На «стрелке»

На «стрелке»
Василий Григорьевич Авсеенко

Петербургские очерки #15
«Длинный рядъ экипажей тянулся на Каменоостровскiй мостъ. Солнце еще не с?ло, и сквозь жидкую весеннюю листву обливало и Невку, и острова бл?дными косыми лучами. Погода была восхитительная, и весь Петербургъ, располагающiй экипажами, или н?сколькими рублями на извощика, устремился на „стр?лку“…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Василий Григорьевич Авсеенко

На «стр?лк?»

Длинный рядъ экипажей тянулся на Каменоостровскiй мостъ. Солнце еще не с?ло, и сквозь жидкую весеннюю листву обливало и Невку, и острова бл?дными косыми лучами. Погода была восхитительная, и весь Петербургъ, располагающiй экипажами, или н?сколькими рублями на извощика, устремился на «стр?лку».

Николай Николаевичъ Повацкiй, бол?е изв?стный въ петербургскомъ св?т? подъ сокращеннымъ прозвищемъ Никъ-Никъ, былъ великол?пенъ въ своей модной низенькой шляп?, недавно привезенной отъ L?on изъ Парижа, въ длинномъ легкомъ сюртук? цв?та marron съ голубоватыми жилками, и въ серебристо-с?рыхъ панталонахъ, красиво падавшихъ на темно-желтые башмаки. Онъ сид?лъ съ серьезнымъ видомъ въ своей новой коляск? съ высокимъ круглымъ кузовомъ, некрасивой и неудобной, но отв?чавшей почему-то вдругъ появившейся въ Петербург? мод? – мод?, кстати сказать, давно уже донашиваемый парижскими извозчиками.

Такъ какъ экипажи тянулись въ одинъ рядъ, то смотр?ть было не на что. Относительно торчавшаго впереди ярко-краснаго зонтика было уже р?шено, что этотъ зонтикъ принадлежитъ Кор? Памъ-Памъ, первой этуали л?тняго театра при Шато-Кабаре. Поэтому Никъ-Никъ гляд?лъ на свои ноги, разсматривая по преимуществу узенькую пеструю полоску носковъ, и думалъ о разныхъ предметахъ.

Онъ думалъ о томъ, что на «стр?лк?» будетъ очень много народа, что прелестная баронесса Кильвассеръ тоже будетъ, и в?роятно со своею глухою теткой; что маленькая Шуша сд?лала себ? на его дв?сти рублей отвратительную лиловую накидку, хотя пора-бы ей научиться од?ваться; что надо будетъ обратить вниманiе на лошадей князя Ханшаханскаго, о которыхъ кучеръ говорилъ ему вчера, что у нихъ стали пухнуть переднiя ноги; и непрем?нно надо взглянуть на новую англiйскую пару Лили, за которую будто-бы заплочено пять тысячъ. Думалъ онъ также о томъ, что едва-ли не напрасно поторопился продать брянскiя акцiи, и что креолка изъ Жарденъ-Трипо очень смахиваетъ на жидовку, хотя ножки у нея все-таки восхитительныя. Наконецъ, мысли его перешли къ предметамъ совершенно незначительнымъ, а именно: не написать-ли къ Шарве, чтобъ выслалъ партiю л?тнихъ галстуховъ, и какъ поступить, когда кучеръ Ермолай попроситъ прибавки. А попросить онъ непрем?нно долженъ, потому что толст?етъ страшно.

Съ такимъ крупомъ, какъ у него теперь, нельзя сид?ть на козлахъ за прежнюю ц?ну.

На Елагиномъ стали уже попадаться встр?чные экипажи. Это возвращалась со «стр?лки» буржуазная публика, об?дающая въ шесть часовъ, и вы?зжающая въ семь, чтобы попасть потомъ къ первому д?йствiю «Нильскаго чарод?я», или къ семейному чаю, домой. Никъ-Никъ не им?лъ ничего общаго съ этою публикою и съ этимъ режимомъ. Онъ об?далъ въ семь часовъ, и об?дъ тянулся нескончаемо долго, потому что собирались прiятели со своими дамами, лилась трескучая болтовня и хлопали пробки. Въ театръ онъ попадалъ случайно, въ половин? спектакля, или вовсе не попадалъ, смотря по тому, какъ улаживалась на «стр?лк?» программа вечера и ночи.

Сзади слышался учащенный топотъ копытъ. Щегольская шорная коляска показалась рядомъ.

– M-r Повацкiй, bonjour! – окликнула его дама л?тъ тридцати-пяти, съ хорошенькой д?вочкой-подросткомъ подл?, и съ сл?дами несомн?нной, хотя уже отцв?тающей красоты на смугло-бл?дномъ лиц?.

Никъ-Никъ чуть повернулся корпусомъ и приподнялъ шляпу.

– Я на васъ р?шительно сердита, – продолжала дама. – На что это похоже, вы совс?мъ не заглядываете къ намъ!

– Но я былъ заграницей…

– Уже больше м?сяца, какъ вы вернулись. Это изм?на, предательство… я со злости чуть не дала себ? слова не пускать васъ къ себ?.

– О, вы неспособны къ такой мстительности…

– Но вы стоите, честное слово. Послушайте, въ субботу мы пере?зжаемъ въ Петергофъ. Въ воскресенье вы должны у насъ об?дать на дач?. А до субботы вы за?дете взять петергофскiй адресъ. У насъ полный безпорядокъ, прiемовъ больше н?тъ, но васъ я приму. Даете слово?

– Съ величайшимъ удовольствiемъ.

Кто-то обгонялъ сзади, надо было уступить дорогу. Шорная пара подхватила впередъ.

– Смотрите же, въ воскресенье! – крикнула дама, прив?тливо кивая головой. Повацкiй опять поднялъ шляпу, и даже подержалъ ее на воздух?.

– А, Никъ-Никъ! – раздался сочный баритонъ изъ обогнавшей коляски. – Куда ты отсюда?

– Не р?шилъ еще.

– Знаешь новость: Паша вернулась, – продолжалъ баритонъ.

– А-а! – протянулъ съ зам?тнымъ интересомъ Повацкiй.

– Взяла дачу на Каменномъ. Въ воскресенье будетъ звать къ себ? об?дать. Ты первымъ въ списк?. Конечно, прi?дешь?

– Непрем?нно, – отв?тилъ Повацкiй.

Коляски раздвинулись гуськомъ. Началась «стр?лка».

– Никъ-Никъ, гд? вы пропадаете? – крикнула изъ-подъ желто-лиловаго зонтика маленькая блондинка, ?хавшая въ обратномъ кругу.

– Везд?! – отв?тилъ Повацкiй, чуть дотронувшись рукой до шляпы.

– Никъ-Никъ, здравствуй! Ты выйдешь изъ коляски? – кричалъ щеголеватый господинъ, правившiй необычайно рыжею кобылой въ шарабан?.

– Bonjour, – томно проц?дила дама л?тъ сорока, изъ-за крупнаго туловища которой съ трудомъ выставляла свою д?вичью красоту дочка л?тъ двадцати.

Въ этомъ м?ст? было такъ т?сно, что об? вереницы экипажей остановились.

– Мы завтра въ Павловскъ, на прошлогоднюю дачу, – продолжала мамаша. – Въ воскресенье у насъ въ первый разъ об?даютъ. Прi?дете, не правда ли?

– Непрем?нно прi?зжайте, m-r Повацкiй! – крикнула изъ-за ея крутого плеча дочка.

– Merci, буду очень радъ воспользоваться, – отв?тилъ молодой челов?къ.

Съ боковой аллеи два господина, въ св?тлыхъ пиджакахъ, кивали Повацкому, махали тросточками и показывали отличные зубы.

– Сойди на середин?, тамъ масса знакомыхъ, – кричали они сверху.

Никъ-Нику надо?ло раскланиваться и переговариваться изъ коляски; онъ ловко выпрыгнулъ изъ нея, и вышелъ на песчаную площадку.

Тамъ его сейчасъ обступили, поднялась непрерывная трескотня русско-французскаго разговора, прерываемаго взрывами см?ха и насильственно выкрикиваемыми остротами. Даже какой-то старичекъ, съ зачесанными за уши с?дыми косичками, подошелъ, пожалъ Повацкому руку и произнесъ, обводя взоромъ лахтинскiй горизонтъ:

– Гд? вы найдете такую природу!

При этомъ углы рта его такъ неестественно раздвинулись, что больше онъ уже ничего не могъ сказать.

Дв? дамы, въ туалетахъ величайшаго шика, въ шляпахъ, на которыхъ каждый цв?токъ представлялъ въ своемъ род? созданiе искусства, медленно приблизились къ кружку. Одна изъ нихъ, поровнявшись съ Повацкимъ, тихонько дернула его за рукавъ.

– Подите сюда, мн? надо два слова вамъ сказать, – молвила она вполголоса по-французски.

Повацкiй дотронулся до шляпы и отошелъ въ сторону.

– Слушайте, Никъ-Никъ, это не хорошо, то что вы д?лаете, – продолжала француженка. – Вы совс?мъ забываете меня. Вспомните, сколько времени вы не за?зжали?

Молодой челов?къ поторопился извиниться.

– Все это отговорки. Мн? безъ васъ скучно, я готова глупостей над?лать. Мн? сейчасъ показали эту вашу маленькую Шушу, ничтожество! ?здитъ въ извощичьей коляск?, и туалетъ швеи. Если вы ко мн? не покажетесь, я ей скандаль сд?лаю… Вы меня еще не знаете, Никъ-Никъ! Потому что я обожаю васъ!