Директория. Колчак. Интервенты

.

В 7 часов приезжали Розанов и Колчак. Последний заметно обрабатывается в «сибирском» духе.

Оказалось, что и Савинков до сих пор еще не выехал во Владивосток и за границу и сидит в Омске.

Нокс, а вечером и Вологодский опять выдвигали кандидатуру Савинкова в министры иностранных дел. Нокса я быстро убедил в несерьезности этого назначения при всех положительных данных Савинкова.

Заседание правительства началось довольно бурно по вопросу о самороспуске думы, я был определенно против этого нового осложнения. Вологодский сначала угрожал было ультиматумом, то есть если мы думу соберем даже для самороспуска, то они разгонят ее своим указом, уже будто бы заготовленным советом министров[17 - Хороши эти «мы» и «они» (курсив мой. – В. Б.) в устах члена Директории, грозящего ультиматумом своим коллегам. П.В. Вологодский всегда был только председателем Сибирского совета министров и заседал в Директории исключительно для того, чтобы получать свежую информацию для своего совета о действиях и намерениях Директории. Все, даже секретные, заседания немедленно становились известными совету и, конечно, облегчали его борьбу с Директорией.].

Однако, ультиматум был очень резко встречен с нашей стороны, и Вологодский уступил. Для общего успокоения решили перейти к кандидатурам в совет министров Директории. Разногласия лишь около имени Михайлова и Роговского. Первого сибиряки выдвинули, как и предполагалось, на пост министра внутренних дел.

Разошлись во втором часу ночи. Устал я отчаянно.

Омск. 25 октября

Утром Колчак опять очень интересовался, кто будет министром финансов, внутренних дел и снабжения. Я долго ему доказывал, что Михайлов как министр внутренних дел – фигура, которая не внесет столь необходимого успокоения.

Был с докладом начальник штаба Сибирской армии Белов, вызванный мною по поводу наряда казаков для охраны Вологодского. Тонкая штучка этот генерал!

«Кто у вас распоряжается войсками – штаб армии или все, кому явится охота?» – спросил я его довольно резко.

Из уклончивого ответа Белова я понял, что в практике Омска были случаи вызова караулов инициативой третьих лиц в «экстренных» случаях.

Я приказал отрешить от должности сделавшего наряд начальника штаба Степного корпуса Василенко, а Белову – прекратить «практику» третьих лиц.

Белов, между прочим, сообщил, что против меня ведется провокация по поводу моего приказа-обращения к армии, где будто бы слово «солдаты» поставлено впереди слова «офицеры», и что этим самым я будто бы роняю престиж офицера в угоду солдатам. Я справился. В подлиннике все стояло наоборот, значит, кто-то оперировал подделкой.

Пустяк, но как он характерен в омских условиях. Затем будто бы пущен слух, что с моего разрешения формируются «две роты жидов»[18 - И о приказе, и о «жидовских» ротах я слышал вновь, уже спустя два года, в бытность мою на Дальнем Востоке. Так живучи оказались эти вздорные слухи.].

В 4 часа приезжал Нокс с Родзянкой; озабочен размещением батальона прибывающих английских войск. Пил чай, грозил набрать банду и свергнуть нас, если мы не договоримся с сибиряками. «Я становлюсь сибиряком», – закончил он свою шутку.

Вечером – заседание правительства. Решилась судьба Уральского областного правительства (Екатеринбург). Я резко поставил вопрос об упразднении и этого правительства, с чем уральцы давно примирились. Авксентьев пружинил и давал даже больше того, что просили.

Относительно Сибирской областной думы, как будто выясняется возможность добиться и ее самороспуска.

Кандидатский список министров имеет теперь один подводный камень – Михайлова.

Омск. 26 октября

Надежда отдохнуть хоть один день без тревог и волнений не сбылась.

Утром приезжал генерал Белов с настойчивой телеграммой Иванова-Ринова о назначении Хорвата. Телеграмма весьма мрачно рисует положение на Дальнем Востоке. Хитрые японцы совершенно развращают местных атаманов. Вчера, судя по газетам, один из таких атаманов – Калмыков – заявил, что он не признает ни одного правительства.

Белов озабочен слухами о созыве думы.

Прибыл батальон англичан; торжественно встретили. Сибирское правительство не скупится на внимание. Встречали Вологодский и другие. От Директории – Виноградов и Кругликов. Я послал делегацию из двух офицеров.

Помощь эта, конечно, фиктивная. Батальон из состава гарнизонных войск останется в Омске и на фронт не пойдет.

В 7 часов я был приглашен на заседание Административного совета. Прибыли и остальные члены Временного Всероссийского правительства. Авксентьев состязался с Сибирскими министрами по вопросу об открытии Областной думы.

Я оставался на своей старой позиции – роспуска ее одним актом, одновременно с упразднением Сибирского правительства, но предлагал сибирякам подумать, отвергая предложение Авксентьева о созыве думы для самороспуска, особенно ввиду выявившейся симпатии чехов к этому «политическому трупу», как называли думу ее враги.

Через час совет министров вынес резолюцию о невозможности открытия думы, считая этот вопрос внутренним вопросом Сибирского правительства.

Это «бунтарское» постановление, конечно, не изменило решения большинства Директории о созыве думы, да и совет министров, опасаясь обострения конфликта, 4-м пунктом своей резолюции, касающимся вопроса о передаче нам своего делового аппарата, оставлял мостик для дальнейших переговоров.

Авксентьев сильно взволновался, его настроение разделял и Зензинов и отчасти Виноградов.

Первые двое заявили Директории о возможности выхода их из ее состава.

Приехал домой поздно, удрученный. Начинаю чувствовать незнакомую ранее физическую усталость.

В городе убийство. Без вести пропал Б.Н. Моисеенко

. Тяжело ранены, кажется, адъютант Белова – поручик Костендий и господин Сафро.

В помещении, где происходят заседания Директории, был какой-то офицер, посланный будто бы Розановым собрать адреса членов Учредительного собрания

.

Произведенным дознанием выяснилось, что офицер этот член какой-то военной организации, руководимой капитаном Головиным, имеющей связь со штабом Сибирской армии. Розанов заявил, что это провокация.

Омск. 27 октября

На обычный утренний доклад Розанов прибыл с Колчаком. Говорили о создавшемся положении. Оба они определенно настроены, по-видимому не без участия «священного союза»[19 - Так назывался среди членов Директории омский национальный блок, только что сорганизовавшийся.], в пользу постепенного сокращения Директории до одного лица. Указывали на значительное влияние «священного союза». Однако мне быстро удалось вернуть их к действительности и доказать, что уход левого крыла Директории теперь будет весьма болезненным и вызовет осложнение с чехами, что, в связи с ростом большевизма и в стране и на фронте, может погубить дело возрождения России.

В 1 час заседание правительства. Авксентьев заготовил было свое решение относительно думы. Я высказался против.

Виноградова все время вызывали – уполномоченный чеховойск Рихтер и члены упомянутого выше «священного союза».

Тяжелое настроение усилилось заявлением Вологодского, что вопрос о кандидатуре Михайлова на пост министра внутренних дел под давлением местной «общественности» считается безусловным.

Авксентьев заявил о выходе из правительства, после горячей речи его поддержал в этом решении Зензинов. О невозможности оставаться в правительстве высказался и Виноградов.

Смущенный Вологодский заявил, что ему остается, видимо, одно – отказаться от миссии составления совета министров.

Авксентьев, со свойственной ему экспансивностью, решил идти в солдаты, в армию, которая не занимается политикой.

Таким образом – распад Временного Всероссийского правительства, и распад бесславный.

Авксентьев просил полномочий заготовить обращение к народу.

Я молчал

.

По окончании заседания Виноградов заявил мне, что, в случае выхода всех четырех членов из Директории, он советует мне сохранить власть в связи с сохранением Верховного главнокомандования.