Просительница

Просительница
Василий Григорьевич Авсеенко

Петербургские очерки #4
«Тайный сов?тникъ Мошковъ сид?лъ въ своемъ великол?пномъ кабинет?, въ самомъ радостномъ расположенiи духа. Онъ только что вернулся изъ канцелярiи, гд? ему подъ величайшимъ секретомъ шепнули, или скор?е, мимически намекнули, что новогоднiя ожиданiя его не будутъ обмануты. Поэтому, см?нивъ вицмундиръ на тужурку, онъ даже закурилъ сигару изъ такого ящика, въ который позволялъ себ? запускать руку только въ самыя торжественныя минуты своей жизни…»

Произведение дается в дореформенном алфавите.

Василий Григорьевич Авсеенко

Просительница

Тайный сов?тникъ Мошковъ сид?лъ въ своемъ великол?пномъ кабинет?, въ самомъ радостномъ расположенiи духа. Онъ только что вернулся изъ канцелярiи, гд? ему подъ величайшимъ секретомъ шепнули, или скор?е, мимически намекнули, что новогоднiя ожиданiя его не будутъ обмануты. Поэтому, см?нивъ вицмундиръ на тужурку, онъ даже закурилъ сигару изъ такого ящика, въ который позволялъ себ? запускать руку только въ самыя торжественныя минуты своей жизни.

Въ передней раздался звонокъ, и зат?мъ слуга, войдя въ кабинетъ, доложилъ, что какая-то барышня желаетъ его вид?ть.

– Барышня? – удивленно протянулъ Мошковъ.

– Точно такъ-съ, изъ себя будетъ барышня.

– Проси, – приказалъ, пожимая плечами, хозяинъ.

Въ кабинетъ вошла д?вушка л?тъ двадцати, средняго роста, стройная, од?тая въ очень приличный драповый жакетъ и черную шляпу съ маленькимъ крыломъ, отливавшимъ зеленоватымъ блескомъ. Она вошла тою походкой, какую прiобр?таютъ бол?е или мен?е воспитанныя барышни, и на ходу приподняла вуалетку, при чемъ руки ея оказались въ перчаткахъ.

– Извините, пожалуйста, что я р?шилась васъ безпокоить; у меня есть большая, очень большая просьба къ вамъ… – проговорила она довольно прiятнымъ голосомъ, наклонивъ и быстро поднявъ голову.

– Прошу садиться. Съ к?мъ им?ю честь говорить?

Пос?тительница оглянулась и с?ла недалеко отъ окна. Уже приближались раннiя декабрьскiя сумерки, и въ комнат? было не очень св?тло. Но у Мошкова было отличное зр?нiе, и онъ, прищурившись, внимательно разглядывалъ гостью. Разглядывалъ – и въ то же время любовался. Потому что это была очень недурненькая д?вушка, съ худощавымъ оваломъ лица, интересными с?рыми глазами и маленькимъ, тонко очерченнымъ ртомъ. Она была очень бл?дна, почти до прозрачности, но эта бл?дность шла къ ней, отв?чала общему впечатл?нiю ея наружности.

– Я вамъ назову себя, если вы будете им?ть снисхожденiе выслушать меня, – заговорила она, осторожно прислоняясь къ спинк? стула. – Если-же вы отнесетесь равнодушно къ тому, въ чемъ заключается мое… д?ло, тогда зач?мъ вамъ моя фамилiя? Поэтому, позвольте мн? быть пока только – Полиной Дмитревной. Хорошо?

Тонкiя губы ея чуть-чуть улыбнулись, тогда какъ все лицо сохранило серьезное, даже печальное выраженiе.

– Очень хорошо, Полина Дмитревна… – отозвался хозяинъ, и тоже улыбнулся. – Объясните-же, ч?мъ я могу служить вамъ?

– Ахъ, это не легко. Знаете, я можетъ быть съ четверть часа стояла подъ вашею дверью, прежде ч?мъ позвонить. Но то, что я уже слышала о васъ, и какой-то инстинктъ… все подсказывало, что я должна сд?лать эту попытку. И я р?шилась: будь что будетъ, а другаго ничего н?тъ…

– Вы обо мн? слышали? отъ кого? – спросилъ Мошковъ.

– Я объясню потомъ, вы все узнаете. Но сначала… Да, сначала… Но это такъ тяжело, такъ непривычно… Когда я подумаю, что вы можете не пов?рить хотя одному моему слову, я заран?е вся сгораю отъ стыда.

Она прижала об? ладони къ лицу, узкiя плечи ея чуть зам?тно вздрогнули. Ея манеры, ея голосъ, вся вн?шность ея до такой степени говорили за нее, что Мошковъ почувствовалъ внезапное участiе къ ней. «Ясно, она будетъ просить денегъ; это глупо, но… иногда д?йствительно ничего больше не остается», мелькнуло у него въ голов?.

Ему захот?лось облегчить ей объясненiе.

– Я, кажется, догадываюсь… обстоятельства заставили васъ встр?титься съ нуждой? сказалъ онъ какъ можно ласков?е.

Она отняла, руки отъ лица и посмотр?ла на него какъ-бы ободреннымъ взглядомъ.

– Я васъ удивлю, но я скажу правду. Я не испытываю матерiяльной нужды въ томъ смысл?, какъ это обыкновенно понимаютъ, когда кто-нибудь является просить на б?дность. Я сыта и… од?та, какъ вы видите, – произнесла она, и опять чуть улыбнулась, но на этотъ разъ въ улыбк? ея выразилось еще бол?е страданiя. – Вотъ это всего ужасн?е! Люди охотно даютъ гроши на б?дность, но какъ имъ объяснить, что можно им?ть приличный туалетъ – хотя единственный! – перчатки на рукахъ, неистрепанную шляпу, и въ то-же время стоять на краю гибели… стоять въ такихъ условiяхъ, при которыхъ кидаются съ моста въ воду!..

Голосъ ея все слаб?лъ – затрудненное дыханiе м?шало ей говорить. Мошковъ н?сколько даже растерялся, опасаясь, чтобъ она не разрыдалась, не впала-бы въ истерику.

– Им?йте ко мн? дов?рiе, я заран?е об?щаю вамъ помощь, какую могу оказать, – сказалъ онъ. – Можетъ быть, ваши обстоятельства такого рода, что я въ состоянiи помочь вамъ своимъ служебнымъ положенiемъ? У меня связи, влiянiе… Пос?тительница печально покачала головой. – Н?тъ, н?тъ. Я разскажу вамъ свою исторiю. Слушайте…

И какъ-бы овлад?въ собой, она начала разсказывать. Но зат?мъ волненiе опять осилило ее, голосъ сталъ прерываться, она н?сколько разъ прiостанавливалась, принималась плакать. Мошковъ, слушая ее, все бол?е находился во власти чувства жалости, вторгавшагося ему въ душу.

Исторiя, которую она разсказала, была самая обыкновенная. Отецъ ея умеръ, когда она была еще ребенкомъ. Мать, оставшаяся съ небольшими средствами, сум?ла дать ей приличное воспитанiе, но года три назадъ умерла, и она перешла жить къ тетк?, женщин? очень небогатой, эгоистичной и взбалмошной. Эта тетка съ самаго начала тяготилась ею, попрекала каждымъ кускомъ, такъ что жизнь ея обратилась въ настоящую каторгу. Она все это терп?ла, покорялась, но въ посл?днее время тетка стала принуждать ее выйти замужъ за ея бывшаго любовника, который ей противенъ до отвращенiя. На эту жертву она никогда не согласится. Она бросилась искать себ? м?ста, занятiй; посл? долгихъ поисковъ ей почти удалось наконецъ – въ правленiи одной жел?зной дороги ей об?щали посл? новаго года вакансiю. М?сто хорошее, 50 рублей жалованья. Но тетка, узнавъ объ этомъ, пристала къ ней пуще прежняго, и грозитъ вышвырнуть ее на улицу, если она сейчасъ-же не дастъ своего согласiя на бракъ. Завтра посл?днiй срокъ, завтра ее вытолкаютъ за дверь. И вотъ, она должна р?шиться. Чтобы спасти себя, ей нужны деньги. Не очень много, но грошевыя подачки ей не помогутъ. Надо обезпечить себя на м?сяцъ, на полтора, до перваго полученiя жалованья. Рублей пятьдесятъ, или семьдесятъ пять – меньшей суммой перебиться невозможно.

– Теперь вы знаете мое положенiе, – продолжала Полина Дмитревна, слегка красн?я отъ волненiя; – скажите, что мн? оставалось д?лать? Я понимаю, что придти къ чужому челов?ку и расчитывать на подобную помощь – нел?по, глупо. Мн? не обязаны в?рить, меня скор?е всего могутъ принять за авантюристку, за одну изъ т?хъ просительницъ, которыя передъ праздниками шляются по квартирамъ богатыхъ людей, разсказывая вс?мъ одну и ту-же плохо придуманную сказку. Я даже скор?е всего именно этого и ожидаю. Но по квартирамъ я ходить не буду. Я пришла къ вамъ, потому что знаю васъ по слухамъ, и потому что больше никого не знаю. Если вы меня прогоните, я не удивлюсь. Я буду знать, что мн? больше ничего не остается. Я выйду замужъ, а тамъ… будь что будетъ.

Голосъ ея оборвался, красивые с?рые глаза застыли, точно въ ней внезапно остановилась жизнь.

Мошкову даже жутко стало.

– Ради Бога успокойтесь, д?ло идетъ вовсе не о такой значительной сумм?, чтобы нельзя было найти ея – проговорилъ онъ, посп?шно подходя къ письменному столу и выдвигая ящикъ. – Пятьдесятъ, вы говорите? Вотъ, пожалуйста возьмите, это васъ устроитъ на первое время.

Полина Дмитревна встала и подошла, почти шатаясь.

– О, какое счастье! Я спасена! Я безконечно, безконечно благодарна вамъ… Скажу вамъ правду, у меня было предчувствiе, что вы спасете меня.

Ея голосъ звен?лъ теперь, на лиц? играли краски. Она даже похорош?ла въ одну минуту. Мошковъ испытывалъ чувство радостнаго нравственнаго удовлетворенiя, и ему совс?мъ не жаль было своихъ пятидесяти рублей, такъ неожиданно истраченныхъ.

– Но теперь вы разр?шите мн? узнать, съ к?мъ я им?лъ удовольствiе познакомиться? – спросилъ онъ.

– Если вы желаете, я вамъ скажу. Моя фамилiя – Михайлова, отв?тила пос?тительница. – Когда я пере?ду отъ тетки, я сообщу вамъ свой адресъ, чтобъ вы могли уб?диться, что я – не обманщица.

Тайный сов?тникъ поблагодарилъ, и проводилъ гостью до передней.

* * *

Передъ вечеромъ того-же дня, Полина Дмитревна подъ?хала на извощик? къ воротамъ большаго дома, прошла черезъ асфальтовый дворъ, поднялась по весьма опрятной л?стниц? въ третiй этажъ, и позвонила. Въ прилично убранной гостиной, куда она вошла, пожилая дама раскладывала за круглымъ столомъ пасьянсъ, а пожилой мужчина прохаживался изъ угла въ уголъ, съ папироской въ зубахъ.

– Наконецъ-то! Ну, какъ? – оба въ одинъ голосъ спросили вошедшую.

Д?вушка молча вытащила изъ кармана жакетки н?сколько мелко сложенныхъ бумажекъ. Дама, старательно расправляя складки, сложила ихъ одну на другую.

– Сто двадцать! – сказала она, и погляд?ла на мужа. Тотъ выразилъ на лиц? что-то одобрительное, и н?жно посмотр?лъ на д?вушку.

– Уфъ, но до чего-же я измучилась! – произнесла та, опускаясь въ кресло. – Ты, мама, представить себ?, не можешь, какъ это измучиваетъ. В?дь ни одна актриса такъ не разстраиваетъ себ? нервы, какъ я!

– За то ты у насъ сокровище, Шура! Ты кладъ нашъ! – произнесла мамаша, и потянувшись, поц?ловала ее въ голову.

– Маскотта! хи! – усм?хнулся отецъ.

– Но в?дь ужъ вечеръ на двор?; я думаю, ты проголодалась страшно? – вспомнила хозяйка. – Я вел?ла весь об?дъ для тебя на плит? держать.

– Н?тъ, мама, ?сть я совс?мъ не хочу. Представьте себ?, что въ одномъ дом? меня даже об?дать заставили. Познакомили со вс?мъ семействомъ, съ д?тьми… вотъ забавно было! ?мъ, а сама все платокъ къ глазамъ подношу. Шоколадный кремъ подали, а я въ слезы… А дали всего только десять рублей.