Танец рисунка, голос линии, поэзия жизни. Интермодальная терапия экспрессивными искусствами

В пространстве отношений терапевта и клиента важную роль играет механизм контейнирования как способности выдерживать сильные эмоции, свои и чужие, и трансформировать их в более приемлемую и переносимую форму. Один из способов контейнирования – определение границ отношений между клиентом и терапевтом в рамках этики психотерапевтических отношений[9 - Этический кодекс сертифицированных терапевтов экспрессивными искусствами (REAT, International Expressive Arts Therapy Association): https://www.ieata.org/reat-code-of-ethic, на англ. Кодекс психолога: http://psyrus.ru/rpo/documentation/ethics.php.], наиболее важными пунктами которой являются:

? конфиденциальность;

? анонимность;

? ясность психотерапевтических отношений, создание и поддержание именно психотерапевтических отношений и не смешивание их с житейскими или другими ролями;

? постоянство места и времени, где сам кабинет, в котором проходят занятия, является контейнером для работы, а неизменность времени создает ощущение устойчивости и безопасности;

? ясность, надежность и соблюдение психотерапевтического контракта – проговоренного на первой встрече с клиентом устного договора о количестве встреч, вознаграждении и т. д.

Также очень важен ритуал завершения сессии и выхода из особого пространства воображения, это может быть символическое снятие ролей, переход в другую часть терапевтического пространства, «заземление», возврат контакта с буквальной реальностью и т. д.

Сама личность терапевта также является контейнером для чувств и психического материала клиента, терапевт должен уметь принимать и переносить часто деструктивные проявления психики клиента.

Кроме того, предполагается, что созданные участниками работы, которые нуждаются в хранении, действительно остаются и хранятся в кабинете терапевта искусствами на протяжении всего времени терапии. Клиент может по желанию забирать избранные работы домой. В случае завершения терапии и если клиент не забрал свои работы, они хранятся в кабинете терапевта еще год. Обычно для каждого клиента существует своя папка или полка, коробка. Уважая работы клиента, мы тем самым демонстрируем уважительное отношение к нему самому. На группах мы просим не брать и не трогать работы других участников группы без разрешения, тем самым демонстрируя уважение к границам каждого участника группы. А если мы хотим, описывая свои ощущения, свой процесс, рассказать при этом о процессе другого участника, мы спрашиваем у него разрешения, чтобы поделиться этим в группе.

Таким образом, в понятие «контейнера» мы включаем:

? постоянство места и времени;

? терапевтическое пространство (кабинет);

? терапевтические отношения, роль и позицию терапевта;

? любые творческие работы, в том числе уважительное и бережное отношение к ним со стороны терапевта и участников.

Искусство выстраивания психотерапевтических отношений

Терапевтические отношения определяют успех психотерапии. Отношения терапевта и клиента – это искусство. Каждая сессия, каждый момент, каждое переживание, открытие и трансформация становятся частью совместного танца терапевта и клиента, частью творческого процесса. «В конце концов, музыка, рисунок, танец, стихотворение и театр сами по себе не “делают терапии”. Отношения, коммуникация и общность между людьми – вот что наиболее существенно в жизни, терапии и образовании. Искусства способствуют им» (Knill, Barba, Fuchs, 1993).

В различных подходах терапии искусствами роль терапевта немного различается, в зависимости от теоретических и методологических оснований подхода (отличительные черты каждого из подходов мы рассмотрим ниже), но более всего на терапевтический процесс влияют личность терапевта и его уникальный синкретичный стиль работы. Трудно встретить специалиста, сохраняющего в чистоте применяемый подход. И именно терапевтические отношения, а не знание техник, являются основой терапии. Опытный и успешный терапевт искусствами соединяет в себе много уникальных навыков и метанавыков, которые выплавляются годами в практике неутомимого творческого исследования возможностей терапевтических искусств. Поэтому для терапевта так важны личная проработанность, личный опыт, телесная эмпатия, знание своих ограничений и внимательная, уважающая, открытая позиция с четким обозначением и поддержанием границ.

Общим для всех подходов, кроме динамическо-ориентированной арт-терапии, является то, что терапевт наравне с участниками вовлечен в процесс творчества, будь то индивидуальная или групповая сессии. Он может со всеми вместе рисовать, лепить, танцевать и т. д., регулируя уровень своего участия и уровень своей включенности так, чтобы он оставался безопасным для группы и для самого терапевта.

Это означает, что терапевт не остается дистанцированной, отстраненной фигурой, как во многих других терапевтических подходах, он использует свои сознание и тело, переживая свои реакции как часть терапевтического процесса. Это могут быть контрпереносные чувства, и терапевт вправе выразить их и внести их в терапевтический процесс, на территорию искусства. И тогда работы терапевта, будь то рисунок или движение, также становятся частью сессии и помогают участникам двигаться к большей целостности.

Часто я сама участвую в процессе, т. е. создаю свою арт-продукцию или выполняю вместе со всеми упражнения, обычно на стадии разминки, чтобы участники имели возможность познакомиться и со мной на невербальном уровне. Глядя на свою работу, сделанную в группе, я лучше понимаю и чувствую группу, так как часто в ней отражается групповой процесс или моя реакция на него.

Можно даже сказать, что терапевт так или иначе работает своим телом и своей личностью. Личность терапевта является его рабочим инструментом. Именно поэтому важна личная проработанность терапевта, а также его навык содержать свой рабочий инструмент – свое тело и сознание – в рабочем состоянии, не допуская профессионального выгорания, используя специальные приемы. Очень часто терапевты искусствами сами являются художниками, танцорами или актерами, вовлеченными в творческий процесс, они хорошо и глубоко знают и понимают его изнутри. Личное творчество и терапия, как два крыла, часто поддерживают одно другое. Именно личное творчество терапевта является его ресурсом, пространством восстановления сил.

В этом смысле терапевт искусствами должен быть уникальным специалистом, соединяющим в себе многие знания, навыки и умения. Мне, например, очень важно иметь картину или скульптуру в работе, к которой я могу вернуться после дня консультаций или обучающих групп. Мои картины неоднократно участвовали в выставках, в том числе персональных, и этот опыт очень помогает мне в работе со студентами и клиентами. Личное творчество поддерживает душу и тело в живом, подвижном, чистом состоянии, это становится еще одним значимым приемом профилактики профессионального выгорания.

Еще одна особенность терапии искусствами состоит в том, что мы все время имеем дело с произведением искусства, которое может быть названо «третьей стороной» в терапии. Таким образом, коммуникации, которые возникают в арт-терапии и в терапии искусствами, имеют другую структуру, нежели в вербальной терапии. Помимо терапевта и клиента, мы имеем еще и произведение, которое также говорит по-своему и с клиентом, и с терапевтом, которое может принимать проекции и терапевта, и клиента и быть контейнером или выразителем для переносных и контрпереносных чувств (см. схему ниже).

Схема 2. Проективные отношения в терапии искусствами

Давайте посмотрим, какова роль терапевта искусствами в различных подходах терапии искусствами и как различаются в них позиции терапевта.

Таблица 4. Роль терапевта искусствами в различных подходах

На одной из супервизий у меня родился образ роли терапевта искусствами, который можно было описать словами «живая танцующая земля». Это опора под ногами танцующих, пространство, движущееся вместе с танцорами, помогающее им проявить себя, сделать свои движения выразительнее. Какое-то время этот образ «живой танцующей земли» был со мной, помогая мне в работе. Это метафора, показывающая, что на территории искусства возможно соединение невозможного, нелогичного в обыденной жизни. Как земля может танцевать? Как танец может поддерживать? Как земля может принимать и поддерживать? Что значит быть живой? Все вместе это означает – откликаться, чутко реагировать, отзеркаливать движения, танцевать рядом. Всего один из возможных ответов, в метафоре может быть упаковано гораздо больше смыслов, и каждый увидит в ней что-то свое.

§ 2. Алхимия встречи: основы и принципы интермодальной терапии искусствами

В этом параграфе мы рассмотрим необходимые составляющие терапевтического процесса в подходе интермодальной терапии, те принципы, на которые опирается работа в подходе и без которых не было бы экспрессивных искусств. Овладение большинством из этих принципов и умение применять их в работе создает условия для эффективной работы в подходе.

Диалог с образами

Один из основных принципов интермодальной терапии искусствами – принцип безоценочности, или неинтерпретации, т. е. творческий диалог с образами с использованием разных видов искусства, который ведется до тех пор, пока они не будут готовы к «когнитивной кристаллизации» с помощью языка воображения (поэзис) – поэтического (визуального, метафорического, чувственного), а не буквального языка. Первый и главный «интерпретатор» работ и образов клиента – сам клиент, терапевт должен уважать его мнение и прислушиваться к нему, всегда позволять ему первым реагировать на собственные работы, а свои идеи по поводу работы терапевт выражает в форме эстетического отклика в каком-либо виде искусства или с помощью «Я-высказывания» («Когда я смотрю на эту часть работы, я чувствую…»).

Жесткая, неуместная или невнимательная интерпретация может помешать клиенту и разрушить терапевтическое доверие. Истинный смысл образа проясняется только в продолжительной работе с материалом в процессе взаимодействия терапевта и клиента. Психологическая теория, «навязанная» терапевтом и не имеющая отношения к клиенту и его процессу «здесь и сейчас», должна расцениваться как «разговор на заднем плане», как вид контрпереноса. «Если единственное орудие, которое у вас есть, – это молоток, любая проблема для вас будет выглядеть как гвоздь» (Абрахам Маслоу).

Мы относимся к образам с уважением, как к «менестрелям души», и поэтому стараемся побыть с ними и с симптомами, а не избавляться от них. «Образы проходят сквозь нас, как ангелы и демоны, которые знают свой путь, они агенты целительной силы, которая лечит расстройство души с душой» (McNiff, 1993). Попытки игнорировать или «заметать под коврик» неприятные образы только загоняют их глубже в подсознание, откуда они продолжают воздействовать на нас. Весь мир может быть выражен на территории искусства, любое страшное, тяжелое, болезненное переживание преобразуется и трансформируется, попадая на территорию искусства, давая возможность человеку без страха смотреть на это переживание, взаимодействовать с ним и восхищаться им. «В искусстве нет действительного противника, весь материал, независимо от того, какой он – уродливый, угрожающий или болезненный, может быть передан в эстетически красивой форме» (Knill, Barba, Fuchs, 1993). «Независимо от того, насколько уродлив образ, он может быть ценим как необходимое излияние подавляемых эмоций. Когда вулкан извергается на бумаге или в танце, становится намного менее вероятно, что он будет извергаться в реальной жизни» (Роджерс, 2015).

Вместо спекуляций о происхождении образов мы фокусируемся на сущности их «действительной реальности», мы «входим в образ». «Мы просто открываем двери образам, а затем приглашаем их и учимся тому, чему они учат нас» (Knill, Barba, Fuchs, 1993).

Вместо того чтобы говорить об образах, мы говорим с образами или от лица образов. «Руководящая идея этого метода – обращение с образами как с одухотворенными предметами. Мы подходим к ним, как подошли бы к человеку» (Knill, Barba, Fuchs, 1993). С образами также можно говорить, как с героями снов, умершим гуру или персонификацией Божественного. «Разговор» может быть вербальным, а может происходить в других модальностях, в движении, музыке, создании звуков. То есть рисунок мы можем станцевать, линию – спеть или позволить ей как-то прозвучать, движение может вызвать к жизни стих или рассказ, историю. «Диалог с образом приводит к углублению его красоты и богатства и к выявлению сущностных значений» (Knill, Barba, Fuchs, 1993).

«Низкое мастерство – высокая чувствительность»

Из базового принципа неинтерпретации вытекает следующий, не менее важный, который сформулировал Паоло Книлл, но на самом деле ему интуитивно следуют и другие направления терапии искусствами, например, арт-терапия. Принцип называется «Низкое мастерство – высокая чувствительность» (Low skill – high sensivity). Его суть в том, что для установления диалога с образом не обязательно обладать высоким мастерством, важно уметь слушать и слышать голос даже самой простой формы или бесформенного. И самому терапевту экспрессивными искусствами, и клиенту не обязательно быть виртуозом в каком-то из видов искусств, но важно обладать высокой чувствительностью, тогда можно расслышать голос даже простой линии или жеста, которые могут быть многозначными посланиями.

Обычно на группах и индивидуальных консультациях я говорю участникам и клиентам, что не нужно иметь навыков рисования, танца, пения или стихосложения, чтобы принимать участие в процессе. Качество значения не имеет, важно, чтобы рисунок, действие, объект были аутентичными и отражали внутреннее содержание, появлялись вне зависимости от опасений или ожиданий участников. Тем самым мы снимаем комплекс неумения, страх белого листа и многие другие запрещающие и сдерживающие концепты. Часто профессиональным художникам, танцорам, тем, кто имеет определенные высокие отработанные навыки создания продукта искусства, бывает сложно выйти за рамки привычного способа создания формы для самоисследования.

Сам Паоло Книлл, приводя в пример японскую традиционную поэзию хайку, говорит о том, что «в разных культурах существуют различные концепции и материалы формообразования, приводящие к возникновению непривычных для нас форм. Несмотря на это, они часто трогают нас именно своей простотой. В западной культуре принято считать, что качество искусства состоит в совершенстве навыка, который позволяет придавать материалу идеальную форму, а также идеально творить во времени и пространстве. Если мы рассмотрим это подробнее и прежде всего обратим взгляд на другие культуры, мы отыщем многочисленные примеры того, что далеко не всегда виртуозные навыки приводят к возникновению шедевра, который зачастую создается особой чувствительностью в отношении того материала, из которого создается произведение искусства, и присущих ему качеств» (Eberhart, Knill, 2010).

Использование рамок искусств

Однако сами искусства также задают рамки. Искусства могут быть использованы как контейнер для терапевтического материала, помогая встретить действительную реальность в атмосфере безопасности, не путая роли и образы с их исполнителями. Рамки защищают игру от смешивания с буквальной реальностью и дают нам разрешение исследовать глубокие истоки образов и выражать сложные чувства и переживания.

Более того, следуя теории «кристаллизации», терапевт сам может накладывать ограничения и создавать рамки в процессе формообразования, и эти рамки будут только помогать клиенту оформить свое внутреннее содержание, выразить то, что должно быть выражено. Такими рамками могут быть ограничения в выборе материала, например, рисовать только углем на бумаге, или в движении использовать только ходьбу и остановку как выразительные средства. Однако, по словам Паоло Книлла, для сохранения любопытства в клиенте и в пространстве исследования должно быть предложено более чем одно направление.

Сам Паоло Книлл в книге «Искусство решать проблемы» (Eberhart, Knill, 2010) вводит следующие правила для установления рамок, способствующих эффективному нахождению образа:

? Материал, инструменты и модальность должны быть доступны для клиента и хорошо знакомы терапевту или консультанту.

? Организация: скорее простая, чем сложная, но при этом использование необычных направлений исследования.

? Четко выделенные временные и пространственные рамки работы.

? Форма, предложенная терапевтом, скорее простая, чем сложная.

Этот принцип создания формы в подходе Паоло Книлла звучит как «Less is more», или «Лучше меньше». По словам Паоло Книлла, «он базируется на опыте того, что “меньшее” в поле игры или формообразования дает больше открытий и глубины, чем некое “большее”».

Примеры рамок (Knill, Barba, Fuchs, 1993):

? холст для художника;