Политэкономия войны. Союз Сталина

Появление балтийских немцев было связано с попыткой российского правительства ограничить привилегии немецких баронов в Прибалтике. «Эту попытку дегерманизировать германскую страну, соседство с которой никогда не приносило России ничего, кроме пользы, можно назвать только варварской, – восклицал Г. Трайчке, – Если бы эти жители прибалтийских губерний не были немцами и, как таковые, носителями высшей цивилизации, если бы они не заслуживали столь многого от государства, то русское правительство было бы менее виновато во многих бессовестных поступках, совершенных против них»[107 - Heinrich von Treitschke…, v I, p. 285.].

На знаменитом Военном совете 8 декабря 1912 г. начальник Генерального штаба Германии Х. Мольтке потребовал довести до сознания страны «при помощи печати национальную заинтересованность в войне с Россией», и вполне в этом духе вскоре после того газета «Гамбургер Нахрихтен» потребовала неизбежной решающей борьбы с Востоком. Весь вопрос в том, подхватывала «Германия», кто будет властвовать в Европе – германцы или славяне[108 - Kruck A. Geschichte des Alldeutschen Verbandes 1890–1939, Wiesbaden 1954, S. 85, 44 (Фест И. Гитлер. Триумф…, с. 368–369)].

Вторая попытка

Россия должна быть разложена на составные части… на Востоке нельзя терпеть существования такого колоссального государства…

    Й. Геббельс, май 1941 г.[109 - Геббельс… 24 мая 1941 г., с. 253.]

Не успела закончиться Первая мировая война, как в 1918 г. выходит книга немецкого проф. В. Дайа, проповедовавшая мир и дружбу с Россией, с какой именно неважно: «Для нас совершенно безразлично – иметь ли дело с Россией большевистской, кадетской или царской… условия нашего соглашения останутся все те же. Ибо они настолько вызываются насущными требованиями нашего развития, что никакие обстоятельства не заставят нас изменить их. Не ради любви к России должна Германия овладеть дорогой, ведущей в глубины Азии, но ради осуществления предстоящей ей континентальной политики. Первый раз в истории морской политики Англии… будет противопоставлена сильная и определенная сухопутная политика… В самое тяжелое лихолетье, переживаемое Российской державой, когда как будто все силы небесные и земные ополчились против нее, на арену мировой политики выступает вновь и с новой силой могущественная союзница…». Напоследок В. Дайа оставил свое понимание дружбы с Россией: «Развитие до высшего предела эксплуатации европейской России и Сибири… немецким капиталом, промышленностью и организаторским талантом»[110 - Деникин А. И. Очерки русской смуты. Вооруженные силы юга России. Заключительный период борьбы. Январь 1919-март 1920. Минск, 2002, с. 179.].

В 1924 г. в Мюнхене выходит первый том «Майн Кампф», где Гитлер указывал, что даже сама «организация русского государства не была результатом государственной деятельности славянства в России, а только блестящим примером государственно-творческой деятельности германского элемента среди нижестоящей расы».

На следующий год в том же Мюнхене выходит книга британца С. Гэлэхэда, в которой он проповедовал о ничтожестве русского народа: «народ столь же телесно грязный, сколько нравственно и умственно убогий; ничтожный в своей истории, весь сотканный из презренного смирения и отвратительной ярости; народ, лишенный чувства природы и дара к искусству; лишенный такта, прирожденного благородства… Смесь восточного бессмыслия и татарской хитрости. Таковы все они, побирающиеся у западной культуры: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Толстой и больше всех Достоевский… Эти вечно бунтующие рабы без внутренних велений получили от евреев христианство для того, чтобы вонзить его как нож в спину европейской культуры и чужого качества – и потребовали всеобщей любви и всеобщего братства – именно потому, что они сами бесплодны, бездарны…»[111 - Galehad. Idiotenf?hrer durch russische Literatur. – M?nchen: Alfred Langen. 1924. (Цит. По: Ильин И. А. О национальном призвании России (См. подробнее: Шубарт В. Европа…, с. 392–394)]. Опыт и наблюдение убедили меня в том, отмечал философ И. Ильин, приводящий эту цитату, что эта книга «неслучайна, атипична»[112 - Ильин И. А. О национальном призвании России (Шубарт В. Европа…, с. 394)].

В послевоенной Европе англичанин С. Гэлэхэд идеологически претендовал на роль своего прежнего соотечественника Х. Чемберлена, просвещавшего в расовых теориях Вильгельма II. Роль новых антирусских идеологов – «прибалтийского профессора Шимана», заняли соратники Гитлера: глава «Отдела внешней политики НСДАП», а затем министр по восточным территориям прибалтийский немец А. Розенберг, и его приятель прибалтийский немец М. Шойбнер-Рихтер – ближайший сподвижник Гитлера, один из главных организаторов «Пивного путча», чье «влияние на Гитлера, – по словам историка И. Феста, – было огромным»[113 - Фест И. Путь наверх…, с. 227.]. Гитлер позже шутливо заметит, что фашистский официоз – «Фелькишер Беобахтер», редактором которого в начале 1920-х г. был Розенберг, следовало бы «снабдить подзаголовком «Прибалтийское издание»[114 - Hitler’s Table Talk. P. 665. (Фест И. Путь наверх…, с. 227).]. «Розенберг считался в партии специалистом по России». Он защищал свои «мировоззренческие постулаты с прямо-таки религиозной неистовостью»[115 - Фест И. Путь наверх…, с. 228.].

Присутствие прибалтийских немцев в качестве экспертов по России при Вильгельме II и при Гитлере, В. Шубарт связывал с особенным «балтийским менталитетом», сыгравшим не последнюю роль в развязывании двух мировых войн: «Те же, кто мог бы стать самым активным посредником между Западом и Востоком – балтийские немцы, – как раз пустили в ход самые неверные суждения о русских…, – отмечал В. Шубарт, – Они смотрели на Восток с предубеждением, с ощущением некоей противоположности себе, с ненавистью или страхом, почему и не поняли Востока, однако сумели сделать вид, будто понимают его. Мнение, что Россия является отсталой частью Европы, больше всего утверждалось именно балтийцами»[116 - Шубарт В. Европа…, с. 35.].

Причина пристального внимания к России заключалась в том, указывал в 1926 г. Геббельс, что «нельзя обойти Россию. Россия альфа и омега любой целенаправленной внешней политики»[117 - Геббельс… 20 января 1926 г., с. 50.]. «Самым судьбоносным результатом войны 1914 года, – пояснял эти слова В. Шубарт, – стало не поражение Германии, не падение Габсбургской монархии, не возросшее колониальное могущество Англии или Франции, не экономическое укрепление Северной Америки или Японии, а появление большевизма, с которым старая борьба между Европой и Азией вступает в новую фазу. Эта перемена на Востоке – решающее событие новейшей истории… вопрос не стоит так: Третий рейх или третий Интернационал, фашизм или большевизм. Нет, речь идет о мировом историческом конфликте между частью света Европой и частью света Россией, между западноевропейским и евразийским континентами…»[118 - Шубарт В…, с. 48–49.].

«Советская Россия, как революционное социалистическое государство, является врагом национал-социалистических сил порядка, но есть и кое-что большее, – подтверждал Гитлер, – Как великое территориальное образование, Россия является постоянной угрозой Европе… Русская проблема может быть разрешена только в согласии с европейскими, что означает германскими идеями… Не только русские пограничные районы, но и вся Россия должна быть расчленена на составные части»[119 - Геббельс… 24 мая 1941 г., с. 253; См. тоже: Hermann Rauschning Hitler’s Aim in War and Pease. London, 1940, p. 27. (Некрич А…, с. 56); тоже: Картье Р…, с. 24.]. Уже в Майн Кампф Гитлер указывал: «Никогда не миритесь с существованием континентальных держав в Европе! В любой попытке на границе Германии создать вторую военную державу или даже только государство, способное впоследствии стать крупной державой, вы должны видеть прямое нападение на Германию»[120 - Гитлер «Mein Kampf».].

Угроза большевизма заключается в том, указывал Гитлер, что его появление привело к возрождению Российской империи, в новых еще более эффективных формах: «Мы не должны оставаться равнодушными к тому, что происходит в России…, – пояснял он в начале 1930-х гг., – Русачество, это славянство в соединении с диктатурой пролетариата, есть опаснейшая сила на свете. Что будет, если осуществится этот симбиоз? Подумайте лишь о том человеческом потенциале и сырьевом богатстве, которым располагает Сталин! Уже сейчас наши публицисты должны бить тревогу. Никогда не была так велика угроза западной цивилизации. Еще до того, как мы придем к власти, мы должны разъяснить англичанам, французам, также американцам и Ватикану, что мы будем рано или поздно вынуждены начать крестовый поход против большевизма. Мы должны безжалостно колонизировать Восток… Мы хотим от Северной Норвегии до Черного моря протянуть защитный вал против русачества, против славянства…»[121 - Интервью Гитлера влиятельному редактору газеты «Лейпцигер нейесте нахрихтен» Р. Брейтингу начало 1930-х гг. (Цит. по: Безыменский Л. Гитлер и Сталин перед схваткой. – М.: ВЕЧЕ. 2000. 512 с.].

Эта цель была сущностью не фашисткой, а всей германской политики, определяя которую еще в 1918 г. партии Центра расходились с правыми лишь в акцентах: «Кровавая борьба делает настоятельным, чтобы победа была использована для достижения Германией военного превосходства на континенте на все времена и обеспечила германскому народу мирное развитие, по меньшей мере, на сто лет вперед… Вторая цель – ликвидация британского опекунства при решении вопросов мировой политики, нетерпимого для Германии; третья цель – сокрушение русского колосса»[122 - Steymann D. Die Erben Bismark. Parteien und Verbande in der Spatphase des Wilhelminischen Deutschlands, 1897–1918. Koln, 1970, S. 449 (Уткин А.И… с. 78)].

Однако целей, поставленных в Первой мировой, достичь не удалось. «Война затянулась. Чем она кончится – неизвестно. Всего вероятнее – вничью, – отмечал еще в 1918 г. видный представитель либеральной деловой среды А. Бубликов, – Надо поэтому готовиться к новой войне»[123 - Бубликов А.А…, с. 142.]. «Вторая мировая выглядела, как повторная атака тех же самых позиций после неудачи первого штурма, – подтверждает В. Шамбаров, – Атака, осуществленная после получения свежих подкреплений, более тщательно продуманная и подготовленная…»[124 - Шамбаров В. Е…, с. 638.].

Верность фундаментальным целям германской политики, еще до прихода Гитлера, подтверждал тот, кто призовет его к власти – канцлер Ф. Папен: «Мы не представляли угрозы кому бы то ни было. Неизменной оставалась только наша европейская миссия, все та же, что и в те времена, когда мы распространяли христианство на восточные провинции и на Прибалтику, – служить плотиной против славянских вожделений и агрессии. Даже если страх перед Германией ослепил союзников в отношении угрозы, исходящей от России, наименьшее, что они могли бы сделать после нашего поражения, – это восстановить европейское равновесие, когда революция посадила в Кремле Ленина»[125 - Папен Ф…, с. 97.].

«Граница между Европой и Азией проходит не по Уралу, – конкретизировал Гитлер, – а на том месте, где кончаются поселения настоящих германцев… Наша задача состоит в том, чтобы передвинуть эту границу возможно дальше на Восток, если нужно – за Урал… Ядовитое гнездо Петербург, из которого так долго азиатский яд источался в Балтийское море, должно исчезнуть с лица земли… Азиаты и большевики будут изгнаны из Европы, эпизод 250-летней азиатчины закончен…»[126 - Цит. по: Проэктор Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели. М., 1985, с. 303–304.]. «Сегодня, – конкретизировал А. Розенберг за два дня до начала войны (20 июня 1941 г.), – мы начинаем «крестовый поход» против большевизма не для того только, чтобы навсегда освободить от него «бедных русских», но и для того, чтобы осуществлять немецкую мировую политику и обеспечить условия существования для германского рейха…»[127 - Der Prozess gegen die Hauptkriegsverbrecher vor dem Internationalen Militargerichtshof. Nurnberg. 14 November 1945, – I. Oktober 1946. Nurnberg, 1947–1949, Bd. XXVI, S. 610 ff. (Нольте Э…, с. 386); См. тоже: Из речи рейхслейтера Розенберга о политических целях Германии в предстоящей войне против Советского Союза и планах его расчленения. 20 июня 1941 г. // Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941-1944 гг.). (Первые публикации – 1963, 1968 гг.) – М.: Экономика. 1985. – 328 с., с.41.].

В своем выступлении А. Розенберг ставил задачу отторжения от России западных и южных территорий, с расчленением их на четыре рейхскомиссариата: Великая Финляндия, Прибалтика, Украина и Кавказ. При этом, указывал он, необходимо «придать им определенные государственные формы, то есть органически выкроить из огромной территории Советского Союза государственные образования и восстановить их против Москвы… Обеспечение продовольствием германского народа…, несомненно, будет главнейшим германским требованием на Востоке, южные области и Северный Кавказ должны будут послужить компенсацией в деле обеспечения продовольствием германского народа. Мы не берем на себя никакого обязательства по поводу того, чтобы кормить русский народ продуктами из этих областей изобилия. Мы знаем, что это является жестокой необходимостью, которая выходит за пределы всяких чувств. Но мы не предаемся иллюзиям… Это примитивная страна… Все люди, которые идут в эту страну, должны учесть, что они служат гигантской задаче и что они приняли на себя годы тяжелейшей колонизаторской работы»[128 - Из речи рейхслейтера Розенберга о политических целях Германии в предстоящей войне против Советского Союза и планах его расчленения. 20 июня 1941 г. // Преступные цели – преступные средства. Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941-1944 гг.). (Первые публикации – 1963, 1968 гг.) – М.: Экономика. 1985. – 328 с., с. 42–45.].

«После столетий хныканья о защите бедных и униженных наступило время, чтобы мы решили защитить сильных против низших, – напутствовал свои армии Гитлер, – Это будет одна из главных задач немецкой государственной деятельности на все время – предупредить всеми имеющимися в нашем распоряжении средствами дальнейшее увеличение славянской расы. Естественные инстинкты повелевают всем живым существам не только завоевывать своих врагов, но и уничтожать их. В прежние дни прерогативой победителя было уничтожать целые племена, целые народы»[129 - Цит. по: Раушнинг Г. Голос разрушения. Нью-Йорк, 1940, с. 138. (Нюрнбергский процесс…, с. 634).].

* * *

В решении расового вопроса мы не изобретаем ничего нового, пояснял Гитлер: «господа британцы знают, что такое право сильного. В отношении низших рас они вообще наши учителя»[130 - Цит. по: Раушнинг Г. Голос разрушения. Нью-Йорк, 1940, с. 138. (Нюрнбергский процесс…, с. 634).]. «Здесь, на востоке, – указывал Гитлер, – повторится тот же исторический процесс, который происходил при завоевании Америки». «Полноценные» поселенцы вытеснят «неполноценное» коренное население, открыв путь в новую эру экономических возможностей. «Европа – а не Америка – станет землей неограниченных возможностей»[131 - Kershaw, Hitler 1936 – 1945: Nemesis (London, 2000), р. 434. (См. подробнее: Туз А…, с. 601).].

«Свою концепцию концентрационных лагерей и геноцида, – подтверждает американский биограф Гитлера Дж. Толанд, – Гитлер позаимствовал у англичан и американцев. Он восхищался лагерями для пленных буров в Южной Африке и резервациями для индейцев в Америке и в узком кругу часто хвалил эффективность американской тактики истребления краснокожих дикарей…»[132 - Толанд Дж. Адольф Гитлер: биография (1977 г.), в 2 т. – М. и др.: ИнтерДайжест, 1993, т.2, с. 166.].

Согласно плану «Ost» в Польше подлежало устранению до 85 % коренного населения, на Украине – 64 %; в Белоруссии – 75 %, в Чехии – 50 %[133 - Madajczyk, Vom Generalplan Ost, 50 – 81, doc. 16, Stellungnahme und Gedanken von Dr Erhard Wetzel zum Generalplan Ost; Ibid., 91-130, doc. 23, Denkschrift Generalplan Ost rechtliche wirtschaftliche und raumliche Grundlagen des Ostaufbaus, 06.1942; Ibid., 265, doc. 74, заметки Германа Круммея, 1 – 2.02.1943. (См. подробнее: Туз А…, с. 598; См. тоже подробнее: Дашичев В.И. 1967…, с. 108, 113, 115, 120).]. И «именно благодаря срыву «Барбароссы»…, – отмечает А. Туз, – число жертв холокоста составило менее 6 млн. человек, а не 11,3 млн., как замышлял Гейдрих»[134 - Туз А…, с. 620.].

Fetiales hastam

Люди, которые всегда сеют недоверие и антипатию к людям других рас и стран, должны быть обнаружены, осуждены и преследуемы общим презрением и гневом своих сограждан. Они опаснее поджигателей, подкладывающих случайно огонь под копну сена…

    Д. Ллойд Джордж[135 - Ллойд Джордж Д. Мир ли это…, с. 135.]

Понятие fetiales hastam было введено Автором в книге «Первая мировая. Политэкономия войны», для определения того непременного факта, что любая агрессия для того, чтобы она вообще началась, должна прежде всего получить легитимность – моральное оправдание в глазах собственного народа и «мировой общественности». На эту данность указывал еще рейхсканцлер Германии начала ХХ века Б. Бюлов: «в 1866 и даже в 1870 годах князь Бисмарк сумел добиться того, что клеймо инициатора войны оказалось припечатанным к его противникам. В этом мире важно не быть, а казаться. Еще греки это знали: образы, представления, а не реалии правят миром»[136 - Макдоно Д…, с. 554–555.].

Эту данность отлично понимали и в Древнем Риме, где моральным оправданием агрессии занимались специальные жрецы фециалы (fetiales), требовавшие от земли противника удовлетворения «справедливых» требований Рима. Не получив ответа в течение 33 дней, фециалы бросали обагренное кровью копье (hastam) на землю врага, тем самым придавая агрессии Рима сакральный характер. Таким образом, копье фециалов – fetiales hastam, становилось моральным, освященным, в глазах римлян, оправданием агрессии.

Моральное оправдание агрессии строится прежде всего: на демонизации противника – приписывании ему агрессивных, разрушительных планов и на его варваризации – т. е. исключении его из круга цивилизованных народов, снимающей в отношении него все моральные ограничения.

Современными жрецами фециалами (fetiales) стали, специализирующиеся на этой теме политики, а их копьями (hastam) – ложь, распространяемая ангажированными средствами массовой информации (пропаганды). Говоря об их эффективности Ф. Нойман замечал: «Три недели работы прессы, и истина будет признана всеми»[137 - Oswald Spengler. The Decline of the West / Trans. C. F. Atkinson. New York, 1939. Vol. I. P. 461. (См. подробнее: Нойман Ф.Л…, с. 258.)].

«Восприимчивость масс довольно ограничена, их понимание – незначительно, зато забывчивость чрезмерно велика…, – пояснял эту закономерность Гитлер в Майн Кампф, – Только того, кто тысячекратно будет повторять ординарные понятия, масса пожелает запомнить. Если уж врать, так врать нагло: в большую ложь охотнее верят, чем в малую… В случае неудачи следует незамедлительно искать врагов. Если их нет, надо придумать. Большая ложь дает выигрыш во времени, а потом о ней никто не вспомнит».

«Ложь-это признанное всеми и чрезвычайно полезное орудие войны, – подтверждает А. Ponsonby, – каждая страна сознательно использует его только ради того, чтобы ввести в заблуждение свой собственный народ, завоевать на свою сторону нейтральные страны и обмануть противника»[138 - Ponsonby А. Falsehold in War-Time. 1950 г.].

Демонизация потенциальной жертвы строится на том, что «в психологии всего живого, – отмечал М. Меньшиков в 1910 г., – существует закон самосохранения; ничто так резко не может разбудить этот инстинкт в народе, как явная национальная опасность…». В случае ее отсутствия внутреннее политическое или социальное «соперничество, не нашедшее внешнего выхода, обращается внутрь и, как всякая неудовлетворенная страсть, вместо полезной работы начинает совершать разрушительную»[139 - Меньшиков М.О. Может ли Россия воевать. 18 февраля 1910 г. // Меньшиков М.О. Из писем к ближним. М.: Воениздат. 1991.].

Наглядный пример демонизации давал вице-канлер III Рейха Ф. Папен, который утверждал, что «Германия вступила в Первую мировую войну, чтобы помочь своему союзнику Австро-Венгрии в борьбе против славянской агрессии»[140 - Папен Ф…, с. 340.]. «Россия, – вновь и вновь повторял Ф. Папен, – намеревалась начать войну»[141 - Папен Ф…, с. 31.]. «Все это устроила Россия, – повторял начальник германского генерального штаба Мольтке, – и, надо признать, очень ловко»[142 - Цит. по: Макдоно Д…, с. 548.]. «Тогдашняя ситуация весьма похожа на сегодняшнюю, – писал накануне Второй мировой Ф. Папен. – В наше время очень многие уверены, что цели мирового коммунизма могут быть достигнуты исключительно военным путем, а потому конфликт неминуем»[143 - Папен Ф…, с. 16.].

Вся ответственность за начало Второй мировой войны должна была пасть на Советскую Россию, точно так же, как за начало Первой – на царскую: «Настоятельной необходимостью, – утверждал канцлер Т. Бетман-Гольвег, – является, чтобы ответственность за возможное распространение конфликта на непосредственно заинтересованные державы пала при всех обстоятельствах на Россию…»[144 - Бетман телеграмма Чирши, 28 июля 1914 г. Вена. (Макдоно Д…, с. 536).]. Для Вильгельма II, отмечает историк Д. Макдоно, «свалить все на русского царя стало политическим императивом»[145 - Макдоно Д…, с. 554–555.].

«Прогерманские защитники неизменно указывают, что Германия ведет только оборонительную войну, что она защищает себя, что она защищает Европу от «славянской опасности», от «русского варварства», от «азиатских орд», от… алчного и реакционного правительства. Мне, – отмечал в 1915 г. Ч. Саролеа, – приходилось сталкиваться с этой банальностью русской опасности почти на каждой встрече, на которой я недавно выступал в Соединенных Штатах от имени союзников»[146 - Sarolea С… p. 51.].

Те же идеи, только в новой трактовке, германское командование использует сразу после падения царизма: 18 февраля 1918 г. Германия разорвала Брест-Литовское перемирие и начала наступление. В приказе, отданном войскам, принц Леопольд, командующий Восточным фронтом, указывал, что цель Германии – не аннексия, а восстановление порядка и подавление анархии: «Россия больна и старается заразить нравственной инфекцией все страны мира. Мы должны сражаться против беспорядка, привитого Троцким и защитить поруганную свободу…». «Таким образом, – замечает американский историк Р. Уорт, – даже самую циничную агрессию можно было оправдать под видом осуществления «священного крестового похода» против большевизма»[147 - Уорт…, с. 258.].

Этот «священный крестовый поход» начался в виде интервенции в Советскую Россию Великих Демократий: Франции, Англии, США… После того, как интервенция потерпела поражение этот «поход» воскрес в виде Первой Холодной войны. Ее идею передавал один из ее жрецов – американский посол в СССР Штейнгардт: «Их психология признает только твердость, мощь и грубую силу, отражая примитивные инстинкты и реакции, лишенные сдерживающих начал цивилизации»[148 - The Ambassador in the Soviet Union to the Secretary of State, June 7, 1941. Foreign Relations of the United States, 1941, I, Wash., 1958, p. 765. (Печатнов В.О…, с. 14.].

Фашистская пропаганда целиком и полностью строилась на политике fetiales hastam, и наиболее ярким ее выразителем был сам Гитлер, который напутствуя свои войска 22 июня 1941 г. заявлял: «На протяжении двух последних десятилетий еврейско-большевистские правители Москвы старались поджечь не только Германию, но и всю Европу…, еврейско-большевистские правители в Москве неуклонно предпринимали попытки навязать нашему и другим европейским народам свое господство, притом не только духовное, но, прежде всего, военное»[149 - Полный текст заявления Гитлера от 22 июня 1941 года. // Воззвание Фюрера к Германскому Народу и Нота Министерства Иностранных Дел Германии Советскому Правительству с приложениями // Krieg 1939/693. – Berlin: Deutschen Verlag, 1941. – 79 с. (Цит. по: Гогун А.Черный PR Адольфа Гитлера: Документы и материалы. – М: Эксмо, Яуза, 2004. – 416 с.)].

Демонизируя и варваризируя Советскую Россию, фециалы Холодной войны тем самым готовили моральную основу для Второй мировой войны: «Хорошо поставленная пропаганда, – пояснял ее принципы командующий немецкими войсками Э. Людендорф, – должна далеко опережать развитие политических событий. Она должна расчищать дорогу для политики и подготавливать общественное мнение незаметно для него самого. Прежде чем политические намерения превратятся в действия, надо убедить мир в их необходимости и моральной оправданности»[150 - Людендорф Э.…, с. 375.].

«Мы должны помнить, что войны – это искусственно смоделированное зло и ведутся они по четкой схеме, – приходил к выводу по итогам Первой мировой войны Г. Форд, – Военная кампания ведется по тем же правилам, что и любая иная. Сначала обрабатываются люди. Умными байками раздувается людское подозрение по отношению к нации, против которой задумывается война. Затем точно так же обрабатывается другая. Для этого нужны лишь сообразительные посредники без стыда и совести да пресса, интересы которой переплетены с интересами тех, кому война принесет желанную прибыль. Повод же найти не трудно, он отыщется сам собой, если только разжечь обоюдную ненависть наций достаточно сильно… Никто не станет отрицать, что (для ее организаторов) война – весьма доходный бизнес… Война – это денежная оргия…»[151 - Форд Г…, с. 305–306.].

Действительно война является одним из самых эффективных механизмов перераспределения национального капитала в пользу тех, кто обслуживает ее нужды: с той же скоростью, с которой государственный долг во время взымает ввысь, взлетают и прибыли компаний осуществляющих военные поставки (Таб. 2). Во время Первой мировой среднегодовая прибыль американских компаний, связанных с этими поставками выросла в от 2–3 до 8–10 раз[152 - См. подробнее: http://rationalrevolution.net/articles/rise_of_american_fascism.htm].

Таб. 2. Чистая прибыль акционерных обществ США, млн. долл.[153 - Мировая война в цифрах. М. 1934, с. 75.]

Демонизация Советского Союза основывалась, прежде всего, на лозунгах «мировой революции», под которыми прошла большевистская революция. Ее основной идеологической силой выступал Коминтерн. Но с приходом в конце 1920-х гг. к власти Сталина, все идеологи мировой революции были «удалены» от власти (и в конечном итоге посажены в лагеря или расстреляны), проблемой оставался Коминтерн: «Компартии относятся, – указывал на этот факт в 1927 г. нарком иностранных дел Чичерин, – самым легкомысленным образом к существованию СССР, как будто он им не нужен…»[154 - Чичерин – Сталину, Рыкову, 3 июня 1927 г. (Кремлев С. Вместе или порознь? с. 84).]. «Меня, – вновь повторял Чичерин в письме к Молотову в 1929 г., – крайне волнует гибельное руководство Коминтерна…»[155 - Чичерин – Молотову, 18 октября 1929 г.].

«Из наших… «внутренних врагов» первый – Коминтерн, – указывал Чичерин в 1930 г. – До 1929 г. неприятностей с ним хоть и было много, но удавалось положение улаживать. С 1929 г. положение стало совершенно невыносимым, это смерть внешней политики…»[156 - Чичерин, служебная записка, июль 1930 г. (Кремлев С. Вместе или порознь? с. 89)]. Сталина, как отмечает историк А. Некрич, не надо было уговаривать, на то, чтобы ««разменять» Коминтерн ради соглашения с западными государствами»[157 - Некрич А…, с. 45.].

Поворот в стратегии Коминтерна был закреплен на первом и последнем с 1928 г. конгрессе, собравшемся в 1935 г. Ключевым стал доклад Г. Димитрова «Наступление фашизма и задачи Коммунистического Интернационала в борьбе за единство рабочего класса против фашизма». Димитров заявил, что в новых условиях настала пора коммунистам защищать буржуазную демократию: «Сейчас трудящимся массам в ряде капиталистических стран приходится выбирать не между пролетарской диктатурой и буржуазной демократией, а между буржуазной демократией и фашизмом»[158 - VII конгресс Коммунистического Интернационала и борьба против фашизма и войны. Сб. документов. М., 1975, с. 207 (Шубин А. В…, с. 212).].

По итогам конгресса, французский поверенный в делах в Москве Ж. Пайяр в своем отчете в 1935 г. утверждал, что советское правительство вовсе не заинтересовано в мировой революции, а Коминтерн находится на последнем издыхании[159 - Payart, no. 377, 26 septembre 1935, MAE Z-URSS/961, ff. 280–281 (Карлей М…, с. 49)]. С особой отчетливостью этот факт проявился во время гражданской войны в Испании, где, по словам Дж. Оруэлла, сражавшегося в троцкистском подразделении ПОУМ, речь «шла о борьбе за власть между Коминтерном и испанскими левыми (троцкистскими) партиями, а также о стремлениях русского правительства не допустить настоящей революции в Испании»[160 - Оруэлл Дж. Вспоминая войну в Испании (Оруэлл…, с. 162)].

«Большевистская угроза с Востока», – приходил к выводу Г. Препарата, – была – с самого начала и до конца – фальшивым призраком, вызванным к жизни исключительно только ложью западных правящих кругов»[161 - Препарата Г…, с. 104.].

Сущность советской, российской угрозы, крылась не в агрессивности России, а в том, что на Россию в Европе смотрели, как на низшую расу, как ускользающую из рук «законную» добычу, которая отчаянно сопротивляется своей неизбежной судьбе, что лишь разжигало ненависть к ней со стороны европейских элит. «Угроза с Востока», «Советская угроза», являлись лишь моральным плащом, призванным скрыть собственные агрессивные намерения.

Ненависть к России, подтверждал Ф. Нойман, «возбуждала сильная жажда российской пшеницы, нефти, железной руды… и большие возможности, которые открывали необъятные просторы России, для применения европейского капитала»[162 - См. подробнее: Нойман Ф.Л…, с. 280.]. «Найдется ли среди вас здесь хоть один мужчина, хоть одна женщина или даже ребенок, – указывал на существующую закономерность президент В. Вильсон в 1919 г., – кто бы ни знал что семена войны в современном мире порождены промышленным и коммерческим соперничеством?…»[163 - В. Вильсон выступление на митинге в Сент-Луисе 5 сентября 1919 г. (Цит. по: Яковлев Н.Н. Преступившие грань…, с. 16).]