Билл манерно присел рядом с Родриго. Я засуетилась, одновременно подавая чай и кофе.
– Билл, ты куда дел зефир?
– Зефирки? Я их сюда вот положил, видишь, в синем ящичке.
– Спасибо, дорогой.
Родриго презрительно смотрел на Билла и медленно пил чай.
– Рассказывай, дружище, почему же тебя сюда занесло.
– Во-первых, Билл, я тебе не дружище. Во-вторых, я здесь по делу. Моя компания расширяется, хочу и в Берлине свой офис открыть.
– Офис? А чем ты занимаешься? – с интересом спросила я, усаживаясь рядом с Биллом. Тот незаметно положил мне руку на бедро и прижался худенькой ногой 45 размера.
– Я? Машинами спортивными торгую. А себе я купил Бентли.
– Впечатляет… – апатично ответил Билл, доставая сигарету.
– Да, Билл, еще как впечатляет. Ну и соскучился по тебе, Кристиночка.
– Она тебе не Кристиночка, а Кристен. – ответил Билл, затягиваясь.
– Когда мы были в России, я звал ее Кристиной, на русский манер, – отчеканил Родриго, сминая салфетку.
– Но сейчас-то мы в Германии.
– Не имеет смысла, – отрезал Родриго.
Билл почесал нос и неожиданно тихо чихнул.
– Будь здоров, дорогой.
– Спасибо.
Родриго усмехнулся и спокойно захрустел печеньем. Билл нахмурился. Густав убрал руку за спину. Дети мирно играли в комнате.
– Кристина, милая, ну чего же ты нашла в этом инфантильном парне? – по-итальянски спросил Родриго. Билл задумчиво посмотрел на меня, итальянским он не владел.
– Он просто любит меня. Я его тоже очень сильно люблю. – на таком же языке ответила я, покачивая ногой.
– Ты только посмотри на него: все руки исколоты несуразными татуировками, волосы покрашены, пирсинги во всех немыслимых местах… Что за убожество и уродство, Кристен? – негодовал Родриго.
– Это любовь. – кратко резюмировала я. – У меня от него, между прочим, замечательные дети. Уважай мой выбор.
– Ах, выбор твой уважать? Это ты из-за него плакала ночами, помнишь? А помнишь, как я тебя откачивал, выводил из депрессии? А ты меня променяла на какого-то инфантильного парнишку. Ты только глянь, посмотри-ка повнимательнее, кто здесь мужик, а кто – баба!
– Родя, я просто люблю его.
– Ничего, я подожду, пока он тобой наиграется. Один раз бросил ведь, да, моя дорогая? Пальцем поманил, и ты понеслась на зов, как преданный щенок.
– Родриго, заткнись!
– Хорошо, буду молчать.
Билл внимательно смотрел мне в глаза. Густав так тем более ничего не понимал и сидел с полуоткрытым ртом.
– А это что за медвежонок такой у нас? – неожиданно ласково протянул Родриго на немецком.
– Меня фанаты так зовут, – ответил Густав, потягивая чай.
– Фанаты? А чем же ты занимаешься?
– Я играю в рок-группе. Я барабанщик, а Билл у нас солист, главная звезда.
– Солист? Звезда? То-то мне ваши лица показались знакомыми!
– Доперло наконец, – скучающим тоном резюмировал Билл.
Родриго покосился на Билла и поцеловал мне руку.
– Кристина, ты прямо как истинная леди… – протянул неудавшийся итальянец.
Билл вскочил и резко двинул Родриго в челюсть. Тот отпрянул и ударился головой об холодильник. Я подскочила и бросилась к мальчикам.
– Билл, ну что же ты делаешь, Родриго, ты не больно ушибся?
Билл довольно потряхивал ушибленной изящной кистью, а Родриго сморщился, держась за голову.
– Сейчас, погоди, вот, держи, – протянула я парню лед.
– Нет уж, Кристина, я пойду из этого дурдома. Я тебе еще позвоню, пожалуй. А теперь я удаляюсь, – гордо вскинул голову бывший и хлопнул дверью.
Густав тихо поблагодарил за завтрак и медленно направился к выходу.
– Пойду прогуляюсь, не скучайте без меня.
Я поцеловала друга в щечку и закрыла за ним дверь. Билл самодовольно прижался ко мне и растянуто проговорил:
– Ну, и кто же здесь главная дива?
– Ты, моя прелесть, это ты – моя дива! Покажи ручки, не сильно ушибся? – ласково начала ворковать я.
– Да нет, все в порядке. Мы тут с Томом хотим набить близнецовое тату…
– И где же?
– На фалангах пальцев. Время его рождения будет у меня набито, время моего рождения – на нем. Хорошая затея?