Путешествие вокруг света на шлюпе «Камчатка» в 1817—1819 гг. Том 2

Весьма сомнительно, чтоб Испания когда-либо в состоянии была покорить опять Америку. Вопрос только остается: будут ли начальники возмутившихся провинций так умны и единодушны, чтоб удержать целость всех своих владений, дабы из оных составить одну республику или королевство, буде пожелают избрать короля, а не раздробляться на разные, независимые одна от другой области?

В первом случае западные американцы скоро сделались бы сильным и богатым народом, ибо области их в недрах своих имеют все нужное к соделанию их торговою, богатою и великою нациею. В разных портах сих провинций много леса, годного для кораблестроения, и есть все для сего необходимое; в Гваяквиле

строятся фрегаты, а в 1752 году и линейный корабль был построен.

Отдаленность верховного правительства, слабость оного и неудовольствия против него здешних жителей причиною, что в Америке дела идут не так хорошо, как бы шли они, если бы здесь была независимая нация: тогда было бы больше усердия, деятельности и привязанности к правительству. Теперь в Перу нет никакой полиции; даже между Лимою и портом Каллао ночью опасно ездить, чтоб не ограбили и не убили. Это здесь нередко случается, и правительство никаких мер к истреблению зла сего не принимает; когда же грабежи и разбои слишком распространятся, то иногда частные молодые люди из хороших фамилий составят вооруженный отряд и пустятся за славою на полицейское поле чести: ловить воров. Когда их поймают, то правительство осудит и накажет, но само не ловит.

Между Перу и Бразилиею обитает варварский лютый народ

, который почитается самым злым и жестоким во всей Америке и который причиняет много вреда жителям внутренних стран в Перу. Если сии индейцы поймают испанца, то он в их руках никогда ранее трех или четырех дней не умирает; в сие время они держат его привязанного и рвут в разных частях его тело маленькими кусочками, чтоб более продлить мучение его и варварское свое удовольствие, видя его терзания. Правительство против сего народа также не принимает никаких мер, потому что такие меры были бы сопряжены с большими издержками и трудами[26 - В область сего народа переезд чрез Кордильерские горы чрезвычайно труден, а особливо при перевозе артиллерии; для действия в горах испанцы имеют особенные пушки четырехфунтового калибра, из коих под каждую употребляется три лошака: на одном положена пушка, на другом лафет, на третьем колеса; а каждый лошак может везти 10 арроб, или 250 испанских фунтов (нашего весу 7 пудов 12 фунтов).], а управляют страною испанцы, которые, побыв здесь несколько лет, возвращаются в Европу и не думают о Перу, в благоденствии коего они не принимают ни малейшего участия.

Индейцы, живущие между испанскими селениями, смирны и покорны, но не забывают древнего своего состояния. У Абадиа есть престарелый слуга из сего рода, он происходит от поколения инков

. Когда он ходит закупать для своего господина съестные припасы в рынок, куда индейцы привозят всякую всячину, то они оказывают ему, по их обычаю, почтение, как принцу, потомку их государей. Индейцы, живущие в соседстве Лимы, занимаются земледелием и рыбною ловлею и уже не так честны, как предки их были: двум рыбакам я заказал привезти рыбы; им же заехать на шлюп было по дороге, но они запросили с меня впятеро дороже той цены, по которой рыба сия продавалась в Лиме, куда им надобно было бы везти ее на осле 10? верст, вместо того, что мне продали бы ее, не приставая к берегу.

Индейцы живут все по маленьким селениям в хижинах, из сухой глины сложенных. Прежних их городов едва следы приметны: в 5 лигах (27 верст) от Лимы находятся развалины древней их столицы Пачакамы

, но в таком состоянии, что нужно прежде услышать от кого-нибудь, что это развалины многолюдного города: в продолжение слишком двух с половиною веков испанцы беспрестанно там рылись в надежде сыскать сокровища, в земле спрятанные, и не оставили камня на камне. Некоторые из наших офицеров там были и привезли за редкость головной человеческий череп, но с испанских ли он плеч или с индейских, я не могу сказать.

В заключение сих замечаний скажу, что корабль, имеющий нужду в починках, не должен заходить в Лиму, ибо морские снаряды здесь чрезвычайно дороги, а многих и ни за что достать нельзя, также и работникам должно производить большую плату.

Глава четвертая

Плавание от Лимы до Петропавловской гавани. – Пребывание в Камчатке с краткими замечаниями о сей области

Оставив перуанские берега, правил я так, чтоб безопасно пройти ночью каменья Гормигас

, а с утра 18 февраля велел держать прямо к западу; намерение мое было не слишком приближаться к экватору, чтоб, не теряя свежего пассатного ветра, достигнуть меридиана островов Галлиопагос

; тогда держать к северу; пройти экватор к западу градуса на три от сих островов и, достигнув широты 13°, править прямо на запад до долготы 165° О, потом держать уже по курсу к Камчатке. По всему, что я читал и опытом знаю о плавании в Великом океане, сей план мне казался удобнейшим.

Вечером видели мы большое испанское судно, лавировавшее к югу. Сего числа показалось много летучей рыбы, из которых одна, довольно большая в своем роде, взлетела на шлюп.

Февраля 20-го, в широте 10?°, долготе 83?°, имели мы безветрие с проливным дождем. Оное, вероятно, происходило оттого, что мы находились в пределах, где кончается прибрежный пассат и начинается настоящий, по всему пространству океана в тропических морях дующий, потому что после сего свежий ветер стал дуть с юго-востока.

Не встречая ничего, примечания достойного, мы скоро шли по своему настоящему пути.

В широте 7?°, долготе 90° видели к северу во всю ночь сильную и частую молнию. Это показывало, что экваторные дожди и громы, сопутствуемые безветрием и сильными порывами, угрожали скорее нас встретить, нежели как мы ожидали, что и действительно последовало. В ночь на 25-е число юго-восточный пассат совсем утих, а ветер сделался от севера с проливным дождем, и как мы последние три ночи видели к северу почти беспрестанную молнию и теперь, будучи только в широте около 5°, встретили тишину и дожди, то я имел причину полагать наверное, что мы пассата лишились и должны будем широкую полосу около экватора проходить при тихих ветрах и проливных дождях, чего я прежде не ожидал. Потому я решился, удалясь опять к югу до 8° широты, править на запад до меридиана островов Маркиза Мендозы

и под оным уже пройти экватор. На сей конец в 6 часов утра стали мы держать к юго-западу. Северный ветер с дождем продолжался часов до 10-ти, потом отошел к юго-востоку и дул до самой ночи с неровною силою, но утихал и начинал дуть порывами с проливным дождем попеременно; в ночь же на 26 февраля выяснело, и свежий пассат начал правильно дуть от юго-востока.

Тогда я стал править так, чтоб идти близко параллели 7° до долготы 115°, потому что в 1786 году в широте 7°04?, долготе 112° английский капитан Портлок видел стадо береговых птиц и несколько черепах – явные признаки близости земли, почему я и надеялся, что нам удастся, может быть, открыть оную, тем более что наступили лунные ночи, которые позволяли нам в ночное время без всякой опасности нести все паруса и видеть землю издали. Намерение мое было около означенной долготы плыть по параллели 7?°. Но я должен заметить, что такие перемены курса отнюдь не мешали успеху нашего плавания, потому что если я увеличивал расстояние от экватора, чрез который впоследствии надлежало нам переходить, затем в большей широте ветер дул свежее и ускорял ход наш.

Марта 3-го в полдень мы находились по наблюдениям в широте 7°40?56?, в долготе по хронометрам 110°54?58?; следовательно, сего числа перешли путевую линию Лаперуза и были очень недалеко от меридиана, на котором Портлок видел признаки земли, почему мы с большим вниманием смотрели кругом себя. Но, невзирая на ясную погоду и весьма чистый горизонт, ничего не видали и даже признаков земли не имели.

Четвертого числа скоро после полудня стоявшие на вахте видели птицу величиною с голубя, похожую на ястреба, которую они почитали береговою, но я не успел ее видеть.

Седьмого числа примечательного случилось то, что около 10 часов утра видели мы вдали стадо птиц, летевших к югу; оные казались не из рода морских, а притом летели они прямо, как обыкновенно пролетные птицы, итак, вероятно, что где-нибудь поблизости нас земля находилась.

Восьмого числа день был мрачный и дождливый; часто находили тучи; солнце только изредка показывалось. В 4-м часу пополудни, когда широта наша была 8°17?40?, а долгота 124°, увидели мы в некотором от нас расстоянии множество птиц, которые издали казались чайками или водорезами[28 - Я употребил перевод английского именования: Shearwater. У Линнея сии птицы названы Procella ia Puffinus.], летавшими над одним местом; я полагал их от 150 до 200, а некоторые из наших офицеров до 300 насчитывали. Такое множество их подавало основательную причину думать, что недалеко от нас должна быть земля; почему, приведя в дрейф, бросили мы лот, но слишком ста саженями дна не достали. Вечером же, в 8-м часу (в долготе 124?°), несколько времени летала вокруг шлюпа береговая птица.

Во весь сей день было пасмурно; дождливые облака с порывами ветра находили временно почти до самой полуночи, а потом выяснело, и во весь день уже при ясной погоде дул от востока весьма свежий ветер, с которым шли мы по 8 и 9 миль в час. После полудня около шлюпа плавало множество касаток, из коих в двух матросы наши попали острогами, но по причине скорого хода они сорвались; у одной из них острогою разрезало всю спину, и кровь лилась так, что след на воде оставляла, но касатка вместе с прочими плыла и от шлюпа не отставала.

После полудня 13-го числа увидели мы остров Аугага, восточный из Вашингтоновых островов

[29 - Острова сии весьма хорошо описаны в путешествии капитана Крузенштерна, который приставал к одному из них, называемому Нукагива.], а на другой день прошли их. В полдень сего числа мы находились от острова Гиау

к западу в 15 милях; тогда стали мы править к северо-западу, чтоб, переменяя долготу, приблизиться к экватору и пройти оный около 150°. Сначала я имел намерение продолжать мое плавание по параллели 8 и 7° южной широты, до долготы 180°, в надежде найти какие-нибудь новые острова. Но как в сей полосе бывали многие из мореплавателей, переходя экватор, то и сомнительно, чтоб в ней могли находиться большие неизвестные острова; а если и есть, то, верно, малые, ничего не значащие. Экватор же я поспешил перейти для того, чтоб воспользоваться лунными ночами; ибо, как известно, под экватором ветры беспрестанно переменяются и дуют порывами, почему и нужно быть весьма осторожну; в светлые же ночи можно несравненно более нести парусов и удобнее с ними управляться.

Пройдя Вашингтоновы острова, мы тотчас встретили северо-восточный ветер, который 15-го числа дул с довольною силою. С сего дня горизонт стал быть всегда весьма облачен и тучи часто местами покрывали небо, однако ж было сухо; лишь ночью, в 10-м часу, быстро через нас прошла туча с проливным дождем, но без порыва ветра.

В широте 2?° заметили мы, что течение стало действовать весьма чувствительно на наш ход к западу: сильное течение в сей полосе Великого океана замечено всеми мореплавателями, здесь бывшими. После полудня ветер стал понемногу утихать, а к вечеру и очень было стих; небо покрылось темными тучами, и я уже ожидал, что скоро начнутся обыкновенные под экватором проливные дожди и порывы ветра; однако же ночью прояснело, и ветер опять стал дуть свежо от северо-востока. 19-го марта во 2-м часу после полудня прошли экватор в долготе почти 150°, пробыв в Южном полушарии без четырех дней 5 месяцев.

Пройдя экватор, имели мы несколько дней такие же погоду и ветер, какие встретили, приближаясь к нему. 21-го числа вечером видели мы во всех направлениях много разного рода морских птиц, почему на ночь убавили парусов, чтоб нечаянно не приблизиться слишком к какому-либо неизвестному острову; а 23-го числа в широте 6° встретили настоящий пассатный ветер, который стал дуть постоянно и весьма крепко от северо-востока, большею частию при пасмурной погоде.

Ночь на 27-е число была темная, и ветер дул крепкий; а так как курс наш был чрез параллель и поблизости каменного рифа, означенного на старых испанских картах под именем Вахо de Manuel Rodrigue (то есть мель Имануила Родерика)

, то для предосторожности во всю ночь мы шли под самыми малыми парусами; а на рассвете поставили их все и стали править так, чтоб более переменять долготы. Многие сочинители нынешних морских карт выпустили острова, камни и мели, назначенные на старых картах, и потому только, что новейшие мореплаватели не нашли их в тех местах, где они положены на оных. Но это правило может быть пагубно для многих несчастных путешественников, ибо назначенные на старых картах острова и пр., по всей вероятности, действительно существуют, только что географическое их положение, по неимению в те времена средств, неверно определено.

Ветер был крепкий, так что иногда мы шли по 10 миль в час.

Марта 28-го как ночь, так и день были пасмурные и облачные; однако ж солнце иногда сияло. В 6 часов утра, будучи в широте 13°, стали мы править к западу прямо, чтоб между сею параллелью и 14° достичь 175° восточной долготы и потом уже держать прямо к Камчатке.

До 6 апреля мы шли своим путем, не встретив ничего примечательного. Апреля 6-го оставил нас пассатный ветер в широте 20?°. Когда это случилось, я думал, что ветер перешел к югу на время, а потом опять задует пассат и доведет нас градусов до 30 широты[30 - В сентябре 1809 года, идучи на шлюпе «Диана» Великим океаном в Камчатку от Ново-Гебридских островов, мы пользовались пассатом до 32?° широты.], однако ж после того все уже ветры были переменные, а погоды непостоянные.

Прошед столь великое пространство жаркого пояса, мы никогда не имели утомительных жаров; свежий ветер прохлаждал воздух, а когда случалась тишина, то почти всегда было облачно. На всем переходе жарким поясом, в коем мы провели около трех месяцев, считая со вступления в оный от мыса Горн, больных у нас было весьма мало, и те самыми маловажными, скоро проходящими припадками, и весьма часто по нескольку дней сряду не было ни одного больного. Это может свидетельствовать, что наши люди, рожденные и воспитанные в холодной стране севера, способны переносить и жар без вреда здоровью.

Нет плаванья успешнее и покойнее, как с пассатными ветрами, но зато нет ничего и скучнее. Единообразие ненавистно человеку; ему нужны перемены: природа его того требует. Всегдашний умеренный ветер, ясная погода и спокойствие моря хотя делают плавание безопасным и приятным, но беспрестанное повторение того же в продолжение многих недель наскучит. Один хороший ясный день после нескольких пасмурных и тихий ветер после бури доставляют во стократ более удовольствия, нежели несколько дней беспрерывно продолжающейся хорошей погоды.

Мы шли к северу и в ночь на 8-е число прошли северный тропик. Скоро после сего в широте около 28° терпели мы сильную бурю от северо-востока, продолжавшуюся 7 или 8 часов. Во время случившейся тогда перемены ветра вал, ударив в корму, изломал у нас висевшую за оною шлюпку, и несколько воды попало в каюту.

Четырнадцатого апреля (день Светлого воскресенья), будучи в широте 29?°, имели такой холод, какого давно уже не чувствовали: термометр стоял на 13°. Сего числа для высокого и пресветлого христианского праздника выдал я нижним чинам в награждение за ревностную их службу и труды третное жалованье: сей награды они по всей справедливости были достойны.

После сего, идучи с разными переменными ветрами к северу, при погодах, также переменявшихся, не встретили мы ничего примечательного до 19-го числа, а в тот день, находясь в широте 34°, видели мы почти в одно время несколько тропических птиц, много пучков морских растений, множество разного рода медуз или моллюсков, а также и альбатросы в первый раз еще показались и киты вечером были видны. Я здесь упоминаю о сем по редкости случая, что в одном месте показались вдруг столь многие животные, из коих некоторые по свойству своему принадлежат к двум противоположным климатам, как, например, альбатросы и тропические птицы. Впрочем, вообще я не говорю, когда каких животных, обыкновенных и свойственных полосе места, мы видели, ибо об оных во всех путешествиях почти на каждой странице упоминается.

Апреля 29-го числа после полудня увидели мы камчатский берег; первая земля, открывшаяся нам сквозь мрачность, был Безыменный мыс, лежащий на карте капитана Крузенштерна в широте 51°35?', и камень, от него находящийся к юго-западу в 5 милях. Прочие же берега и горы были покрыты туманом или пасмурностью. От ближнего берега мы находились в 10 милях. После сего противные ветры, пасмурность с частым снегом и туманы продержали нас трое суток у камчатских берегов, не позволив войти в Петропавловскую гавань. Во все сие время берега большею частью были скрыты в пасмурности; иногда только местами могли мы видеть их сквозь мрачность, и очень редко, когда они открывались на большое пространство. Тогда представлялись они в самом странном виде, будучи от самых вершин гор до моря покрыты снегом. Наконец, 2 мая, скоро после полудня, самый легкий ветерок стал дуть от юго-востока. При помощи оного пошли мы прямо ко входу в Авачинскую губу. Вход сей, по прочищении пасмурности, очень хорошо рассмотрели, а между тем курс и расстояние до него определили по наблюдениям. Но ветер дул так тихо и так часто совсем уничтожался, что мы, пользуясь, так сказать, каждым дуновением его, ставили все паруса и не прежде половины десятого часа вечера достигли устья прохода. Так как, приближаясь к нему, засветло с салингов мы осмотрели, что кругом нас в виду ни одного куска льда не было, проход же мне весьма хорошо известен, то я и решился идти ночью, не желая пропустить свежего попутного ветра, который теперь начал дуть. В проходе мы прошли несколько небольших льдин, не коснувшись ни одной из них. В 12-м часу ночи вошли в Авачинскую губу, а в час пополуночи на 3 мая, подойдя к Петропавловской гавани, стали на якорь, совершив путешествие от Кронштадта до сего порта в 8 месяцев и 8 дней, в продолжение которого времени мы находились в портах только 34 дня, а прочее время все в походе. Больных у нас было весьма мало, и то самыми легкими припадками, а часто и совсем не было.

Прибытие наше в Камчатку в такое раннее время, в какое никогда еще, после кораблей капитана Кука, ни одно судно не приходило, и величина шлюпа, по рассвете, привели жителей в немалое удивление. Приехавший к нам офицер здешней экипажной роты Калмыков, мой старый знакомый, которого я знал в прежнюю мою бытность в Камчатке, едва глазам своим верил. Он был прислан от начальника области[31 - Флота капитан 1-го ранга Петр Иванович Рикорд.] поздравить нас с прибытием и привез от него несколько свежих съестных припасов. От него мы узнали, что только три дня прошло, как Авачинскую губу сломало и лед вынесло[32 - Авачинская губа прошла 29 апреля по нашему счету, а по счету в Камчатке – 30 апреля. Я два раза здесь зимовал, и она никогда так долго не стояла. Первые русские пришли в Камчатку с запада, а мы с востока, отчего в счете времени произошла у нас разность целые сутки. Матросы наши, увидев, что в Петропавловской гавани считают воскресенье, когда у нас еще суббота, и не понимая сему причины, думали, что камчатские жители как?нибудь сбились в счете и потеряли один день

.]; следовательно, весьма кстати случилось, что противный ветер задержал нас у берегов. В 8 часов мы салютовали крепости из семи пушек и тотчас получили равный ответ. Такая исправность меня удивила, ибо я знал, что прежде всегда пушки по 8 месяцев в году лежали в сараях.

В 9 часов с некоторыми из наших офицеров ездил я к начальнику области с рапортом о прибытии. Свидание мое с Рикордом было на сей раз непродолжительно, ибо я спешил возвратиться на шлюп, ожидая, что на нас понесет лед от берегов, где его было весьма много, что и действительно случилось в 3 часа утра следующего дня; но лед был слаб и мелок, так что мы свободно отталкивали его шестами, и он шлюпу ни малейшего вреда не причинил.

Для выгрузки шлюпа непременно нужно было ввести оный в Петропавловскую гавань, в которой стоял еще лед, почему Рикорд и я согласились прорубить его. Употребляя для сего наших людей и береговую команду, начали мы работу сию 3-го числа. Между тем носящийся по Авачинской губе лед нас часто беспокоил и принуждал по нескольку часов отталкивать льдины шестами; а 10-го числа в 9-м часу утра свежим южным ветром нанесло на нас пребольшую льдину, которую мы ни перерубить, ни оттолкнуть не могли: льдина сия сдернула нас с якорей. Мы отдали другие якоря; но она не пустила их на дно, почему и прижало нас к мели в самую малую воду. Льдину мы скоро отвели, а прилив пособил нам во 2-м часу пополудни отойти от мели без малейшего вреда. С прибытия нашего время почти беспрестанно стояло прекрасное. Ясные дни, светлые лунные ночи и легкие ветерки вознаграждали нас за грозный вид здешних гористых берегов, покрытых снегом, которые мы имели пред глазами. Пользуясь благоприятною погодою, мы посылали гребные суда ловить рыбу в разные места здешней губы и имели большой успех. В сие время ловилась только одна камбала: она здесь велика и вкусна. Мы ловили ее такое множество, что достаточно было для всей нашей команды.

К 12 мая мы успели прорубить половину льда в Петропавловской гавани, и как стоя в Авачинской губе, нельзя было нам поспешно выгрузить шлюп и работа могла слишком продлиться, то на другой день вошли мы в Петропавловскую гавань. Время тогда стояло прекрасное, при тихом ветре. Но в 11-м часу ночи вдруг нашел от северо-востока порыв, который принес нас к самому берегу, и шлюп стал на мель. Порывы стали находить часто с большою силою, а потому стянуть с мели было невозможно. Опасаясь, чтоб при отливе не повалило нас на бок, мы с большим трудом подтянули к себе пустой охотский транспорт «Иоанн» и прикрепили свои борты и реи к его бортам и мачтам. В таком положении мы оставались до утра. Потом, когда ветер утих, мы завезли на глубину завозы, сгрузили со шлюпа много тяжестей и в 9 часов вечера, при полной воде, сняли его с мели. Сей случай не причинил шлюпу ни малейшего вреда, хотя в малую воду его повалило к глубокому месту на 13?°. На ночь остались мы в самом входе в гавань, а на другой день вошли в оную и в удобном месте утвердили шлюп как должно. Тогда ничто уже нам не мешало приступить к работе с возможною деятельностью.

Величайшее затруднение нам предстояло в привозе балласта и дров: первого нам нужно было до 8 тысяч пудов и надлежало брать оный от гавани в 7 верстах; а дров надобно было более 25 сажен и должно было их рубить в Раковой губе, в расстоянии от нас 5 верст. Если бы нам привелось сии две необходимые потребности возить на гребных судах, то и в два месяца невозможно было бы изготовиться к походу; но мы для сего употребили, с позволения областного начальника, находившийся здесь охотский транспорт, послав на оном своих офицеров и матросов, и он в три раза привез все нужное нам количество балласта и дров. За сию поспешность обязан я деятельности и усердию мичмана барона Врангеля, которому поручил я начальство над транспортом.