Князь Барятинский 2. Императорская Академия

Я улыбнулся Юсупову и подмигнул. Тот с негодованием отвернулся. Похоже, учёба будет весёлой.

Василий Фёдорович закончил с речью и удалился. Подали голоса наставники – так в Академии называли воспитателей, присматривающих за курсантами. Нас начали строить в колонны, чтобы организованно вести в корпус, где нам предстояло жить ближайшие пять лет.

Мы быстро обнялись с дедом и Ниной, расцеловались с хлюпающей носом Надей.

– Будь осторожна, – попросил я. – Веди себя прилично. Не заставляй меня покидать гостеприимные стены этого чудного заведения, чтобы решать твои проблемы.

– Я постараюсь, – всхлипнула сестра.

Отвернувшись от родни, я поспешил встать в строй. Последующие пару минут только головой качал. Мои сокурсники, которых мне ещё предстояло узнать, вели себя как стадо баранов. Кто-то не хотел стоять с кем-то, кому-то нужно было непременно стоять с другом. Кто-то, задумавшись, подошёл к цветущему розовому кусту и стал его рассматривать…

Весь этот фарс прекрасно дополняли голоса наставников, обращающихся ко всем вежливо и на «вы». Н-да… Тут бы пару крепких слов, да пару затрещин – и мигом наладилась бы дисциплина. Но увы, чего нет – того нет…

Я не сразу обратил внимание на музыку. Она так органично вплелась в окружающий гвалт, смешалась с птичьим пением и шелестом листвы. Музыка становилась ближе, громче, и у меня вдруг ёкнуло сердце.

Развернувшись на каблуках, я оказался лицом к лицу с…

– Аполлинария Андреевна? – пробормотал я.

– Константин Александрович! – ослепительно улыбнулась Полли. – Я так рада, так рада…

– Вы кого-то провожаете? – спросил я с надеждой.

– Что? – удивилась она. – Ах, нет! Мы с вами будем учиться на одном курсе. И это для меня – такая радость!

Мысленно вздохнув, я изобразил улыбку. Да, учёба определённо будет весёлой.

***

Всё в этой академии казалось мне избыточным. Слишком много пространства, слишком высокие потолки, слишком дорогие интерьеры… Там, где рос и учился я, полы были покрыты дешёвым и практичным пластиком унылого цвета, который нельзя было поцарапать, и с которого легко смывалась, например, кровь. Здесь же под ногами был паркет – выложенный такой затейливой мозаикой, что пол казался произведением искусства. На него страшно было даже дышать – в тех местах, где паркет не скрывали великолепные ковры.

Впрочем, оглядываясь по сторонам, я понимал, что здешние «детишки» вряд ли будут резать государственное имущество перочинными ножиками, швырять в потолок зажжённые спички, писать на стенах неприличные слова, бить лампочки и морды друг другу. Нет, дамы и господа, здесь и морд-то никаких нет. Здесь у нас – лица. А в качестве развлечений – интеллектуальные игры, чтение, конные и пешие прогулки.

Ректор, уже знакомый мне Василий Фёдорович Калиновский, собрал весь поток – сто человек чёрных и белых магов – в главном зале Академии. Мы стояли на сдержанно блестящем полу, под огромной люстрой, которая даже сейчас, когда был день и электричества не включали, блистала светом солнца, отражённым от хрусталя, и по стенам бежали разноцветные пятна. Торжественная и взрослая атмосфера за счёт этого немного разбавлялась чем-то детским и смешным, из-за чего трудно было чувствовать себя совсем уж серьёзно.

– Здравствуй, племя младое, незнакомое, – с улыбкой сказал Василий Фёдорович; сказал так, что у меня возникло ощущение, будто он кого-то цитирует. – Прежде всего позвольте вас поздравить! Все вы, я знаю, приложили огромные усилия к тому, чтобы оказаться сегодня здесь. Я поздравляю вас с началом пути, который сделает вас лучшими людьми нашего отечества. Вы – те, кто станут вершить судьбы империи. Те, чьи деяния украсят учебники истории будущих поколений!

Рядом со мной чуть слышно пискнула от избытка эмоций Полли. Она же – Аполлинария Андреевна, моя подруга детства. Правда, мои воспоминания о ней начинаются минувшим летом. Полли об этом знает, но думает, что причина тому – падение с моста. Что ж, она не так уж далека от истины. Не упади Костя Барятинский с моста – и дед не призвал бы в его тело мой дух, дух капитана Чейна из другого мира.

Подавляющее большинство тех, кто окружал меня в этом зале, Костя, теоретически, тоже должен был знать. Круг общения аристократов не сказать чтобы очень широк. Все живущие в одном городе отпрыски знатных семейств так или иначе держатся друг друга, не забывая при этом задирать носы. С самого детства они ходят друг к другу на именины и рождественские ёлки. Родители берут детей с собой, отправляясь на крестины, свадьбы, званые обеды и прочие мероприятия… Всё это рассказал мне дед.

Перед поступлением в академию он, глава рода Барятинских, ныне состоящий в Ближнем кругу императора, устроил мне интенсивный курс по молодым аристократам. Правдами и неправдами раздобыл уйму фотографий, записал имена и фамилии, краткие сведения о каждом. Благодаря магии Нины, вся эта информация перекочевала мне в голову. Правда, перекочевала настолько быстро, что теперь я иногда чувствовал себя так, будто надел очки или линзы дополненной реальности. Стоило посмотреть на какое-нибудь лицо, и передо мной выплывали строки, написанные размашистым почерком деда. Не моя настоящая память, а некая магическая надстройка. Впрочем, со временем – если верить Нине – пройдёт период адаптации, и я избавлюсь от этих раздражающих заминок.

Мои официальные задачи на ближайшие пять лет просты и незамысловаты. Я должен освоиться в Академии, обзавестись полезными связями среди учеников (здесь нас называли по-военному, курсантами), стараться быть лучшим во всём. А нужно это для решения задач неофициальных. Что-то происходит в Империи. Что-то серьёзное, глобальное – за то время, что нахожусь здесь, я успел и сам это почувствовать. Белые маги вырождаются, теряют силу.

В этом году мне удалось, отчасти нарушив правила, привести в Ближний круг двух белых магов и сохранить баланс. Однако в следующем году вряд ли удастся провернуть такой же трюк. И те белые, кто находится в Ближнем кругу сейчас, посыплются, как спелые яблоки, если пнуть по стволу.

А победа чёрных магов означает превращение этого благословенного мира в техногенный ад, из которого пришёл я. Где жизнь человека оценивается лишь в денежных единицах, а такие слова, как честь и достоинство, объявлены вне закона. Моим миром правил лишь один закон – закон наживы. Я твёрдо решил, что здесь подобного не допущу.

– Со следующего понедельника, – продолжал вещать Василий Фёдорович, – вы приступите к занятиям. До тех пор вам предоставлены три дня на адаптацию. Вы познакомитесь со зданием Академии, жилым и учебным корпусами, а также великолепным парковым ансамблем Царского Села – который в свободное время предоставлен в полное ваше распоряжение.

– Это так романтично, гулять в Царском Селе, Костя! – прошептала Полли, не сводя глаз с ректора. – Там так потрясающе красиво! Я покажу тебе все мои самые любимые места!

В этом обещании слышалась некая двусмысленность, и я едва заметно поёжился. Не уверен, насколько мне хочется осваивать «самые любимые места» Полли. С одной стороны, у меня уже есть отношения с Клавдией, хозяйкой лечебницы для бедных в Чёрном Городе. С другой стороны, видеться с ней мы теперь будем не так чтобы часто. С одной стороны, назойливость Полли меня раздражает. С другой – подобный союз для рода Барятинских определённо полезен… Но не жениться же мне, в самом-то деле! По крайней мере, в обозримом будущем семейная жизнь не сулит ничего, кроме проблем. И потом, разве я сумею объяснить Полли, кто я такой и каково моё предназначение? Нет. Если уж жениться, то на девушке, которая станет мне полноценной боевой подругой. А до тех пор нужно быть осторожным и не натворить дел, которые смогут мне потом аукнуться.

Ректор задержал взгляд на Полли, и та напряглась, вытянувшись в струнку. Не было произнесено ни слова, но Полли поняла намёк, и до конца речи ей будто скотч на рот налепили. Я мысленно послал в сторону Василия Фёдоровича волну благодарности.

– Вам предстоит проявить себя не только в учёбе, – продолжил между тем говорить ректор. – Мы, как вам известно, выпускаем в свет всесторонне развитых и подготовленных молодых людей. Которые не боятся никаких трудностей и готовы ко всему! – В руках у Василия Фёдоровича появилась массивная папка из коричневой кожи, на которой золотом были вытиснены герб Российской Империи и чуть ниже – герб Академии.

Гербы дед показал мне ещё дома, и тогда же растолковал значение предметов, которые их составляли.

Герб Академии представлял собой два переплетённых венка, один из дубовых листьев, другой из лавровых. Сие есть олицетворение Силы и Славы, – сказал дед. Сверху на венках, на бумажном свитке, олицетворяющем Знание, сидит сова – Мудрость. А позади всего этого торчит меч. Ненавязчиво так. Мы, мол, люди мирные, но мало ли что. Военное дело в академии – обязательный предмет.

Два переплетенных венка присутствовали также на наших погонах и в петлицах. У первого курса – оловянные, у второго и третьего – серебряные, по одному и два соответственно, а у четвертого и пятого – золотые.

– Но несмотря на это, вам нужно уметь полагаться не только на себя, – продолжал между тем говорить Василий Фёдорович. – Нужно уметь доверять своим друзьям. Уметь подчиняться, когда нужно, и отдавать приказы, когда необходимо. Уметь разделять обязанности и добиваться поставленных целей, используя имеющиеся ресурсы наиболее эффективным способом. Именно поэтому в нашей Академии каждый год проводится традиционная Игра. Все вы о ней отлично знаете, – он улыбнулся, обводя глазами зал. В зале обрадованно загудели. Видимо, и правда знали. – Суть её состоит в том, что две команды по пять человек должны поэтапно выполнить несколько заданий. Та команда, что справится раньше, объявляется победителем. Победа принесёт команде призовые баллы. А баллы – это, как вам известно, не только цифры для соревнования между собой чёрных и белых магов. Это не только некоторые привилегии и послабления в распорядке дня. Сумма баллов на конец года определит квоты нового набора студентов! Квоты белого и чёрного отделений.

Мне об этом известно не было. Дед то ли забыл рассказать, то ли сам не знал.

Я хмыкнул. Вот как. Кругом – баланс. Что в Ближнем кругу, что здесь. Чёрные маги наверняка сделают всё для того, чтобы в элитную академию поступали только отпрыски их родов. А значит, и мне предстоит сделать то же самое! Осознанное противодействие, начиная с таких вот мелочей. А когда я выпущусь из Академии, у меня будут развязаны руки. И тогда я смогу начать настоящую… Эх, не стоит даже мысленно произносить этого слова с таким вожделением. Я – белый маг. И если я позволю азарту битвы захватить себя, моя энергетика изменится. Такая вот проблема у меня в этом мире. Здесь я не могу решить все вопросы, просто перебив тех, кто мешает. Здесь нужно сделать нечто большее…

Жемчужина на цепочке под рубашкой едва заметно кольнула в грудь. Значит, мысли не прошли даром. Магический индикатор, отражающий баланс энергий в моей душе, только что стал немного чернее.

– Я назову два имени, – сказал Василий Фёдорович, опустив взгляд в папку. – Это – курсанты, произведшие особое впечатление на приёмную комиссию. Согласно решению нашей педагогической коллегии, сегодня они станут командирами и наберут свои команды. Отнеситесь к набору мудро, господа! Пусть дружеские чувства будут последним, что повлияет на ваше решение. Помните о том, что ваша цель – не только весело провести время в хорошей компании, но и завоевать победу… Итак. Имена. – В зале повисла напряженная тишина. Василий Фёдорович эффектно выдержал паузу и объявил: – Константин Александрович Барятинский!

Глава 3. Игра

Сработал инстинкт. Я сделал шаг вперёд, вытянулся по стойке смирно и гаркнул:

– Я!

Самому мне служить в армии по понятным причинам не довелось. Но наше Сопротивление прекратило бы своё существование быстро, если бы в подполье не было профессиональных военных. В большинстве своём – людей, так или иначе обманутых Концернами. Комиссованных по состоянию здоровья или возрасту и получивших вместо солидной пенсии, на которую рассчитывали, жалкие крохи.

Борьба с крючкотворами Концернов была делом, заведомо обреченным на провал. И такие люди уходили в подполье. Где обучали сопляков вроде меня не навыку маршировать в ногу, а тому, что было реально необходимо. Тому, что и сделало из меня со временем неубиваемого Капитана Чейна. В числе прочего – привычку мгновенно реагировать, когда к тебе обращается командир.

За моей спиной прошелестел негромкий смех, будто ветер прогнал листву через парк.

Василий Фёдорович поднял взгляд от папки и улыбнулся:

– Похвальный настрой, господин Барятинский. Что ж, принимайте командование белыми магами. До восьми часов вечера вам нужно набрать в команду четырёх человек. В восемь часов, на закате, стартует Игра.

– Есть, набрать четырёх человек в команду до восьми часов вечера! Разрешите приступать?

Я уже ничего не мог с собой поделать. От моего рвения, похоже, даже ректор немного растерялся.

– Приступите, как только я закончу собрание, господин Барятинский.

Сообразив, что команды «вернуться в строй» не последует, я сам сделал шаг назад и мысленно выдал себе подзатыльник.