Гнев Ивана Филофеевича

Гнев Ивана Филофеевича
Василий Григорьевич Авсеенко

Петербургские очерки #21
«Иванъ Филофеевичъ Пыщиковъ, какъ только по?здъ замедлилъ ходъ, высунулъ голову изъ окна вагона 11-го класса, въ надежд? увид?ть на платформ? свою супругу, Наталью Андреевну. Она всегда встр?чала его, когда онъ прi?зжалъ изъ города 20-го числа, потому что въ этотъ день въ департамент? выдавали жалованье, и Иванъ Филофеевичъ им?лъ обыкновенiе запасаться н?которыми предметами баловства, какъ-то: закусками, дынею, абрамовскими коврижками, и т. п. Съ нимъ и сегодня была значительнаго объема корзинка, которую онъ поставилъ въ проход?, поручивъ ее особенному вниманiю кондуктора…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Василий Григорьевич Авсеенко

Гн?въ Ивана Филофеевича

Иванъ Филофеевичъ Пыщиковъ, какъ только по?здъ замедлилъ ходъ, высунулъ голову изъ окна вагона 11-го класса, въ надежд? увид?ть на платформ? свою супругу, Наталью Андреевну. Она всегда встр?чала его, когда онъ прi?зжалъ изъ города 20-го числа, потому что въ этотъ день въ департамент? выдавали жалованье, и Иванъ Филофеевичъ им?лъ обыкновенiе запасаться н?которыми предметами баловства, какъ-то: закусками, дынею, абрамовскими коврижками, и т. п. Съ нимъ и сегодня была значительнаго объема корзинка, которую онъ поставилъ въ проход?, поручивъ ее особенному вниманiю кондуктора.

Но Натальи Андреевны на платформ? не было. Были разныя другiя жены, а его жены не было. Была даже супруга вице-директора, щеголиха до помраченiя ума, но это не относилось къ д?лу.

Лицо Ивана Филофеевича приняло недовольный видъ. Вм?ст? съ т?мъ ему захот?лось показать самостоятельность. Онъ р?шилъ, что ни въ какомъ случа? не потащитъ корзинку самъ на дачу, а возьметъ извозчика. И онъ подкатилъ къ своей калитк? на извозчик?, чего р?шительно никогда не д?лалъ, кром? какъ 20-го числа, и то потому только, что жена его встр?чала въ вокзал?, и онъ позволялъ себ? удовольствiе «прокатить» ее до дому, на глазахъ многихъ сослуживцевъ и другихъ лицъ, которымъ онъ несомн?нно былъ изв?стенъ.

– А гд? же барыня? – спросилъ Иванъ Филофеевичъ хлопотавшую около стола, вертлявую и недурненькую собой горничную Лизу.

– А разв? вы не повстр?чались у вокзала? Барыня давно уже, отъ самаго завтрака, вышли въ паркъ, – отв?тила та…

– Мм… промычалъ Иванъ Филофеевичъ, и пошелъ по всей дач?.

Ему очень хот?лось ?сть, а жены не было. Это портило ему расположенiе духа. Онъ наконецъ вышелъ въ столовую, развязалъ корзинку, и принялся медленно разворачивать промасленную бумагу. Вынырнувшiй оттуда кусокъ балыка смотр?лъ чрезвычайно аппетитно. Иванъ Филофеевичъ налилъ себ? рюмку водки, проглотилъ, отр?залъ ломтикъ балыка, прожевалъ, вторично наполнилъ рюмку, проглотилъ, откроилъ еще балыка, но уже потолще, и снова принялся жевать.

Въ это время на балконъ быстро вб?жала хорошенькая, полненькая брюнетка л?тъ тридцати, вся раскрасн?вшаяся, запыхавшаяся, и еще издали прокричала:

– Представь себ?, я опоздала встр?тить по?здъ. Сижу въ липовой алле?, читаю, и такъ увлеклась, что не зам?тила времени. Вдругъ слышу – свистокъ. Я бросилась къ вокзалу, но не могла посп?ть. Ну, здравствуй!

И она подставила подъ супружескiй поц?луй свой маленькiй, влажный лобъ.

– А съ тобой и книги н?тъ. Какъ же ты безъ книги читала? – подозрительнымъ тономъ зам?тилъ мужъ.

Наталья Андреевна немножко смутилась, но тотчасъ нашлась.

– Я у газетчика газету брала, и бросила ее въ парк?, – отв?тила она.

– Напрасно бросила. Я могъ бы посл? об?да почитать. Да что же это об?дать не даютъ? Ужъ и кухарка твоя тоже не зачиталась-ли газеты? – ворчалъ Иванъ Филофеевичъ. – Ботвинья-то съ лососиной будетъ у насъ сегодня?

– Ботвинья? Почему же ботвинья? Сегодня вовсе не такая жаркая погода! – возразила Наталья Андреевна.

Сообщенiе это очень разочаровало Ивана Филофеевича. Онъ всю дорогу думалъ о томъ, какъ онъ первую тарелку ботвиньи съ?стъ съ лососинкой, а вторую съ балычкомъ, и ледку подброситъ.

– Не жаркая у васъ погода? А почему-жъ это у васъ все лицо пятнами горитъ? – подозрительно возразилъ онъ.

Молодая женщина пуще покрасн?ла и прижала об? руки къ щекамъ.

– Говорила вамъ, что б?жала на по?здъ, запыхалась, – отв?тила она съ неудовольствiемъ. – Вамъ хорошо целый день въ департамент? сид?ть, въ холодк?. Въ казенныхъ домахъ всегда холодокъ есть. Пять часовъ кряду сидите, съ м?ста не двинетесь. А тутъ по хозяйству для васъ суетись.

– Посадилъ бы я васъ, сударыня, въ департаментъ, не очень бы, чай, понравилось, – продолжалъ т?мъ же ворчливымъ тономъ Иванъ Филофеевичъ. – У насъ у начальника отд?ленiя жена за границу просится, такъ онъ ужъ который день чортомъ ходитъ, да обрываетъ вс?хъ: подвернись только!

– Это онъ васъ обрываетъ, а когда я съ нимъ встр?чаюсь у Мышеловкиныхъ, такъ онъ со мною чрезвычайно всегда любезенъ. А вамъ вовсе и не сл?дуетъ ему подвертываться.

Иванъ Филофеевичъ на это ничего даже не сказалъ, и когда подали вм?сто ботвиньи жиденькiй бульонъ съ плававшими на поверхности листочками какой-то зелени, то онъ, должно быть съ досады, пошелъ въ спальную, сбросилъ съ себя все, что только можно сбросить безъ нарушенiя добрыхъ семейныхъ обычаевъ, и въ такомъ вид? вернулся въ столовую. Наталья Андреевна, уже привыкшая къ его взглядамъ на свободу дачной жизни, только плечами повела.

Ей совс?мъ не хот?лось ?сть, и посл? двухъ ложекъ она откинулась на спинку стула.

– Да, вотъ только и слышишь, что вс? за границу ?дутъ, – произнесла она мечтательно. – А я, должно быть, такъ и проживу жизнь, не побывавъ за границею. Хоть-бы однимъ глазкомъ посмотр?ть, какой такой Парижъ…

– Вона! Парижъ! Куда хватила! – усм?хнулся Иванъ Филофеевичъ.

– А что жъ, я хуже т?хъ, кто туда ?здитъ, что ли? – обид?лась Наталья Андреевна. – Хоть бы въ Стокгольмъ на выставку вы меня отпустили. См?шно даже: десять л?тъ замужемъ, а еще ни одной выставки не видала.

– Какъ такъ не видала? А зимой-то кто двадцать разъ въ «Акварiумъ» на судостроительную выставку ?здилъ?

– Вотъ тоже нашелъ! Я про заграницу говорю. На судостроительную я только для Варвары Петровны ?здила, потому что у нея братъ въ штурманахъ служитъ.

– Вс? у васъ съ н?которыхъ поръ въ штурманахъ служатъ. На дняхъ въ палисадник? на кого-то въ б?лой фуражк? натолкнулся, тоже ув?ряла, что штурманъ, а оказалось – технологическiй студентъ.

Наталья Андреевна немножко отвернулась отъ мужа, потому что чувствовала на губахъ предательскую улыбку.

– Я не знаю, что вы всегда им?ете противъ студентовъ, скромнымъ тономъ зам?тила она.

– А что въ нихъ хорошаго нашли? Всякiй м?щанинишка, захочетъ, такъ и будетъ студентомъ. Вотъ, если дамамъ офицеры нравятся, это само собою понятно. А студентъ и прiятности никакой доставить не можетъ.

Наталья Андреевна немножко больше отвернулась, и черезъ минуту перем?нила разговоръ.

– Жанъ, мн? завтра въ городъ нужно. Не могу ничего отъ портнихъ добиться, надо самой съ?здить. По?ду я часа въ четыре, такъ что ты ужь безъ меня пооб?даешь. А я велю ботвинью сд?лать.

Иванъ Филофеевичъ окончательно нахмурился.

– Вотъ нашли время съ портнихами возиться! Удивительно мн? важно, что вамъ вашихъ тряпокъ не везутъ. Какое мн? удовольствiе одному тутъ прохлаждаться?

– Ты пойми, что ни одно мое платье не готово еще. Не могу же я не од?тая на дач? сид?ть.

– На дач?-то и можно. Не на балкон?, понятно, а такъ, за шторкою.

– Съ какой это стати я буду для васъ за шторкою сид?ть? И въ чемъ же прикажете мн? принимать, если кто придетъ? Въ сорочк?, что ли?

– Кто васъ знаетъ, въ чемъ вы кого принимаете? Вонъ какъ-то племянничекъ Пьеръ про родинку заговорилъ. Откуда бы ему знать, гд? у васъ родинки?

По лицу Натальи Андреевны проб?жала странная полуулыбка.

– Онъ про какую-же говорилъ? – спросила она, отороп?въ. Иванъ Филофеевичъ посмотр?лъ ей въ глаза, и вдругъ выпалилъ:

– Тьфу, стыда у васъ совс?мъ н?тъ! И бросивъ салфетку, онъ всталъ и ушелъ въ кабинетъ, гд? им?лъ привычку поспать часика два посл? об?да.

Иванъ Филофеевичъ быль челов?къ смирившiйся. Онъ очень хорошо понималъ, что не можетъ представлять для молодой женщины романическаго интереса. Ц?ну онъ себ? зналъ, и даже преувеличивалъ свою оц?нку въ отношенiи ума и д?ловитости, но о женщинахъ былъ мн?нiя н?сколько презрительнаго и полагалъ, что къ истиннымъ достоинствамъ он? равнодушны, а увлекаются больше мишурой и вертопрашествомъ. Поэтому онъ въ душ? былъ уб?жденъ, что жена не обходится безъ романовъ. Онъ, даже стоя съ ней подъ в?нцомъ, думалъ: «ну, первый годъ не надуетъ, а на второй непременно надуетъ». И къ этой мысли онъ относился философски. Но онъ безусловно требовалъ, чтобы жена ум?ла не возбуждать въ немъ опред?ленныхъ подозр?нiй, и обнаруживала бы покорность и уваженiе. А Наталья Андреевна этого не обнаруживала, и держала себя такъ, какъ будто ей р?шительно все равно было, что онъ думаетъ о ея в?рности. Это несказанно раздражало и уязвляло Ивана Филофеевича.