Проклятие короля

Король Азам Истовый

Кое-как оклемавшись от очередного приступа слабости, король Азам собрался с силами и переполз на другую половину кровати – лежать на мокрых от пота простынях было холодно и противно. Дотянувшись до глиняного кубка с еще горячим отваром из листьев и плодов рябины, он взял его двумя руками, немного погрел об него ладони и, задумчиво уставившись на изрезанный рунами столбик балдахина, сделал пару больших глотков.

«Руны, печати, пентаграммы… – мрачно подумал монарх. – Не опочивальня, а алтарь… Зато я все еще жив… С ума сойти – тринадцать с половиной лет на грани ухода в Сияние! Тринадцать с половиной лет, украденных у Темного Жнеца! Неужели и Руиса ждет то же самое?»

– Ваше величество! – услышав голос дворецкого, король Азам заставил себя отвлечься от горьких мыслей и вопросительно посмотрел на замершего в поклоне слугу.

– Да?

– Эрр Урден только что проехал через Восточные ворота и двинулся по улице Медников, сир! Он едет во дворец…

– Отлично! – обрадовался его величество. И, поставив кубок на поднос, откинул в сторону одеяло. – Постельничего ко мне! Немедленно…

Эрр Урден выглядел неважно – увидев его измученное, покрытое дорожной пылью лицо и мантию, заляпанную грязью, король Азам вдруг почувствовал стыд. И, жестом отпустив слуг, перестилавших постель, хмуро поинтересовался:

– Что случилось с твоей каретой?

– Ничего, сир… – устало пробормотал маг. – Я оставил ее в Элинваре: из-за скотины Лоуда я потерял целые сутки. Боялся не успеть…

– То есть всю обратную дорогу ты провел в седле? – зачем-то уточнил монарх.

Щепка утвердительно кивнул. И, сообразив, что общается не с кем-нибудь, а со своим сюзереном, мгновенно исправился:

– Да, ваше величество…

– Спасибо, – благодарно улыбнулся король Азам и вздрогнул: по позвоночнику прокатилась волна леденящего холода. Значит, новый приступ не за горами…

– Что, начинается? – заметив, как изменился взгляд сюзерена, встревоженно поинтересовался маг.

– Еще минут десять. Наверное… – скрипнув зубами, отозвался король. – Пока еще терпимо…

Вглядевшись в глаза монарха, Щепка отрицательно помотал головой:

– Меньше… Восьмые сутки… Надо идти в лабораторию, сир! И чем быстрее – тем лучше…

– Как скажешь. – Король Азам обреченно пожал плечами и, сделав шаг к стене, прикоснулся к барельефу, изображающему псовую охоту.

Едва различимый шелест сдвигающейся в сторону каменной плиты почему-то вызвал у него неприятные ассоциации: с точно таким же звуком обычно поворачивалась и стена, ведущая в королевскую усыпальницу. В место, где его, Азама, уже давно ждал огромный резной саркофаг. И… скорое забвение…

– Разрешите, сир? – Заметив, что его величество замер перед потайным ходом, маг подхватил со стола подсвечник и, не дожидаясь ответа, первым шагнул в темноту.

…Иррациональный страх перед Темным Жнецом отступил только тогда, когда Азам Манорр оказался в лаборатории эрра Урдена: стоило увидеть стоящие в центре комнаты алтари, четкие линии пентаграмм и испещренные рунами стены, как монарх вдруг совершенно четко понял, что в Сияние сегодня не уйдет.

Скинув с плеч мантию, он самостоятельно разделся и, ежась от пронизывающего до костей сквозняка, улегся на алтарь. И почти сразу ощутил холод в пальцах ног: приближающийся приступ уже начал вымораживать его тело.

Затравленно посмотрев на замершего перед открытым шкафом рунного мага, король изо всех сил сжал кулаки и закрыл глаза. Решив, что ни за что не помешает эрру Урдену готовиться к проведению ритуала. И постарался сконцентрироваться не на своих ощущениях, а на бормотании Щепки, копавшегося в каких-то свитках.

Абстрагироваться от своих ощущений удавалось сравнительно недолго: стоило волне холода добраться до живота, как боль, терзающая тело короля, стала совершенно непереносимой.

«Терпи! Еще немного… Ты сможешь…» – мысленно уговаривал себя король, истово моля Создателя, чтобы активация кольца на безымянном пальце руки принесла ему хоть чуточку отдохновения.

Увы, как обычно, Создателю было не до короля – дотянувшись до сердца, родовое Проклятие Манорров заставило Азама выгнуться дугой и захрипеть…

– Потерпите еще пару минут, сир!!! – донеслось до него через Вечность. А потом по руке монарха разлилось долгожданное тепло…

…Справиться с последствиями приступа на этот раз оказалось безумно тяжело – боль, терзающая сердце, словно насмехаясь над королем, упорно не желала утихать, а жуткая слабость мешала не только шевелиться, но и думать. Поэтому, ощутив прикосновение к своему лбу, Азам не сразу сообразил, что это ему не чудится.

– …потом сотрем пот, нарисуем руны Концентрации, Передачи жизни и Усвоения, закроем точку фокуса сил[36 - Точка фокуса сил – располагается на темени и соответствует точке VG 20, или Бай Хуэй.], добавим печать Великой жизни…

Бормотание эрра Урдена, понемногу заглушающее шум в ушах, показалось королю самой восхитительной мелодией, которую он когда-либо слышал. Однако насладиться звучанием хриплого голоса верховного мага Азаму не удалось – к моменту, когда Щепка принялся за правое запястье, слева от короля раздался еле слышный хрип. И монарх почувствовал, что краснеет от стыда.

С трудом заставив себя открыть глаза, король повернул голову и вздрогнул – на соседнем алтаре, раскинув руки и ноги, лежал тот, кто скоро поделится с ним жизненной силой. Разбойник, убийца, но… все-таки человек!

– Нашли кого жалеть, сир, – заметив выражение лица короля, мрачно хмыкнул Щепка. – Он заслужил такую смерть… И вообще, чем забивать голову всякой ерундой, лучше бы порадовались – жизни в нем предостаточно…

Вернув голову на место, Азам Манорр скосил взгляд на жертву и тяжело вздохнул: то, что мужчина был молод, силен и полон жизни, было видно и без подсказок верховного мага.

– Я надеюсь, что во время ритуала он будет спать? – вырвалось у монарха.

– Да, сир, – с легким раздражением ответил маг. – Я выполнил все ваши пожелания. Посмотрите на его лоб – вот амулеты Великого сна, Забвения и Бесчувствия. Он уйдет в Сияние, не ощутив ничего… И… заберет с собой часть нужной вам силы…

– Ничего… Я… – сообразив, что все его объяснения маг слышал уже не один десяток раз, Азам замолк на полуслове и сжал зубы.

Не дождавшись завершения монолога, эрр Урден грустно посмотрел на короля и тяжело вздохнул:

– Ваше великодушие не знает границ, сир… Я готов… Можно начинать…

…Увы, заставить себя не думать о судьбе убийцы Манорр не смог. И когда в его запястье начала вливаться тоненькая струйка тепла, король прикрыл глаза и еле слышно произнес:

– Король-упырь… Позорище…

– Да вы что, сир? – возмутился нависший над жертвой маг. – Это же нелюдь, ваше величество! За ним больше сорока доказанных убийств! Он приговорен к четвертованию. Смерть, которая ничего и никому не дает. А ритуал Передачи жизни дарит вам время. И счастье. Для вас, вашего сына и тысяч ваших подданных. Не травите себе душу, сир: не такая уж и большая цена за благоденствие целого королевства. Я бы на вашем месте думал о другом…

– И о чем же? – чувствуя, как холод Проклятия отступает перед неудержимой волной чужой жизненной силы, выдохнул Азам.

– О том, что вас любит народ, сир! О том, что люди, весьма далекие от политики, ценят все, что вы для них сделали. Это ли не признание? И вообще, вам не надоело рвать душу из-за жизней тех, кто ни во что не ставит ни вас, ни ваших подданных, сир?

«Я по-другому просто не умею…» – Слова, которые чуть было не сорвались с его губ, показались королю чересчур выспренними. Однако другие в голову не шли.

– Еще пара минут – и все закончится…

«Еще пара минут – и я высушу очередную жертву… – мрачно подумал монарх. – Уже шестую! А сколько еще их будет?»

Первые минут сорок после завершения ритуала Азам ненавидел больше всего: тело, будто забывшее о невыносимой боли Проклятия, трепетало от избытка энергии; жар от только что усвоенной жизни согревал душу так, что хотелось смеяться, а сожаление о жизни вассала казалось мелким и недостойным монаршего внимания.

«Упырь! Самый настоящий упырь…» – раз за разом повторял монарх, глядя, как эрр Урден смывает руны со ссохшегося тела убийцы. И сжимал кулаки, стараясь удержать чувство ненависти к самому себе, испаряющееся, как снег на жарком весеннем солнце. Только вот удавалось это плохо – ощущение силы в руках, лежащих на подлокотниках кресла, было таким острым, что сводило с ума. А ни с чем не сравнимое счастье, переполняющее сердце, пьянило сильнее молодого вина…

– Может, вернемся в вашу опочивальню, сир? – с трудом разогнув спину, устало поинтересовался маг.