Умри, Джерри!

– Всё оказалось совсем не так, как я думал, – слезливо жаловался Том единственному другу, лёжа на изумрудной траве на боку. – Они просто посмеялись надо мной. Может быть, я всё неправильно понял? – он привстал, взглянул на Стена и, вздохнув, лёг обратно, продолжил: – Может. Но они… Я не думаю, что друзья поступают так друг с другом.

– А что они сделали?

Том чуть поморщился, чтобы самого себя отвлечь от вновь наплывших на глаза слёз. Горькая обида за поруганную мечту всё никак не утихала, тлела угольком в душе, саднила.

– Даже не знаю, – ответил он. – Там много всего произошло. Они дымили мне в лицо, поили, хоть я отказывался, а потом мне вообще стало плохо, я никогда до этого не пробовал алкоголь. Но ладно, это нормально на вечеринках, я в кино видел. Но зачем они надо мной издевались? Заставили целоваться с парнем…

– С парнем? – с тщательно замаскированным интересом переспросил Стен.

– Да. Я не хотел этого и не стал бы этого делать, но меня обманули, сказали, что ко мне придёт девушка. Мы играли в «Семь минут».

– Я знаю эту игру. Что было потом?

– Потом включили свет, я увидел этого парня, с которым… ты понял, испугался, а все смеялись, улюлюкали.

Том замолк, покусывая изнутри губу. Хотелось поделиться всем, но рассказывать о том, что было после игры, было совсем неловко. В голове мелькали такие живые картинки собственных вздыбленных штанов, ужасного смущения от этого (он почти ощущал жар стыда на щеках), усмехающегося лица Александера, объясняющего, что делать дальше, и десятков других лиц и голосов, которые говорили, говорили, говорили, сливаясь в пёстрый, оглушающе громкий хоровод.

Стен подсел ближе к нему, положил ладонь на ногу чуть повыше колена и участливо, заведомо понимающе спросил:

– Там случилось что-то, о чём тебе стыдно говорить?

Том слабо кивнул и тотчас отвернул лицо, мазнув щекой по сочной зелени, пряча глаза. И хотелось сказать, и кололось до оторопи.

– Том, что бы там ни произошло, тебе нечего стесняться, – снова заговорил Стен. – Расскажи мне всё. Или позже?

– А сколько осталось до конца прогулки?

– Минут сорок.

– Тогда лучше сейчас.

Том помолчал, собираясь с мыслями и силами, и попытался объяснить:

– Было очень приятно, и я же не знал, кто со мной…

– Тебя возбудил поцелуй с тем парнем? – предположил Стен.

Теперь щёки вспыхнули по-настоящему и так, что стало жарко и душно.

– Да, – выдавил из себя парень.

– В этом нет ничего такого, – с лёгкой улыбкой ответил Стен, погладил его по волосам. И Тому так захотелось приласкаться к его ладони, потому что так всегда делал отец, и пусть в последние года он раздражался от этой его привычки, сейчас его слишком не хватало. – Ты зря стесняешься.

– А мне кажется, что так быть не должно, – тихо пробормотал парень. – Он же тоже парень…

– Том, ты когда-нибудь целовался до того случая?

Том смущённо помотал головой.

– Тем более, – произнёс мужчина. – Тебе было четырнадцать, гормоны бушевали, так что твоя реакция на поцелуй совершенно нормальна. Любой бы так отреагировал.

– Думаешь? – Том перевернулся на спину, доверчиво смотря на собеседника.

– Уверен.

– И ты тоже? – за свой вопрос стало неловко, но вернуть его обратно нельзя, можно только ещё сильнее залиться краской.

– И я тоже, – кивнул Стен. – Я ведь тоже обычный человек с потребностями, желаниями и прочим.

Том даже улыбнулся – и всё-таки нет ничего прекраснее того, когда рядом есть понимающий друг! – но быстро вновь помрачнел, на лицо легла тень глубокой задумчивости, брови сдвинулись к переносице. Потому что вопросы и обиды, связанные с той вечеринкой, по-прежнему мучили, изгрызали.

– Потом Александер сказал, – без напоминаний Стена продолжил рассказ Том, – что если участник игры возбуждается, то по правилам он должен… передёрнуть при всех. Я даже почти согласился, но не смог! Тогда они начали говорить всякие противные вещи, – он поморщился, – даже вспоминать не хочу. Я совсем растерялся, потому что они говорили со всех сторон, хохотали… В тот момент их смех мне уже не казался дружеским. И друг Александера вылил мне на голову водку, от неё ужасно глаза щипало.

– Бедный мальчик… Надеюсь, ты не остался там?

– Я убежал, – Том совсем сник, потупил взгляд.

Внутри начинало медленно вскипать, клокотать то самое, что тогда толкнуло на необдуманный шаг – горчайшая обида и тянущая невозможность узнать, за что с ним так обошлись. Ведь он просто хотел обрести друзей, мечтал, верил. Пришёл к ним с открытой душой, облегчив задачу наплевать в неё.

– За что они так со мной? – даже с какой-то претензией проговорил Том и повернул голову к Стену, вопросительно смотря на него. – Неужели все люди на самом деле плохие и злые?

– А я плохой?

– Ты хороший.

– Вот видишь, значит, не все плохие. Просто тебе не повезло связаться не с теми людьми, так бывает, Том. Иди сюда, – Стен махнул рукой, приглашая Тома к себе, тот без опаски перелёг и устроил голову у него на коленях. – И запомни главное – то, что они сделали в отношении тебя, это не о тебе, а о них. Понимаешь?

– Не совсем.

– Они поступили с тобой некрасиво не потому, что с тобой что-то не так, а потому, что им не хватает сердечности и мозгов.

Том с благодарностью посмотрел на друга. Уловив этот момент ещё большей приязненности в отношении себя, Стен снова погладил его по волосам, и на этот раз Том не удержался – приластился к руке, прикрыв глаза, но, тут же опомнившись, остановился.

– Не нужно стесняться себя, – с лёгкой полуулыбкой проговорил мужчина. – Если ты ласковый, как котёнок, это здорово. Многим этого не хватает. А у тебя живое сердце, потому и все чувства и порывы живые, нефальшивые. Гордись этим.

Он ненавязчиво провёл ногтями снизу-вверх по шее Тома, тот сначала зажался от его действий, но затем, доверившись другу, откинул голову назад, открывая самую уязвимую часть тела. Сквозь тонкую кожу виднелись голубые вены, Стен медленно провёл большим пальцем по одной из этих рек до самой косточки на нижней челюсти.

Зверь внутри поднялся, показывая весь рост в холке, впился когтями в землю, чтобы не сорваться с места прямо сейчас.

Сжать бы ладонь до отчаянных хрипов и хруста хрящей. Но сначала впиться в губы, оставить на бледной коже узоры своих отпечатков.

– Скучаешь по папе?

– Очень, – Том тихо вздохнул, разомкнул потяжелевшие от нежащих прикосновений веки. – Я на днях снова просил мадам Айзик, чтобы она позвонила папе и дала мне с ним поговорить, но она сказала, что не может этого сделать.

– Здесь есть стационарный телефон, им можно пользоваться с разрешения лечащего врача. Можешь попробовать сделать звонок так.

– Я не знаю папиного номера…