Скиталец. Хромой Бог

– Что случилось? – Роман понимал, о чем идет речь. Но желания признаваться в содеянном у него не было.

– Сам не знаешь. Опять прикидываешься. – Павел Павлович не знал, хвалит ему Ромку или ругать. – Я про Марию спрашиваю.

– Она сама просила. – Объяснение глупое, но другого не было.

– Сейчас вся больница стоит на ушах. О твоих делах и в других отделениях наслышаны. До главного врача госпиталя дойдет.

– Я не хотел. – Иногда и Боги, как простые мальчишки, оправдываются за свои проделки.

– Делать то что? Он не хотел. Не знаю. Как тебя ругать. Молодец ты. Людям помог.

– Видите. Молодец. – Роман рад похвале.

– Как соленый огурец. Молодец.

В этот момент в дверь постучали.

– Войдите, – бросил Павел Павлович.

На пороге стояла пожилая женщина. Мария Николаевна.

– Мне Романа. – Женщина переступила порог. – Сказали, здесь могу его найти.

– Я Роман.

– Я к вам. Я мама Толика. Из тринадцатой. Я поблагодарить вас.

– За что?

– Вы сыночка подняли. На поправку он. Я б в ножки вам поклонилась.

– Спасибо. Не надо. – Роман даже испугался. Вдруг сейчас в ноги бросится.

– Я тут гостинцы с собой везла. – И Мария Николаевна стала выкладывать все из сумки. – Это от чистого сердца. Свое, деревенское. По своему рецепту готовила. Все чистенькое, не побрезгуйте.

– Спасибо. – Что теперь с этим делать?

– Если денежек надо, – рука женщины полезла за пазуху. – Сейчас достану.

– Да, не надо. Не доставайте. Ни каких денег. Это государственное учреждение. Не положено. Успокойтесь. Вон, Павел Павлович, главный хирург отделения. Он говорит, что скоро выпишет вашего сына. Вернется домой, здоровый.

– Спасибо. Спасибо, Павел Павлович, спасибо вам всем. – Люди какие тут добрые. Как их благодарить.

– Вы лучше за сыном поухаживайте. Ему еще не так просто. Думаю, как Павел Павлович, сколько он еще пролежит? – Спросил Роман.

– У тебя, Рома, спросить надо. Ты эту кашу заварил.

– Мы тут с Павлом Павловичем посоветовались, дня через два можно домой. – Выкрутился Ромка.

– Спасибо. – Мария Николаевна кланялась. За сына благодарила.

– Идите, сын вас ждет. – Роману было неловко.

– Я побежала. – Мария Николаевна вышла.

– Как, Павел Павлович, молодец, как соленый огурец. Вот тебе банка огурцов. Домашнего соленья.

– Да, Рома. На стороне стал зарабатывать. Сырым и вареным берешь.

– Не обижать же ее.

– Все правильно. Она от чистого сердца. От радости. – Павел Павлович вздохнул. Чаще бы отпускать людей с радостью в сердце, а не с болью.

– И я о том же. Павел Павлович, мне бы после дежурства, да и от греха подальше. Можно домой уйти?

– Ты свалишь, а мне тут отдуваться. – Усталая улыбка.

– Вы ж у нас главный. Вам и отвечать.

– Иди, Роман. И мне спокойнее будет без тебя.

– Спасибо.

Павел Павлович поднялся и ушел к себе в кабинет. Только сел за стол, телефонный звонок.

– Да. – Неизбежное свершилось. Ну, Павлуша, подставляй шею, намылят.

– Павел Павлович, что у тебя там творится? – Голос главного врача госпиталя.

– Ничего. Как обычно, лечим. – В нас живут проказливые дети. Мы не в ответе за шалости.

– Ты мне мозги не лечи. До меня дошли слухи, что вы какой-то чертовщиной занимаетесь. Черной магией. По отделению шаманы с бубнами толпами разгуливают.

– Это слухи. У нас никакой магии нет. – Объяснений разумных у Павла Павловича тоже не было.

– Ты у меня смотри. У нас доброхотов много. Вмиг напишут. Комиссиями замучают. Нас с тобой по головке не погладят.

– У меня все в порядке.

– Сам проверю. Выберусь, сегодня или завтра, проверю.

– Будем ждать.

Роман вышел из госпиталя, направился к себе домой в квартал трех поганок.

Надо же, оказывается, я чернокнижник. Колдун. Вызываю нечисть. А как вызвать?

– Демон, приди! – Тихо проговорил он. Еще прохожие будут шарахаться.