Сказания горных ветров

Сказания горных ветров
Варвара Корякина

В книгу вошли повесть и цикл рассказов-преданий, основанные на старинных сказаниях якутской земли. В них раскрываются тайны происхождения названий местностей, откуда берут истоки эти предания былых времён.

Варвара Корякина

Сказания горных ветров

СКАЗАНИЯ ГОРНЫХ ВЕТРОВ

(Повесть)

Лэрэдо-Мотылёк

Виктория Павловна села на пригретый солнцем тёплый большой и гладкий камень. Она смотрела, как перекатываясь, ударяясь о камни, бурлит горная речка с чистейшей ледяной водой, как по бездонному ясному небу плывут пушистые облака. Вдыхала аромат цветущей хвои лиственниц и едва доносящийся из леса пьянящий запах цветов багульника. В этом прекрасном своей первозданной прелестью мире не ощущалось время, женщина чувствовала, что она растворена в вечности и безмятежной красоте цветущего лета. Эти горы, эти деревья, эта река и даже жужжащий над золотыми одуванчиками шмель знали её под красивым и нежным именем Лэрэдо-Мотылёк. Так её певучим, необыкновенно теплым, голосом звала бабушка, так до сих пор зовут сородичи на стойбище, так её зовет родная тайга, когда она погружённая в свои заботы, живёт в каменном многолюдном городе, и тогда щемящая тоска вселяется в её душе. А в шумном городе её величают Викторией Павловной…

Лэрэдо знала, что её всегда ждёт тихий уютный мир, где реальность людей и Вселенная сливаются, и Вселенная голосом её бабушки шепчет ей: «Лэрэдо-Мотылёк, девочка моя, рождённая с нежной и лёгкой, летающей душой, подобной хрупким крыльям бабочки, я всегда оберегаю тебя, всегда вслушиваюсь тебе…». И этот ловимый душой шёпот вселял в неё надежду, когда ей было плохо, такой близкий, но в то же время далёкий родной мир успокаивал её.

Сидя на берегу, слушая шум воды, утопая в лучах вечереющего солнца, женщина вспоминала детство и бабушку свою Имаану, её ласковые шершавые, греющие особой теплотой, руки.

Летом в стойбище хорошо. Маленькая Лэрэдо спит в тордохе со своей бабушкой, её сладкое и тихое дыхание умиротворяет засыпающую девочку. Иногда по ночам Лэрэдо просыпалась и слышала, как мягко ходят олени вокруг, изредка будто бы покашливают тихо, словно боясь тревожить ночной покой, царящий в этом безоблачном безмятежном мире. От этих ночных звуков становилось так хорошо на душе. Девочка чувствовала себя защищённой и безгранично счастливой.

Утром её будил ни с чем несравнимый вкусный запах бабушкиных лепёшек и сладкий с ноткой кислинки аромат варенья из морошки. Увидев, что внучка зашевелилась, Имаана, слегка протягивая слова, говорила: «Лэрэдоо, птенчик мой, вставай, иди к речке умываться, поздоровайся с солнышком, с деревьями, с оленями, с сородичами. Скажи всему миру, что ты проснулась и радуйся новому чудесному дню». Девочка выходила на свет из полутёмного чума, зажмуривала глаза и дарила счастливую улыбку всему миру. Потом она бежала по проторенной тропинке к речке. Холодная вода освежала и очищала, дарила неповторимое ощущение.

Лэрэдо-Вика была городским ребёнком, поэтому дети в стойбище сначала её сторонились, потом поняли, что она такая же, как они, стали с ней дружить. И бабушка, ветврач Елизавета Петровна-Имаана, тоже жила в городе, только часто выезжала на стойбища делать прививки оленям, осматривать их, а лето-отпуск проводила в своём родном месте, где испокон веков жили её предки и пасли своих оленей.

Родители Лэрэдо жили и учились в далёком красивом городе, куда она с бабушкой ездила на Новый год. Маму зовут Лариса, у неё нет нежного звучного эвенкийского имени и не любила она ездить по стойбищам. Мама у Вики очень красивая, высокая, стройная, ухоженная, всегда одета со вкусом. Папу зовут Павел, тоже высокий и крупный, улыбчивый и добрый. Девочка так скучала по родителям. Они поженились ещё в студенческие годы, на третьем курсе родили Вику, учёбу закончили и поступили в аспирантуру. Дедушка Лэрэдо тоже был своего рода учёным, был учителем истории, изучал свой родной край, но рано ушёл из жизни.

Долгими зимними вечерами Имаана рассказывала удивительные сказки, собранные дедушкой Алексеем-Дугулчаан. В рассказах бабушки оживали удивительные сказочные миры и необычные герои былых времён.

Певучим голосом Имаана говорила:

«В каждом дуновении ветра слышится говор исчезнувшего племени, в каждом шелесте деревьев таятся слова улетевших в даль веков великих народов… Но они здесь, Мать-Земля хранит память обо всех…»

Тайна живой воды

Бабушка Имаана выглядела очень молодо и была легка на подъём. Когда Лэрэдо было лет пять, бабушке было пятьдесят с лишним, но люди ей давали не больше тридцати пяти лет. Свою красивую моложавую внешность Елизавета Петровна объясняла тем, что она часто купается в «живой воде», которой богаты её родные края. И однажды Имаана рассказала маленькой Лэрэдо удивительные легенды об этих источниках минеральных живительных вод: «Давным-давно в незапамятные времена в этих местах жил богатый эвенкийский род нюрмаган. У вождя рода было семь дочерей и не было сыновей. И однажды на закате лет боги даровали ему сына. Но ребёнок родился болезненным и покрытым струпьями. Сколько знахарей и шаманов пытались вылечить малыша, вроде бы язвы заживали, но спустя некоторое время опять появлялись. Нюрмаганы кочевали по всей Южной Якутии и однажды во время переезда малыш выпал из люльки. Сначала не заметили, что ребёнок выпал, потом услышали весёлый смех малыша и плеск воды и обернулись. Давно не слышали родители звонкий смех своего сыночка, зудящие раны так беспокоили, что малыш всё время плакал и капризничал.

А тут сидит мальчик посреди неглубокого родника с тёплой ласкающей водой, бьёт по воде, плескается и задорно хохочет. На глазах умилённой матери выступили слёзы счастья. После этого купания малыш спокойно спал всю ночь, а на утро болячки покрылись корочкой и стали заживать. Род нюрмаган целое лето провёл у живительного родника. Каждый день купали малыша в целебном источнике. К зиме мальчик полностью выздоровел. С тех пор эти источники стали почитаться как священные места. Мальчик вырос и стал вождём своего рода, отважным, смелым и сильным. Звали его Нахот. И народная молва из уст в уста из века в век стала передавать тайну живительных горных ключей.

Ещё до этого рассказанного в распространённой легенде случая о выздоровлении сына вождя рода нюрмаган, были удивительные рассказы охотников, наблюдавших за ранеными оленями и лосями. Окровавленные животные, собрав последние силы, добирались до таинственных горячих ключей, окунались в ручейки и озёрца, куда стекалась целебная вода, и раны заживали очень быстро. Их природное чутьё знало, что в этих запрятанных в горах ручьях течет особенная вода.

С тех пор великие шаманы древнейших эвенкийских родов нюрмаган, пуэгир и бюлю стали почитать и охранять эти заповедные места, совершали обряды и берегли от чужаков эти дары богов.

Было ещё одно прекрасное предание об этих загадочных источниках живой воды.

В одном роду, неизвестно в каком, за туманами веков, когда эвенки были могущественны, когда у них были великие князья и в те далёкие времена лучшие сыны этого гордого и благородного народа управляли провинциями Поднебесной, жила девушка неописуемой красоты. Днём она сияла подобно солнечным лучам, а лунной ночью она затмевала свет Луны красотой прекрасного лика. И звали красавицу Аэврит. Влюбился в эту юную чарующую красавицу император одной большой провинции Китая. Послал он сватов к родителям девушки, всё сделал честь по чести. Престарелые родители Аэврит не могли отказать Его Величеству – наместнику богов на Земле. Соглашение было заключено, калым оплачен, назначена дата свадьбы на осень.

Жарким чудесным летним днём юная Аэврит сидела у прохладного горного ручья, пела серебристым проникновенным голосом песню о красоте родной природы и обрабатывала оленью шкуру. Её чудесный голос услышал проезжавший мимо молодой отважный охотник Мэндэ. Его очаровал голос поющей девушки. Он из-за кустов наблюдал за прекрасной певуньей. К нему спиной сидела девушка с точёным гибким станом, по спине струилась густая длинная цвета воронова крыла коса, и конец роскошной косы, украшенной косоплёткой, лежал на прибрежных камнях. Почувствовав чужой взгляд на себе, красавица обернулась. Юноша Мэндэ оторопел от неземной красоты девушки: словно девственный снег на высоких вершинах гор была, белолика, бездонные тёмные, как омут, глаза были ярче зимних звёзд, свежие губы цвета алой утренней зари приоткрыты в удивлении, румянец на девичьих щеках был нежнее розового рассвета. Влюбился Мэндэ с первого взгляда в девушку удивительной редкой красоты.

Вышел юноша из своего укрытия к девушке. Юная красавица потупила взор. Мэндэ подошёл к девушке и спросил:

– Как тебя зовут, прекрасная дева?

– Аяврит, – ответила девушка, улыбаясь.

– А тебя как величают, отважный юноша?

– Мэндэ нарекли меня мои родители.

Долго гуляли вдоль речки юноша и девушка. В их юных сердцах зародилось удивительное, прекрасное и нежное, как первый подснежник, вобравший в себя весеннюю небесную синь, выросший сквозь лёд и снег, чувство.

Юноша обещал осенью вернуться за прекрасной девой и увезти её далеко-далеко, на свою родину. Юная Аэврит не успела сказать благородному и отважному охотнику, что она уже обручена. Молодой охотник так быстро и ловко сел на учаха-оленя и ускакал.

Аэврит утаила от родителей встречу с молодым охотником, который затронул её юное девичье сердце.

Наступила осень. Император северной провинции Поднебесной прислал свадебный караван за своей красавицей-невестой. Был проведён обряд проводов невесты, попрощалась прекрасная Аэврит со своими старыми родителями, залилась горючими слезами. Но сказанное слово и произнесённое вслух обещание не нарушимы, суждено было юной Аяврит стать женой императора. Тронулась богатая процессия в дальний путь.

Опоздав лишь на сутки, приехал в стойбище, где жила красавица Аяврит, смелый и храбрый молодой охотник Мэндэ. Юноша узнав, что его возлюбленная уже была обручена, сначала отчаялся. Но любовь к прекрасной Аэврит была настолько сильна, что отважный юноша смог пересилить все свои страхи и сомнения. Отчаянный и бесстрашный Мэндэ решился догнать возлюбленную и выкрасть её, увезти в дальние дали, скрыться в труднодоступных горах Станового хребта и начать новую счастливую жизнь.

На третьи сутки пути Мэндэ догнал караван. Своих оленей оставил в другом месте и ночью тайком пробрался к повозке, где спала юная Аяврит. Услышав голос возлюбленного, красавица встрепенулась, обрадовалась. Под покровом ночи влюблённые сбежали.

Наутро обнаружилась пропажа: исчезла невеста императора. Никто ничего не знал, никто никого не видел, ни один чужак не приближался к каравану. Ужас охватил воинов, сопровождавших невесту властелина. Они рассыпались по тайге в поисках сбежавшей красавицы. Один из воинов, опытный и пытливый, увидел следы оленей, ушедших в сторону гор вдоль реки. Отряд воинов помчался в погоню за беглецами. Вскоре они догнали юношу и девушку. Меткий стрелок прицелился в спину молодого охотника и выстрелил острой пронзительной стрелой, прострелил насквозь и попал прямо в сердце. Упал замертво отважный юноша на землю, хлестала ключом горячая кровь из его раны. Нагнулась над умирающим возлюбленным красавица-дева и залилась горючими слезами, которые текли из её прекрасных глаз ручьями. Оканемели от горя Аэврит и Мэндэ. Догнавшие китайские воины застыли в недоумении и тоже превратились в камни. Говорят, где-то в горах есть семь скал, очертанием напоминающие воинов, и камни, похожие на юношу и девушку, заключивших друг друга в объятия на вечные века, которых не смогла разлучить даже смерть.

Кровь Мэндэ и слёзы Аэврит превратились в горячий источник. Вода, рождённая из крови раны сердца, наполненного неземной любовью и чистейших слёз, оплакивающих несостоявшееся великое чувство, стала обладать целебной силой и дарила энергию жизни.

Такова печальная и красивая легенда о живой воде, которая бьёт горячим ключом в наших краях», – закончила свой долгий рассказ Имаана.

В воображении Лэрэдо оживали яркие образы былых легенд, она всем существом ощущала то далёкое время, куда можно было попасть только на крыльях мечтаний и грёз. Сказания предков не были похожи на волшебные сказки, которые ей читала из ярких и глянцевых книжек бабушка. Они были особенные, пронизанные запахом тайги, журчаньем горных речек, дымом костра и ещё чем-то неуловимо прекрасным и родным, от чего в груди рождалась необыкновенно тёплая волна, трепетно и медленно распространялась по всему телу, обволакивая сознание ожиданием чуда и безмерного счастья.

Сказы старого каюра

Лэрэдо с рождения жила в Нерюнгри – в молодом и своеобразном городе. Она любила свой город, с детства видела, как он строится, как среди стройных сосен возводятся высокие каменные дома-близнецы, как появляются проспекты и улицы, скверы, как город хорошеет и взрослеет. Здесь была особенная атмосфера – тихая и уютная.

Был конец сентября. Но осень выдалась долгая, необыкновенно тёплая и благодатная. Уже за полночь, Виктории-Лэрэдо не спалось. Она встала, отодвинула штору, облокотилась о подоконник и смотрела в окно.

В бархатной тьме глубокой ночи мириадами сверкающих звёзд сияют огни ночного города. Эти притягательные огни маняще мигают и таинственно влекут в бездну загадочной ночи. Ночью город затихает, окунается в сладкую дрёму. Лишь изредка этот царящий покой тревожит шум запоздалых машин, которые пролетают по пустынной дороге и исчезают, растворяясь в зыбкой темноте ночи. По сонным улицам города гуляет освежающий ночной ветерок, который на миг прячется в ветвях придорожных деревьев, играет ими, шелестя остатками засохших, давно пожелтевших листьев, потом улетает куда-то в глубокую даль, несётся к белеющим вершинам спящих гор.

Один за другим затухают мигающие огни ночного города. Лишь в некоторых окнах ещё горит свет, за этими окнами ждут кого-то… От тёплого света ждущих окон становится как-то светло и уютно на душе.

Глядя в окно на ночной город, Лэрэдо вспомнила легенду, рассказанную слепым каюром – стариком Романом. Как-то ехала она из Якутска на такси. Недалеко от маленького алданского посёлка на обочине дороги увидели старую супружескую чету. Старик был слепой, с палочкой. Жена его была одета в меховую доху, вышитую по краям бисером. Остановились и посадили стариков. Они так на перекладных по старинке добирались до Нерюнгри. Разговорились. Старик Роман был местным алданским эвенком, всю жизнь работал каюром в экспедициях. Жена его Евдокия – тоже эвенкийка, из Амги. Между собой старики разговаривали на певучем древнем языке эвенков, эти слова были полны ласки и особого тепла.

Как сам сказал, Роман ослеп давно, но был очень живой, шустрый, сухой, жилистый, обходился без посторонней помощи, даже ухаживал за пожилой полноватой женой, помогал сесть в машину, выйти из неё. Очень странно, что незрячий старый каюр точно знал, какую местность проезжали, за всю дорогу ни разу не ошибся. В этом человеке, всю жизнь прожившем в тайге и в дальних дорогах, была особая связь с природой родного северного края.

Евдокия была немногословна, лишь тихо улыбалась. А старик Роман был разговорчивый, говорил в основном по-русски, как-то протягивая и смягчая слова. Поговорили сначала о погоде, о современной жизни, немного «поругали правительство», как всегда. Потом разговор зашёл о Нерюнгри и о том, что бытует легенда, что местность, где построен город – «гиблое место». Старик Роман прищурил свои невидящие, мутные глаза, улыбнулся и сказал: «Ээ, нет. Это не так. Заповедное место и «гиблое место» по-эвенкийски имеют одинаковое значение. Это не «гиблое место», это «заповедное – запретное место».

Потом старый каюр продолжил: «Здесь у нас, в Южной Якутии, горы и сопки не всегда имеют названия. Может, когда-то имели название, наши предки дали им имена, но мы, потомки, забыли. Говорят, что сопка, где построен новый город Нерюнгри, называлась в былые, далёкие времена Амикан, что означает Медвежья. В те ушедшие в небытие века, когда эвенков было много и оленей было у них тьма-тьмущая, в эту заповедную местность приходили умирать священные олени, дарованные зажиточными эвенками Великим Духам местности. Олень – орон для эвенка, священное животное. Олень дан эвенкам в дар Сыном Неба Сэвэки. А местность, где остались кости, останки священных животных – заповедное, святое место.

Как гласит древняя легенда, сопка, на которой стоит город Нерюнгри, названа Амикан в честь молодого шамана из древнего эвенкийского рода бюлю. И было это в незапамятные времена. Жил где-то здесь молодой шаман Мэлгэ. Влюбился юноша в прекрасную дочь вождя рода нюрмаган, в белоликую, как первый чистый снег, ясноглазую, как звёздная ночь, тонкую, как молодая осинка, красавицу Синилгэ. Девушка была гордой и неприступной. Много сердец отважных тунгусских воинов и удачливых охотников было разбито. Гордая и своенравная красавица никого не одарила своим вниманием. Увидев прекрасный чарующий танец юной Синилгэ во время праздника Икэнипкэ, в разгар цветущего лета, молодой шаман Мэлгэ потерял покой и сон, в юном сердце шамана распустилась, как благоухающий дурманящий цветок багульника, любовь. Долго хранил и лелеял в своём сердце Мэлгэ свою первую чистую, как родниковая вода, сильную, как могучая горная река, любовь.