Не русские идут

– Идите сюда, мадмуазель. Я провожу вас до дому.

Девушка освободилась от руки смуглолицего и тенью перелетела арку, спряталась за спиной Буй-Тура.

Парни переглянулись, находясь в явной растерянности.

– Ты чего, мужик, офонарел?! – с угрозой пробасил пузатый амбал. – Жить надоело?!

– Жизнь – штука сложная, – сказал Гордей, по-прежнему настроенный философски. – То одним боком повернётся, то другим. Сегодня она предлагает вам мирно отправиться по домам.

– Вот козёл! Совсем ошизел! – Пузатый двинулся к нему, раскрывая объятия, словно борец на татами. Возможно, он и в самом деле был когда-то борцом.

Буй-Тур сдвинул брови.

– Это только кажется, что я козёл. На самом деле я гораздо хуже. – Он повернулся к девушке. – Пойдёмте, барышня. Где вы живёте?

– Здесь, в двенадцатом. – Глаза незнакомки расширились, она увидела движение чернявого парня. – Осторожнее, он…

Буй-Тур, не оборачиваясь, нанёс парню, вытащившему нож, короткий и точный удар в нос. Перехватил руку второго, ощущая его бычью силу, крутанулся на пятках и впечатал парня спиной в щербатую кирпичную стену арки.

Амбал приложился затылком о кирпич, хрюкнул и сполз на асфальт.

Его напарник, выронив нож, присел на корточки, взявшись за разбитый нос.

Гордей, косо глянув на обоих, сделал приглашающий жест:

– Идёмте же.

Девушка, широко раскрыв глаза, посмотрела на парней, перевела взгляд на Буй-Тура, не потерявшего своей меланхоличности, передёрнула плечиками и поспешила во двор дома, прижимая к груди сумочку и красную кожаную папочку.

Гордей последовал за ней.

– Надеюсь, они не входят в число ваших друзей?

– Нет-нет, – торопливо сказала она.

– Чего они хотели?

– Так… ничего.

– Понятно. Почему же вы не крикнули, не позвали на помощь? Испугались?

– Нет, я таких не боюсь. Боги их накажут.

– Боги? – поднял брови Гордей. – Вы верующая?

– Я почитаю славянских богов.

– Язычница, значит?

– Нет, не язычница. – Она остановилась у двери крайнего подъезда; дом был тот же самый, где группа Буй-Тура имела конспиративную квартиру, и он подивился такому совпадению. – Извините, я дошла. Благодарю за помощь.

– Как тебя зовут? – перешёл на «ты» Буй-Тур, зная, что все старые славяне не употребляли местоимение «вы».

Брови девушки изогнулись.

– Аглая. Вы… ты тоже из наших?

Буй-Тур хотел отшутиться, спросить, кого она относит к «нашим», но вместо этого сказал:

– Из ваших. Меня зовут Гордей… Миронович. В следующий раз не стесняйся, зови на помощь во весь голос. Такой отморозок, – он кивнул на арку, – мог запросто пырнуть ножом.

– Хорошо. – Девушка кивнула и скрылась за дверью подъезда.

Буй-Тур постоял немного, задумчиво склонив голову набок, потом неторопливо побрёл обратно, вспоминая лицо новой знакомой с необычным именем Аглая, её жесты, фигурку, голос. Красавицей назвать её было нельзя, но что-то в ней крылось, притягивающее взор, вызывающее желание продлить знакомство, и сердце невольно «оглядывалось», огорчённое слишком кратким визуальным контактом.

Хулиганы, напавшие на Аглаю, уже ретировались, впечатлённые аргументацией Буй-Тура. Не встретились они и на улице, решив не испытывать судьбу. Гордей даже испытал лёгкое разочарование, предполагая, что пара наглецов попытается отомстить ему каким-нибудь образом. Однако мстить они не стали.

В гостиницу он вернулся в начале первого, постоял под душем, глотнул минералки и блаженно вытянулся на чистой кровати. Перед глазами проплыло милое, простодушно-удивлённое лицо Аглаи, её тёплые карие глаза, и он уснул.

На следующее утро группа приступила к выполнению своих обязанностей.

В десять часов утра в главном зале института состоялось открытие конференции, на котором официальную речь произнёс недавно избранный мэр Санкт-Петербурга Голицын. После этого начались выступления прибывших на форум историков, археологов, эзотериков и учёных в разных областях науки. Были и физики, и психологи, и астрономы, изучающие феномен развития и угасания на Земле древних цивилизаций.

Толкнул речь и настоятель Русской Неохристианской Церкви Лукьяневский, громадный, толстый, с бородой, колечком соединявшейся с усами, похожий на древнего монгольского божка У-хууна. У него была большая круглая голова, волосы ёжиком, обрюзгшее лицо и маленькие, блеклые, водянистые глазки.

Буй-Тура он не заинтересовал. Несмотря на принадлежность этого «церковного деятеля» к Союзу тайных Орденов, ничего значительного и опасного внутри него не просматривалось. Он верой и правдой, в силу своего понимания, служил жрецу Акуму и не жаждал выйти в мировые лидеры. Возможно даже, что он был зомбирован подручными лорда, как и многие политические деятели Европы.

Зато Отто Мандель, посланец финской епархии Православной Церкви, и он же – магистр ордена Раздела, произвёл на Буй-Тура неизгладимое впечатление.

Во-первых, магистр был молод, ощутимо силён, ходил упруго, как спортсмен-гимнаст, и мгновенно реагировал на любой заинтересованный взгляд. Во всяком случае, он сразу оглянулся на Гордея, когда тот обратил на «финна» внимание.

Взгляд у Манделя был умный, острый, оценивающий и вспыхивал иронией, словно он абсолютно точно знал, кто такой Буй-Тур и что здесь делает.

Во-вторых, посланец Акума был опасен. От него исходила волна безграничной уверенности в себе и жестокой целенаправленной воли. Магом, по информации Буй-Тура, он не являлся, однако был учеником Акума и скорее всего владел кое-какими элементами нейролингвистического программирования, что почти ничем не отличалось от мысленно-вербального магического оперирования.

К обеду бойцы Буй-Тура установили наблюдение за всеми возможными источниками провокационных акций.

Их оказалось шесть. Самыми опасными среди них были магистр Мандель и корреспондент газеты «Европейский вестник» литовец Канчельскис, известный своими эпатажными выступлениями и злобными репортажами, в которых почти не встречалось объективных оценок происходящего.

Манделя взял под наблюдение Буй-Тур.

Лукьяневского начал «пасти» Борис.

Канчельскиса поручили Нику, хорошо знавшему литовский язык и методы работы провокаторов, каким и являлся на самом деле Зигфрид Канчельскис.

Форум между тем продолжался.

Наиболее интересными оказались доклады русских полярников во главе с академиком Ченгаровым, открывших на дне Северного Ледовитого океана развалины древнего города: обработанные гладкие прямоугольные плиты и блоки. Кроме как легендарной Гиперборее, город этот никому больше принадлежать не мог.