Вор

– Разные… и в наше время такие были. Вредители, – женщина вернулась на свое место на лавочке возле подъезда, нахохлившись, – Мне вот еще несколько штук нужно посадить на ту клумбу, – сказала она, указывая пальцем на нужное место, – Только вот слабовато себя чувствую, не знаю, хватит ли сил на это…

Мальчик, потратив секунду на размышления, умостился рядом с бабушкой. Она больше не казалась злой, а идти домой катастрофически не хотелось.

– Я больше не буду… Мне просто понравился этот цветок, а потом я отвлекся на мысли и не заметил, как его смял, – мальчик продолжал крутить в руках изуродованный им цветочный бутон.

– О-о, это бархатцы, и правда красивые цветы, – бабушка легко улыбнулась, – Ты знаешь, когда я была маленькой, вместе с мамой сажала их в наш двор, и тогда она мне рассказала их историю. Их название произошло от Тагеса, внука бога Юпитера. Он показывался людям, как младенец, и предсказывал их судьбы. Впрочем, эти цветы даже отчасти являются причиной, по которой родилась моя дочь, – глаза бабушки тепло блеснули, когда она перевела свой взгляд с цветка на мальчика.

– Как такое может быть? – заинтересованный Сёма с упоением и желанием сосредоточил всё свое внимание на рассказчице.

– Когда мне было восемнадцать, и я все еще жила с родителями в нашей родной деревне, дом рядом с нами выкупил один мужчина. Ста-арый дом, почти весь разрушенный. Он сразу заехал туда, в эти развалины, нанял рабочих – видно было, что состоятельный. Мало у нас таких было, за ним сразу полдеревни и сбежалось! А я была для него больно юной, нас разделяли целых двенадцать лет, – бабушка погрузилась в воспоминания и улыбнулась, – гулял он, выбирал себе жену из свободных, да и по правде говоря, занятыми дамами он тоже не брезговал. А потом он обратил свое внимание на соседскую девчонку, то бишь на меня. Так и с остальными женщинами завязал, исправился. Долго я сомневалась, больно ненадежным он мне казался, да и разница-то у нас довольно внушительная. Я себе тогда сказала, что, если я увижу благой знак, то обязательно выйду за него. И представляешь, на следующий же день все клумбы в его саду были усажены бархатцами. А я знала тогда по маминым рассказам, что на языке цветов они означают верность. Вот так я и поняла, что это судьба, – женщина на секунду развернулась, чтобы утереть выступившую слезу, после чего улыбнулась мальчику.

– И ваши родители не были против? – удивился Сёма.

– Тогда, знаешь, если рано отдавали замуж, то радовались. Тем более, такому мужчине, да и не далеко совсем, соседний дом. И через год родилась моя Лилечка.

Мальчик задумался и уткнулся взглядом в свои колени, на которых лежал забытый цветок.

– И вы всё еще вместе? Как в сказках, до самой старости?

Раскатистый женский смех заполнил двор:

– Нет, мой дорогой, – добродушно ответила бабуля, – мой муж дожидается меня там, – женщина кивнула на небо.

– Он… умер? И вы говорите об этом с улыбкой? – удивился Сёма. В его картине мира смерть ни в какой ситуации не могла быть преподнесена с легкостью и улыбкой. Слишком свежи были воспоминания. Слишком открыты были раны.

– Конечно, я ведь знаю, что мы еще встретимся. По-настоящему близкие люди ждут нас, но не торопят, потому что здесь, на земле, у нас еще много дел.

Мир маленького Семёна в ту секунду перевернулся. На глазах образовались слёзы, после чего он быстро попрощался с соседкой и взбежал наверх, домой. Захлопнув за собой дверь, он поздоровался с сидящей на кухне матерью, проигнорировав её вопрос о том, всё ли у него хорошо, после чего закрылся в своей комнате и осел на пол.

Неужели та бабушка не соврала ему, и отец ждёт его действительно… «там», на небе? Неужели для того, чтобы снова с ним встретиться, ему придется прожить всю жизнь без него?

Слёзы прерывистым градом падали на детские колени, оставляя после себя мокрые пятна. В голове не укладывалось, как всё может быть так просто. Ребёнок, прокручивая в голове рассказ соседки, начинал верить в то, что та трагедия, которую он переживал, имеет выход. Семён решил, что такой план действительно не так плох. Вот он стоит и получает школьный аттестат, дальше – красный диплом, после учебы строит успешную карьеру и женится на любимой женщине, у них рождаются дети… Работа-дом-дети-работа-дом-внуки-старость… Смерть? Неужели он проживет все это, чтобы в конце оставить всех точно так же, как это сделал его отец, как это сделал муж той бабушки? И стоит ли вообще давать кому-то своё внимание, стоит ли кого-то любить, если жизнь может в любой момент оборваться?

Руки тряслись, а сознание маленького Сёмы перегружалось. Психика не выдерживала его мыслей и не была способна справиться с нахлынувшими эмоциями. Пойти к маме, поговорить с ней, может быть даже попросить её дать успокоительные – это действия, которые сильно облегчили бы существование Семёна, но до которых он попросту не додумался. Вероятность которых мальчик даже не брал во внимание. Какое маме до него дело? У нее самой горя выше крыши.

Единственным верным решением, которое видел Сёма, было пойти спать. Чтобы не чувствовать той вселенской тяжести, которую мальчик волочил за собой каждый день. Которую каждый день ощущал во всем теле. В мире Морфея ему было тепло. Сны он видел всегда, причем большая часть из них была цветная и яркая, связанная между собой. Там, во снах, всё было так, как должно было произойти в реальном мире. Как, по его мнению, было бы справедливо. Сёма часто видел себя иначе, чем другие. В сюжетах, сгенерированных подсознанием, мальчик не был озлобленным и язвительным, никаких болезней и катастроф вокруг него не происходило, Сёма просто выполнял функции любимого ребенка мамы с папой, души компании и, что самое главное, хорошо знал математику. Он любил находиться там гораздо больше, чем существовать в реальности. Иногда ему казалось, что он готов остаться во снах навсегда, лишь бы не прощаться с теми иллюзиями, которые имел в них.

Глава 2. Семён Михайлович

Время придет,

Ты ляжешь вместе со мной?

Я лягу вместе с тобой

Время придет,

Мы окажемся рядом

Не торопись, все своим чередом

Тебе так далеко до заката,

А я здесь полежу,

Я тебя подожду,

Я тебя дождусь,

Тебя дождусь,

Дождусь тебя

Элли на маковом поле – Где ты?

Выйдя из своего дома на следующий день, Сёма не мог не обратить внимания на знакомую бабушку, работающую на общих клумбах. Едва ли ему было интересно то, чем она занималась, но вопросы, роем жужжащие в так и не успокоившейся его голове, вынудили мальчика подойти к старушке.

– Здравствуйте! – от резкого звука голоса мальчика женщина дёрнулась и развернулась.

– Напугал! – пожурила Сёму пожилая дама, – Здравствуй, мой дорогой, – она отряхнула руки и оставила на земле инструмент, которым рыхлила землю, – Я вчера и не представилась! Меня зовут Арина Ивановна, я из тридцать шестой.

– Сёма, – кивнул мальчик, – из сорок пятой.

– Сорок пятой? – переспросила Арина Ивановна, округлив глаза от ужаса и осознания, – Это получается Мишка… папа твой?

– Мой, – нервно ответил Сёма, – Не нужно меня жалеть.

– Нет-нет-нет, мой дорогой, это не жалость! – женщина взяла мальчика за плечи грязными от земли руками и мягко усадила на скамейку, после чего умостилась там сама, – Ты должен меня послушать.

– Вы знали моего отца?

– Плохо. Дело не в этом, а в том, что я тебе вчера рассказала. Я ведь не знала, что… – махнула рукой женщина, – Не важно. Важно то, что я не подумала о том, какие мысли могу на тебя навлечь.

– Вы клоните к тому, что я после вашего рассказа мог бы попробовать воссоединиться с отцом раньше времени?

Арина Ивановна склонила голову в недоумении:

– А ты очень догадливый мальчик…

– Не нужно об этом беспокоиться. Я… этого не сделаю.

– Конечно, – улыбнулась старушка, – но ты должен знать, что, совершив это… преступление! Самое большое преступление против себя самого, ни с кем из тех, кого ты захочешь увидеть, встречи не произойдет. Эти люди… – задумалась Арина Ивановна, подбирая подходящее слово.

– Самоубийцы.

– Да-да, они самые. Эти люди никогда не попадут в рай. Им нет там места. Облегчения в прекращении жизни нет! – активно жестикулировала женщина.

– Вы ведь верите в Бога? – задал вопрос задумчивый Сёма.