Стрекоза

Стрекоза
Варвара Анфилова

Рассказы о становлении личности, первой любви, выборе между карьерой и чувствами, преданной дружбе, поиске смысла жизни. Среди рассказов интересная история, которая началась в конце 19 века, а ее продолжение обнаружилось через сто лет. Еще одна история двух подруг, чья дружба началась во времена оттепели, продолжалась в период развитого социализма, перестройки и не закончилась в период капитализма. Несколько рассказов о женщинах зрелого возраста, их внутренних переживаниях, но и приключениях, которые не оставляют человека в любом возрасте.

Варвара Анфилова

Стрекоза

Ирка.

Ирка вышла из метро. Она могла бы сесть в подошедший троллейбус, но решила пройти три остановки пешком. Перешла дорогу и пошла под старыми раскидистыми деревьями, оберегающими от солнца аллею, которая тянулась в середине длиннющего проспекта. Пешеходов было мало, скамейки пусты, и от этого было свободно и легко.

За много лет Ирка шла, не спеша. Буквально до этого дня она все время торопилась. Торопилась в школу, из школы, торопилась делать уроки, есть, умываться – все ее детство проходило под мамино «быстрей». Дело в том, что когда Ирке исполнилось пять лет, мама задумалась о ее будущем. Она знала, что есть профессии, в которые можно опоздать: спорт, балет, музыка.

Сначала мама повела Ирку на стадион к известной в прошлом фигуристке. Фигуристке нравилось Иркино упорство. Та настойчиво и даже нахально выполняла сложные пистолетики, шаги, прыжки, но однажды на льду упала и сильно ударилась копчиком. Мама страшно перепугалась и забрала Ирку из спорта. Ей показалось, что балет безопаснее – там хотя бы нет льда. На отборочном конкурсе отметили Иркину гибкость, но в минусе были физические данные.

–Какие же неподходящие данные у шестилетнего ребенка? – спросила педагога мама.

– У нее очень короткая шея и склонность к полноте.

– Но ведь она еще маленькая,– возразила мама. – Будет меняться.

– У нас большой опыт по отбору, мы почти никогда не ошибаемся. Скорей всего, у вашей девочки не будет тонкой талии, а уж шея точно не приблизится к лебединой. – Высоким, противным голосом вынесла приговор педагог балета и отвернулась к другим родителям.

В тот день мама исцеловала Ирке всю ее короткую шейку. Она была убеждена, что именно эта шейка лучшая в мире, но настроение было испорчено, и мама решила излить душу соседке – та работала костюмером в Большом театре.

– Шея короткая? – спросила соседка. – Спорить с балетными бесполезно, лучше идите учиться на скрипке. У скрипачей у всех шеи короткие.

– Правда? – удивилась мама. – А почему?

– Представляешь, как длинную шею наклонять тяжело?

– Действительно. А скрипка – инструмент интересный.

– Еще бы! Хорошо бы, чтоб руки еще подошли. Сходите в музыкальную десятилетку, там все посмотрят и посоветуют.

В школе понравились и шея, и пальцы, и слух, и координация. Ирку приняли.

Заниматься надо было триста шестьдесят пять дней в году. Без воскресений, дней рождения, Нового года. Даже болеть не рекомендовалось.

Ирка и здесь проявила упорство. Результат оказался очень неплохим – она играла бойко, смело, технично. Но в минусе была музыкальность.

Ни за один экзамен или зачет ей не поставили чистую пятерку.

– Почему все время пять с минусом? – спрашивала мама у Педагога.

– Не хватает выразительности. Водите ее на художественные выставки, концерты, слушайте музыку дома, советовал Педагог. Мама водила, покупала пластинки, билеты на концерты, но Ирке все равно не хватало воображения и тонкости, она вылезала на отличной технике и смелом звуке. Играла по-мужски. На выпускном экзамене комиссия

заключила: « В оркестре будет незаменима». Ей поставили пятерку. В институте тот же Педагог забрал Ирку в свой класс. Уж очень много он вложил в нее своего труда, чтобы уступать кому-то. И вот теперь все позади, пройдена самая трудная дистанция. Ирка шла по аллее, оставляя за спиной деревья, скамейки и вместе с ними детские годы. Она давно мечтала об этом моменте свободы, рисовала его себе – вот она взрослая, самостоятельная, обязательно счастливая.

В представлении о счастье входили институт, любовь, красивая внешность. Любви пока не было – мальчишки из школы в расчет не брались, а других Ирка толком не видела из-за вечного « быстрей». Но интуиция, а она, как известно, у музыкантов развита как шестое и основное чувство, подсказывала, что встреча не за горами. Ирка каким-то непостижимым образом чувствовала приближение перемен. Что-то витало в воздухе, и каждый ее шаг даже вот по этой аллее сокращал расстояние до нового поворота судьбы. От предвкушения у Ирки щекотало ладони.

Третья составляющая счастья – красота – сводилась к мечтам о тряпках, и это было больное Иркино место. Мама очень тратилась на частные уроки и подарки педагогам, поэтому на хорошую одежду денег не хватало. В период «быстрей» скромность одежды не портила жизнь – было некогда об этом думать, но сейчас Ирка с отвращением смотрела на свои потертые, с трещинами туфли, на подол не новой юбки. Мысль о том, что в ближайшие месяцы у мамы не предвидится лишних денег, приводила Ирку в отчаяние, она начинала казаться себе ущербной, но, как найти выход, чтобы чуть-чуть себя оформить, не знала. Оставалось терпеть, а это Ирке было теперь сложно. Так она и шла со смешанным чувством радости и недовольства, пока не дошла до дома Педагога. Педагог, не прерывая телефонный разговор, показал Ирке на дверь в комнату. Она вошла и села. Разговор по телефону явно затягивался, голос Педагога звучал на другом конце квартиры. Ирка со скукой скользила глазами по знакомой комнате. Кругом книги, ноты, фотографии знаменитых музыкантов, бюстики композиторов, засохшие цветы в вазах, запах пыли. У Педагога вся жизнь была «быстрей», он не обращал внимания на беспорядок, жил только работой, музыкой. От нечего делать Ирка решила посмотреть подарок, который для Педагога передала мама. Она достала из сумки коробочку с надписями на французском языке, открыла. Это был мужской парфюмерный набор – страшный дефицит – два пузырька с одеколоном и лосьоном. Но сверху лежали деньги, три бумажки по сто рублей. Значит, мама в очередной раз влезла в долги, чтобы выразить свою благодарность. Какая экзальтация! Не задумываясь, Ирка взяла одну купюру и положила в свою сумку. «Ничего страшного», – подумала Ирка, -

« двести рублей очень неплохие деньги, к тому же мама все равно не остановится». Потом она вспомнила о том, как они вечно экономят на всем, как совсем не помогает отец, давно ушедший из семьи, как однажды Педагог удивился, увидев Ирку зимой в холодном пальтишке, и вынула еще одну купюру из коробочки. « Сто рублей мы можем подарить, это мы потянем, но триста для нас – слишком широкий жест», успокаивала себя Ирка.

– Ира, откройте дверь! – услышала Ирка и вздрогнула.

– Что? – спросила она, высунувшись из комнаты.

– Откройте, пожалуйста, дверь. Звонят, – указал Педагог и ушел с телефоном вглубь квартиры.

Ирка открыла. На пороге стоял молодой человек. Совершенно незнакомый. Но Ирке показалось, что она давно его знает. Вернее и не знает, и знает. У него была приятная внешность. Очень приятная. При этом у Ирки было чувство, что если сейчас и должен был появиться человек, то именно с такой внешностью – что-то ожидаемое было в его облике. Теперь не ладони защекотало, а что-то стукнулось в груди. Ничто и никто на земле не смог бы убедить в этот момент Ирку, что пришедший человек предназначен не для нее. Она даже как-то успокоилась. Никаких волнений. Четко включились мозги, и пространство вокруг Ирки заполнила позитивная энергия.

– Входите, пожалуйста. Меня зовут Ира, а Вас?

– Владимир.

Молодой человек долго и без надобности вытирал ноги.

– Хотите кофе? Или чай? – стала распоряжаться Ирка впервые в этом доме.

– Спасибо, чай.

И голос у молодого человека был приятный, под стать внешности.

Ирка пошла на кухню, как-то быстро разобралась с посудой, приготовила чай мужчинам и кофе себе. Она принесла все на подносе, когда Педагог закончил телефонный марафон и переключился на Владимира. Ирка не вступала в беседу, ей так было удобно, не привлекая к себе внимания, рассматривать Владимира. Он слушал и пил чай. Рука и пальцы – хоть лепи. Поза нога на ногу подчеркивала правильные пропорции и спортивность ног. Черная челка закрывала один глаз от Ирки, но мельком она заметила, что глаза у Владимира цвета крепкого чая. Светло-карие звучит не очень точно. Именно чай.

Эта картина сфотографировалась в Иркиной памяти. Она многое потом могла забыть, но чаепитие помнила всегда.

Кем был Владимир, можно было понять по Педагогу. Педагог весь светился, говорил артистично, на подъеме. Это значит, что Владимир был талантливым музыкантом. Педагог всегда так реагировал на талантливых людей.

– Вот, Ирочка, это Володя Горянский. Будет учиться вместе с тобой в моем классе. Вы не виделись на вступительных экзаменах? Нет? Очень удачно сдал. Приехал в Москву и вот поступил. А завтра… Завтра, как участник фестиваля, он играет в Большом зале. Там еще многие будут играть. Сходите, Ирочка, обязательно, своих коллег надо слушать.

Ирка с готовностью кивнула.

– А инструмент не взяла? Нет? Как жаль! Поиграли бы ансамбль… Музыкант становится музыкантом в ансамбле, мои дорогие, в ансамбле.

– В следующий раз я приду с инструментом.

– Да, да, а завтра на концерт.

– Обязательно, до свидания!

– До свидания!

– До свидания!

По дороге домой Ирка думала: « Вот оно, предчувствие, сбылось…Это он, тот, кого я ожидала… До чего хорош! Я ни за что не упущу его. Володя Горянский! В одно имя влюбиться можно! Только бы Алка была дома, как она мне нужна сейчас!»