Возрождение. Как достать любимую со звезд

самогоном протереть, – более спокойно произнес Хакер.

– Так, мы с Софьей что-то пропустили? – отозвался Тёма.

– Да этот зазнайка, козел его нюхал… – смачно ругнулся Нагар. – Мы ему предоставили глайдер, а он его разбил в первом туннели.

– Ага, на одном глайдере в две дырки не влезешь, – оправдывался Архимед.

– Но ногами бегать умеешь? Или сосунком остался, так ползти надо было.

– Взял бы и помог бежать, другой путь… – Архимед вдруг запнулся, вспомнив об обнаженной, обворожительной Софии.

– Я дирижер, это, может, и важнее, в крайнем случае вернул всех в реальный мир, – не унимался изгой дикого племени. – Мне пришлось точно отсчитать тридцать девять микросекунд, чтоб не пролететь мимо, без каких-либо хронометров, да и вовремя отправить симфонии пространств, написанные Хакером.

– Так, ребята, для первого раза и так хорошо, – остановил перебранку Тёма. – Вышли вроде и не там, но по курсу. Придется снова делать разбег для прыжка. Добре, что хоть Архимед не перестал бежать при выходе, мы сохранили скорость в 0,8 от необходимой.

– Так что, опять бежать? – возмутился Архимед, пусть теперь головешка эта бежит, а то я все не так делаю.

– Если не успокоишься, то я и тебе поменяю цвет кожи, – поднялся со своего места Нагар. – Белый на синий.

– Внимание! – взревел динамик и резко затих. – До прыжка 10…

Все бросились к креслам, пристегнувшись, замерли в ожидании. Прошло десять минут, пятнадцать.

– И когда? – тишину нарушил Архимед.

– Что, когда? – переспросил Тёма.

– Прыжок, что еще, мне в туалет приперло.

– Я вроде громко и внятно сказал, через десять часов.

– Ну ты и сука! – и другие слова посыпались в его адрес.

– Главное – мне шкуру не перекрасите, – рассмеялся он в ответ.

. . .

Второй прыжок получился гораздо позже, чем обещал Тёма, корректировка курса с более точными координатами, чтоб выйти в непосредственной близости системы. Полет предполагался на два перехода туда-обратно, но получился неплановый, который съел солидную порцию энергии, требовалась строжайшая экономия.

– Вышли вроде правильно, если бы снова не тормозил Архимед.

– Что опять не так?!

– Ладно, тихо, пожалуйста, не начинайте, – решила примирить Софья.

– Мы вынырнули вроде в том месте, куда и хотели? Это так? Тёма-а-а! – София своим спокойным голосом, переходящим в конце на крик ужаса, создала гробовую тишину.

На мониторе возник Терминатор, он обвел всех зловещим взглядом киборга из блокбастера, который отпечатался в моей памяти на всю жизнь. И произнес леденящие слова:

– «Айл би бэк», человечки.

О планете Рассвет

Немая сцена зависла в рубке.

– За успешную доставку меня на Рассвет я дарю вам жизнь, – голос Терминатора подозрительно дрогнул. – Хотя оставлять вас в живом состоянии опасно для всей Вселенной. Но я сегодня добрый и юмор оказался мой черный. – Помолчав минуту, Тёма встревожился. – Вы что, не вернулись из черной дыры или снова сбежали туда, оставив свои оболочки, – Терминатор изменил внешность. – Это я и моя очень остроумная шутка. Ау-у!

Что последовало далее, было круче, чем негодование Нагара в адрес Архимеда.

. . .

– Планета Клондайк, остряки ее называют Мормышкой, состоит из огромного вольфрамового ядра с примесью золота и платины, отсюда ее второе название, от первого – Рассвет – отказались сразу, как только обнаружили несметное богатство, – немного успокоившись, Тёма приступил к любимым лекциям о происхождении материи и ее изделий. – Покрыта легкой коркой органики всего в полкилометра максимальной толщины.

– А мормышка при чем?

– По гипотезе, когда звезда Жемчужина (белый спектр свечения) была красным гигантом, взорвалась сверхновой, превращаясь в белого карлика, в космос были выброшены сгустки тяжелых металлов вольфрама, платины, золота и т. д. Впоследствии они, вращаясь вокруг звезды, слились в единую планету, и, когда она немного поостыла и образовалась корка, в ее по касательной врезалась карликовая планета, которая была во время взрыва за второй звездой Златкой (желтый спектр свечения), пробив корку, зацепив расплавленный металл, вытянула его в длинный гребень, уходящий вверх на 25 км, как мед ложкой, и, пока остывал (а вольфрам остывает очень быстро, температура плавления равна 3180 оС), острый кончик успел загнуться вниз, получилось, словно крючок у рыбаков, который называется мормышкой. Планетка-возмутительница, потеряв скорость при ударе, превратилась в спутник и впоследствии упала на Клондайк, обогатив металлический шарик органикой и водой. Главное – после столкновения Клондайк подвинулся к более низкой орбите вокруг Златки, благодаря чему она ушла из зоны высокой радиации и вошла в зону, благоприятную для возникновения жизни. Вращается она по яйцеобразной орбите, плавно обходя желтую звезду, а когда она притягивается нейтронной, орбита вытягивается в острый нос, и совсем немного малой доли гравитационной силы ей не хватает, чтоб захватить в свои руки. Клондайк «зависает» на недельку в апогее и снова падает на желтую, быстро убегая от Жемчужины. В это время на орбите бушуют самые мощные ураганные магнитные бури, вызывающие светопреставления наподобие нашего северного сияния, только оно длится месяцами напролет, как в ночи, так и средь белого дня. Не думаю, что на орбите могло что-то сохраниться.

Вольфрам, имея высокую удельную массу, создает мощную гравитационную силу планеты. Имея малые размеры, немного меньше Меркурия, создает притяжения в 0,7 от земного, при весе в 70 кг на Клондайке ваш вес Архимед составит 49 кг, не забудьте учесть это, а то при прыжке взлетишь снова на орбиту. При воздействии приливных сил двух светил застывшая кора изгибается, но трещин не дает, на планете отсутствуют вулканы и землетрясения. Имея тонкую корку органики и отсутствие вулканов, миллионы лет шевеля недра, аэро– и гидроэрозия выровняла поверхность до идеальной, максимальная возвышенность – 250 метров, не считая крючка. Пройдет еще пару миллионов, дожди, волны океана смоют острова и небольшой оставшийся континент, который вначале превратится в болота, и так занимающие четверть поверхности, затем станет водным миром.

– Но леса и растения откладывают органику, этим подымают острова, – предположил Архимед.

– Большие океанические воды с высокими волнами разрушают структуру берегов и уносят часть суши в глубины, – не унимался Тёма.

– Возражаю, если органика лежит равномерно по всей планете, то и глубины океана невелики.

– Максимальная глубина – 180 метров к центру океана.

– У нас на речке на поворотах вода размывает берег и, расширяясь, становится мельче и уже неспособна вымывать песок, растительность корнями надежно скрепила почву, пропуская над собой волны. Если воды по щиколотку, то и волны не будет, а если волны не будет, то и растения отложат столь органики, что вновь образуют остров. У нас есть болота, которые полностью высыхают летом. Как ты говоришь, еще пару тысяч лет – и станет надежной почвой. А так как массового поступления строительного материала на планету не предвидится, ваша органика будет вечно кочевать то в море, то на сушу. А добавка в виде комет разве только лицо планеты подрихтует.

– Блин, варвар. Ты любого ученого можешь опорочить. Ладно, признаю, ты – гений, но больше не перебивай. Планета имеет материки, ну не то чтобы просто большие клочки суши в количестве девяти штук названы в честь лидеров планеты Земля или за схожесть с аналогичными местами на Земле.

Например, Непал имеет самую высокую точку планеты, то есть тот вольфрамовый крючок. Материк Италия – земной аналог итальянского сапога. Антарктида – белая пустыня, почва содержит кварцевый песок, который хорош для производства стекла, и большие россыпи алмазов. Солнечный, или на языке остряков – подсолнух. Средь лесов имеется пятно золотого слитка размером в 100 километров. Беларусь – на этом названии настоял один из первооткрывателей, бывший бомж из резервации «Русь». Их часто приглашали в опасные первые вылазки на другие планеты, так как они очень быстро могли приспособиться к чужеродной среде.

– А я что говорил! – не выдержав, крикнул Архимед. – Мы из племени Бомжей, живя на природе в ладу с Природой, только мы смогли выжить.

– С природой жили и Панки…

– Но только Бомжи смогли восстать и отвоевать кусок земли у монстров, – не унимался он. – Я на сто процентов уверен, что и на Клондайке-Рассвете они сохранились, если планету открыл наш представитель.

– Хорошо, пусть будет так, дай дослушать, – не стерпел Нагар. – Если вы все вышли из моей родины Африки, я ведь не стучу себе в груди.

– Ты лучше не себе в груди, а Архи завинти, если не заткнется, – хихикнула София.

– Так вот, этот материк формой нагадывал контуры границ древней Беларуси. Против были все, этот пережиток прошлого никому не нравился, даже, учитывая его мнения, многие предлагали Кленовый или Зубр. Но, как уже сказала София, бомж собирался перейти от ударов в свою грудь на грудь оппонентов, они сдались.

– И это правильно, знай наших, – еще бурнее воскликнул он, повернул голову и посмотрел на Нагара, тот стянул рубашку и поиграл мышцами, нервно дернул головой и оголил свой оскал, Архи поспешил перевести стрелки. – Продолжайте, Тёмыч, что замер. Во оно как, Нагару не терпится узнать историю.

– Ха. Далее. Есть острова, образуя ровный круг с лагуной по центру, вода в ней всегда в тумане, оттого и назвали Туманной Лагуной.