дверном проеме. На его лице проступила маска ужаса.

– Подарок, значит? – капитан был явно озадачен. – В прессу информация о нашем прозвище не попадала. Санта-Клаус и запоздалый подарок к Рождеству в марте. Совпадение?

– Труп свежий, – подал голос смотритель парка, протискиваясь между Гарри и дверным проемом. – Я делаю обход два раза в неделю. И еще три дня назад здесь этого не было.

Новая информация подогрела мой интерес, будто газовая горелка: находка мгновенно перебросила нас из прошлого с пятилетним сроком давности в настоящее. Санта орудовал здесь и сейчас и был, как никогда, близко.

– Это он! И он был здесь совсем недавно.

Пери, закончив осматривать детали нового экспоната, согласился со мной и обратился к Гарри, желая услышать его мнение.

– Простите, мне как-то нехорошо, – отозвался профессор и стремглав выскочил в открытую дверь.

– Что это с ним? – удивился я.

– Разве твоя первая встреча с трупом прошла иначе? – подмигнул мне напарник.

– И правда… – я потупил взгляд, почувствовав, как лицо заливается краской.

Гарри Рэдкен

Я пересек невидимую черту. Она отделяла ясный знойный день, подъем в гору, работу в спец.отделе ФБР от темного полумрака дома, скрывающего в себе холодное безжизненное тело. Тело той, с кем я еще на прошлой неделе обменивался улыбками за обедом в студенческом городке. Ангелика нравилась мне, но я все не решался пригласить ее на свидание.

Почти прозрачную кожу подчеркивал безупречно подобранный оттенок бархатной ткани. Ангелика нравилась мне и сейчас, в стеклянном ларце, как спящая красавица. Я бы поцеловал ее… И, возможно, она ожила. Но я застыл в оцепенении. Глядя на труп, вместо ужаса я испытывал благоговение. Это напугало меня. Моя реакция. Мне доводилось видеть трупы и раньше. На занятиях мы даже препарировали их, но я не испытывал ничего подобного. Может потому что я не знал тех людей при жизни? Собственно, Ангелику я только хотел узнать. Кроме того, что обладательница привлекательной улыбки будущий дантист, мне не было о ней известно ничего. Но я опоздал. Поезд по имени смерть ушел по неконтролируемому мной расписанию, забрав ее с собой. Я, наконец, осознал, что она мертва, заметив синие разводы, вытекающие из-под шейного платка. Приступ удушья сковал меня сильнее, но вдруг резко сменился подступившей к горлу тошнотой. Я выскочил на улицу, унося непереваренный завтрак подальше от места преступления. В ближайших кустах я шумно опорожнил содержимое желудка, пытаясь заодно избавиться от постыдного возбуждения при виде мертвой девушки. Среди сияющих на солнце нитей паутины я заметил блестящий предмет. Серебряный портсигар. Мне приходилось видеть его раньше, но я не мог вспомнить где. Я поднял его и поспешил вернуться к коллегам.

– Эх… Гарри, Гарри, – Такер перехватил мою находку рукой в перчатке и упаковал в пластиковый пакет, затем строго посмотрел на меня. – Не самая лучшая идея оставлять отпечатки на уликах.