Ангел с человеческим сердцем

Наш городок не является ни столицей, ни провинциальной дырой, он представляет собой нечто среднее. Центр города весь застроен высотками и торговыми центрами, и в нем практически не осталось зелени, но до окраин застройщики еще не добрались. Нам с мамой повезло, мы жили на самой окраине, в районе, где пока еще можно встретить зеленые деревья, кусты и траву, конечно, не такую сочную и зеленую, как хотелось бы, но настоящую. Природы здесь явно недостаточно, но больше, чем в городе, – это однозначно.

Отомкнув замок, я вошла в дом, отметив про себя, что эти несколько движений, повторяясь со времен школы, уже запечатлелись в моей памяти, и дошли до автоматизма.

Дом мне показался зловеще пустым и затемненным с приходом сумерек. В окна вливался свет, который уже и вечерним трудно было назвать.

«Почему я раньше не замечала этого жуткого времени суток?»

Я всеми силами старалась отвлечь себя от непонятного ужаса, охватившего меня, едва я перешагнула порог дома. То и дело меня одолевали до смеха страшные предрассудки в виде оживших из фильмов ужасов тварей, которые поджидали меня за углом, прятались за дверью, в темной прихожей или шумели в моей комнате.

Мне было смешно представлять себя со стороны и в то же время странно понимать, что я единственная из всех моих друзей, никогда не реагировавшая на фильмы ужасов… боялась ходить по собственному дому вечером.

Я зажгла повсюду свет, принимаясь за дела, и страх стал отступать. Начиняя курицу, я старалась думать о завтрашнем дне, о друзьях, о Лорен, которую не видела уже около недели.

Во взаимоотношениях с Лорен все совсем иначе, чем с Сони. Она везде, всегда и всюду и, кажется, что ее энергии нет предела. Я всегда должна быть в поле ее зрения, иначе у нее возникает ощущение, что наша дружба себя исчерпала и, как ни странно, с ней я чувствую то же самое. Я становлюсь другой – такой, как она – быстрой, болтливой и забавной. И меня это устраивает. Может, эта ее задорность и пройдет с годами, по мере ее взросления, но я буду одной из тех, кто знал ее такой взрывной.

Лорен обладает сильным магнетизмом, наверно, благодаря голубизне ее глаз. В ней все не сочетается и этим притягивает взгляд. Черные густые волосы и голубые глаза придают выражению ее лица элегантность и манерность, что также не сочетается со скоростью речи и быстротой в движениях. Она младше ребят на год и учится на втором курсе в нашем же университете, но чересчур умна для своего возраста. На правах подруги детства, она была представлена моим друзьям, и скоро влилась в нашу компанию, благодаря умению быстро налаживать контакты с людьми.

За ужином я поделилась своими планами, и Мери (так я называла маму за глаза) осталась довольна моим решением присоединиться к друзьям в субботу. Я не стала винить ее в том, что она вмешивается в мою жизнь – это лучше, чем быть обделённой материнским вниманием (все-таки ситуация с Сони оставила большой отпечаток в моем сердце – я стала ценить каждую минуту рядом с мамой).

Мама – спокойная и самодостаточная женщина, довольно стройная и активная по меркам своего возраста. Ее благородные черты лица с глубокими и очень грустными глазами подчеркивают хронически уставший взгляд, появившийся в результате пережитого горя.

Отец умер, когда мне было три. Из этих давно минувших дней вспоминаются только слезы матери. После его гибели она очень долго не могла прийти в себя. Причину смерти отца я не знала и, поскольку эта тема до сих пор очень болезненна для матери, она никогда не затрагивалась мною. Мне было страшно снова увидеть в ее глазах зияющую пустоту, которая открывалась мгновенно, от простого намека о разговоре на больную тему. После смерти отца она так и не нашла в себе силы выйти снова замуж, и, возможно, я ей за это благодарна.

Мы еще немного посидели после ужина за чашкой чая и посплетничали о моих друзьях. Я рассказала ей о последнем разговоре с Ником и тут же стала винить себя за излишнюю болтливость, глядя на ее расстроенное лицо. Заглаживая предыдущий диалог, я призналась ей, что мне тяжело без Роба, а она тут же отметила, что с Сони они гармоничная пара.

Мама относилась к выбору моих друзей очень скрупулезно и, прежде чем дать добро на то, чтоб отпустить меня с кем – то из них даже просто в кафе, требовала личной встречи в неформальной обстановке. Можно сказать, что все мои друзья прошли «фейс-контроль». И пусть сегодня понятие «друг» немного поменяло свое значение, и другом может слыть даже тот, кто дал списать на контрольной – она старомодна в этом плане. Да и во многих других тоже. Для нее друг – это член семьи, а кого попало в семью не впустишь. И я полностью согласна с ее доводами.

Отправляясь спать, я поцеловала маму и стала подниматься в свою комнату. По пути выключая свет, я представила, как когда-то по этой лестнице поднимался мой отец, вот так же выключая свет и стараясь не шуметь, чтоб не разбудить меня, мирно сопящую в своей комнате.

Этот дом достался нам с Мэри от отца. Кроме нас у него была только мама, которая уехала во Флориду сразу после его смерти, и осталась там, выйдя замуж во второй раз. Бабушка жила получше нас, и это мягко сказано, поэтому безоговорочно дом был оставлен Мэри.

Я поднималась наверх, вся в раздумьях о папе, бабушке и маме, когда на меня десятиметровой волной нахлынули все переживания прошлой ночи. Мне стало не по себе от понимания того, что я так легко забыла свои страхи и кошмары, мучавшие меня всю прошлую ночь. А теперь, стоя у двери в свою спальню снова, я, захлебываясь от воспоминаний, волнения и страха, приложила немало усилий, чтобы заставить себя дернуть ручку и открыть дверь.

Комнату заливал лунный свет, и в нем я отчетливо разглядела силуэт мужчины, сидящего на моем подоконнике. Страх внезапно улетучился, уступая место злости. Я включила свет, готовая к серьезному разговору и выяснению отношений, с человеком, который пробрался в мой дом незаконно.

Но его не оказалось на месте. Комната была пуста. Я подбежала к окну и распахнула его. На улице тоже никого.

«Да что же это со мной!? Неужели я схожу с ума!?»

Я была уверена, что видела мужчину. У меня не было оснований не верить своим глазам. Но все же границы нормальности стирались от воспоминаний о том, что происходило со мной за последние несколько ночей. Слова «сон» и «ночь» теперь вызывали во мне противоречивый трепет.

Я сильно устала за день и, пообещав себе об этом больше не думать, собралась поскорее лечь спать. Мое воображение уже издевалось надо мной, пугая неопределенностью реальности, отчего я твердо решила спать при свете ночника.

Включив ночник, я выключила основной свет и стоя спиной к окну, быстро сняла с себя лишнее. Запрыгнув на кровать, я укрылась одеялом, невзначай бросив взгляд на подоконник. Мелкой рябью страх прошелся по моему телу повторно, когда я встретилась с черными бездонными глазами.

Казалось, что все это время он вообще не двигался с места. Все так же вальяжно развалившись на подоконнике, свесив одну ногу вниз, и скрестив руки на груди, парень смотрел на меня, не моргая, и улыбался.

– Кто ты? Ты пугаешь меня! – дрожащим голосом спросила я, сбивая страх злостью, чтоб возвратить себе способность думать.

Он, не переставая улыбаться, отвечал спокойно, чуть хриплым голосом:

– А разве тебе не интересно, как я здесь оказался, Элизабет?

Я сжала кулаки под одеялом и спокойно произнесла, не повышая голоса:

– Да мне все равно как ты сюда попал! Если ты сидишь в моем доме в позе хозяина и смотришь на меня полуголую, значит, еще не такое можешь. Только одно не могу понять, почему ты здесь? Кто ты!?

Он молчал и все так же уверенно улыбался. Я ощутила легкое головокружение, быстро сменившееся желанием почувствовать головой подушку.

«Я что теряю сознание? Да кто он такой и что ему нужно? Что происходит?»

На этом мои мысли оборвались.

***

Утро следующего дня по ощущениям очень напоминало предыдущее. Я снова чувствовала прилив энергии, и мне хотелось взорваться адреналином. А все воспоминания о прошедшей ночи по неизвестной причине были очень мутными и обрывочными. Чем больше я пыталась их вспомнить, тем больше мысли превращались в туман.

Спешить было некуда, поэтому я, сидя на краю кровати, полная переживаний, стала собирать все мысли воедино.

«Кто этот человек… и человек ли??? Первый раз я почувствовала весь этот ужас прошлой ночью, но так и не смогла открыть глаза, чтобы посмотреть, что происходит. Но я точно знала – я не одна. А сегодня ночью все повторилось. Что за чертовщина!?»

Как никогда мне хотелось, чтобы все происходящее оказалось плодом моего больного воображения. Я никогда в сверхъестественные вещи не верила и относилась с осторожностью к людям, верящим в такую чушь, а сейчас эта «чушь» стала прямым образом вливаться в мою жизнь.

Не обнаружив странного ночного гостя в своей спальне, я решила ничего не предпринимать.

«Да и предпринимать особо нечего, я же о нем ничего не знаю. Остается просто ждать дальнейшего развития событий. В конце концов, если бы он хотел причинить мне боль или… убить – уже бы сделал это».

Расставив в голове все по местам, я немного расслабилась и стала заниматься повседневными делами, размышляя о вечерней поездке.

Настроение улучшилось, но меня не покидало чувство, что за мной следят. Это чересчур захватывающее ощущение и очень непозволительная роскошь знать о том, что в твоем доме находится посторонний, точнее потусторонний, не имеющий ничего общего с людским родом, и ничего не предпринимать.

Ближе к шести часам я стала одеваться и готовиться к встрече с друзьями. На улице выдался очень теплый и солнечный день, который перетекал в не менее теплый вечер.

Я выскочила из дома и, добежав до ворот, вспомнила, что забыла телефон. В спешке возвращаясь, я снова увидела его, и от неожиданности споткнулась о порог. Незнакомец стоял прямо за дверью, в самом темном углу, куда не попадал дневной свет, но не заметить его было невозможно.

В тот момент, когда по сценарию я должна была, по меньшей мере, удариться головой об дверь, он меня поймал и не отпускал до тех пор, пока я не пришла в себя и не отдернула от него руки. Тогда он улыбнулся и самодовольно произнес:

– Дэвид.

– Не скажу, что безумна рада знакомству, Дэвид, поскольку тебя никто не приглашал. И знакомиться с человеком, который следит за мной в моем собственном доме, я не имею никакого желания.

Схватив телефон с тумбы, я развернулась и вышла из дома, в полной уверенности, что он улыбается.

Разумеется, меня настораживал тот факт, что в моем доме находится настойчивый тип, которого я не знаю, но сделать с этим я ничего не могла.

«Даже если сообщить об этом в соответствующие органы, они мне не помогут. Он ничего не украл, и я уверена, что его следов в доме тоже нет. И смогу ли я вообще доказать что в доме был (и есть) посторонний? Что же ему нужно? Кроме имени мне о нем ничего не известно. Дэвид…».

Мне вдруг захотелось вернуться и закончить наш разговор, прийти к какому- то заключению, узнать правду, но у меня не было уверенности, что вернувшись, я снова обнаружу его там.