Идеал народного учителя

Идеал народного учителя
Василий Иванович Водовозов

«Идеал! Опять вы нам предлагаете какие-то идеалы, вероятно, по немецкой мерке, и постараетесь соединить в одном лице разные приятные совершенства, усладительные для фантазии, применимые в жизни разве только в том случае, когда нужно фальшивой позолотой прикрыть пустоту содержания, блеснуть умом, не ходя за сведениями далее накануне прочитанной книжки. Нет! Давайте нам факты и факты! А строить системы, к несчастью, у нас и так развелось слишком много охотников, получающих за это и приличное содержание. Да и каких идеалов отыскивать у нас в учителе народной школы! Дай бог, чтоб он знал как следует грамоту, да умел обучать ей; да еще мог жить безбедно, имея свой кусок хлеба: и такой идеал покамест представляется слишком смелою мечтою!..»

Василий Водовозов

Идеал народного учителя

Идеал! Опять вы нам предлагаете какие-то идеалы, вероятно, по немецкой мерке, и постараетесь соединить в одном лице разные приятные совершенства, усладительные для фантазии, применимые в жизни разве только в том случае, когда нужно фальшивой позолотой прикрыть пустоту содержания, блеснуть умом, не ходя за сведениями далее накануне прочитанной книжки. Нет! Давайте нам факты и факты! А строить системы, к несчастью, у нас и так развелось слишком много охотников, получающих за это и приличное содержание. Да и каких идеалов отыскивать у нас в учителе народной школы! Дай бог, чтоб он знал как следует грамоту, да умел обучать ей; да еще мог жить безбедно, имея свой кусок хлеба: и такой идеал покамест представляется слишком смелою мечтою!

Так говорит мне читатель с современным, практическим направлением, который и самое слово «идеал» считает неприличным в русской речи. Но я желал бы, чтоб читатель с практическим направлением сделал мне некоторую уступку в настоящем случае: я все-таки имею в виду факты и хочу по ним создать свою идею. Мне кажется, что таким образом выработанный идеал необходим для жизни, он как с точки, поставленной на возвышенном месте, указывает все расходящиеся пути до их видимого предела. Не следует точки этой ставить слишком высоко, чтоб не обозреть одну пустую даль, но и погрузившись в разработку одних мелких фактов, мы уподобимся рудокопу, который выносит из темной глубины камни, вовсе не думая о геологическом составе горы. Такой идеал по отношению к человеку, который носит его в душе, составляет источник деятельного жару и нравственной силы и не разрушается, а крепнет в борьбе с жизнью.

Конечно, и дом не строится в один день или строится очень плохо; но, предпринимая улучшения в самых тесных размерах, все же надо позаботиться, чтоб они имели известную полноту, чтоб они касались разных сторон жизни, тесно связанных между собою; иначе выйдет всем отлично знакомый «Тришкин кафтан». Положим, что значительно увеличат материальные средства сельских преподавателей; но будут ли и после этого многие из них лучше прежнего исполнять свое дело? И наоборот: дельный преподаватель, при настоящем своем жалком положении, всегда будет думать только о том, как бы избавиться от своей незавидной должности.

Школа при условиях жизни, неблагоприятных для образования, остается бледным цветком на бесплодной почве; и там, где есть потребность в науке, учитель явится лицом одиноким, лишним в кругу общества, если его наука не сойдется с жизнью. Так, куда ни оглянешься, одно улучшение необходимо ведет за собою другое. Чтоб успокоить окончательно практического учителя в отношении нашего идеала, мы заметим, что прежде всего для его осуществления необходимы деньги. У нас обыкновенно более всего хлопочут о программе, потом о помещении для школы. Но, конечно, главнейшая забота должна состоять в том, чтобы найти хорошего учителя. Для хорошего учителя никакой программы не нужно: он всегда будет знать, чему можно и чему должно учить. Займется ли он с детьми летом в поле, или в каком-нибудь сарае, зимою в курной избе – это не изменит сущности его науки, хотя просторное зимнее помещение очень необходимо для детского здоровья. Впрочем, мы уверены, что при тех качествах, какие мы полагаем необходимыми для сельского учителя, более богатые общества скоро добровольно примут на себя, если не всю, то большую часть платы. А заметим, что плата учителю должна быть значительна: пусть она вполне вознаграждает учителя за те пожертвования, которые ему необходимо нести в борьбе с грубым невежеством.

Значительная плата необходима, чтобы сельский преподаватель мог весь посвятить себя своему труду. Пусть в его постоянном заведовании будут и те деньги, которые пойдут на улучшение разных средств школы и на некоторые практические науки в жизни. Выпрашивать денег у каких-нибудь почетных попечителей всякий раз, как встретится в них надобность, было бы истинной помехой для его занятий.

Сельский преподаватель должен представить собою цельное лицо. Удовлетворяя в одно время и умственным и нравственным потребностям народа, наука, в большей части случаев, помогает ему иметь то нравственное влияние, без которого все его труды пропадут даром. Здесь обратим еще внимание на образование учителя. Программа его знаний, как мы заметили, должна быть не столько обширна, сколько разнообразна. При строгом выборе тех частей знания, которые наиболее применимы в народной школе, ему следует изучить свою науку основательно. Ему особенно необходимо развить наблюдательность ума. ясный и толковый взгляд на природу через близкое и наглядное знакомство с ее явлениями. Таким образом, естествознание займет видное место в кругу его знаний.

Кроме других предметов общего образования, мы здесь обратим внимание на следующие предметы: 1) Сельское хозяйство в его применении к русской жизни. 2) Основательное знание гигиены, примененной, в особенности, к условиям сельского быта. 3) Вместе с общим знанием технических производств и промыслов, особенно тех, которые распространены в России, практическое знакомство с производством или промыслом, господствующим в данной местности, для которой назначается учитель.

Особенная изобретательность и опытность учителя необходимы, чтоб уметь упрощать всякое объяснение предмета, наглядно знакомить с тем или другим законом природы и убеждать, кого можно убедить, в его истине и непреложности. Борьба с суевериями и предрассудками составляет одно из главных его призваний: тут ему придется действовать не только на своих воспитанников, но и на их родителей, от которых зависит отдача их в школу. Сельское училище не может иметь дорогих препаратов, инструментов, машин и проч., да и подобные собрания возбудили бы сильное недоверие в необразованном народе, показавшись орудиями бесовского соблазна. Учитель должен находить средства объяснять физические явления с помощью предметов, которые у него под рукою… Весною или летом он заставит своих учеников собирать цветы, отыскивать более необходимые и редкие их экземпляры; он воспользуется наклонностью детей ловить разных зверьков, змей, ящериц, гусениц, доставать птичьи гнезда и проч. Нет такого редкого произведения природы, которого дети не сумели бы достать иногда искуснее опытного натуралиста. Они несут в класс довольно предметов и с жадностью будут слушать объяснения, потому что здесь участвует и их собственный труд. Вообще искусство учителя должно состоять в том, чтобы заставить учеников как можно более трудиться и обратить их обыкновенный сельский труд в пользу науки.

Наука должна служить учителю одним из средств к сближению с народом. Это сближение составляет важный вопрос, на который мы должны обратить внимание. Наши народные учителя, или, живя в непосредственной связи с народом, разделяют все его невежество и предрассудки, или со своею бесплодною, ничтожною наукой ставят себя выше поселянина и относятся к нему с презрением. Кто же будет учителем истинно народным? Образованный ли человек, окончивший курс в одном из высших учебных заведений, проникнутый сочувствием к народу? Многим покажутся странной выходкой наши слова: неужели какой-нибудь кандидат университета, который по меньшей мере готовится быть старшим учителем в гимназии, возьмется обучать в сельской школе? Так именно смотрят у нас на народное образование. Но нет сомнения, что оно составляет самый важный и трудный предмет, за который взяться с умением доставило бы много чести и кандидату университета. Но, к сожалению, наше воспитание, несмотря на все гуманные стремления к народности, еще очень мало приготовляет нас к тому, чтоб вместе понимать народ как следует и уметь с ним обходиться.

Дело пошло бы лучше всего, если б удалось образовать учителя из народа. Эти учителя должны быть воспитаны не в столице, а по возможности близко к той местности, где им придется действовать: хотя бы в одном из более промышленных сел губернии. Можно бы выбрать и некоторых из нынешних учителей народных, еще молодых людей, не испорченных средою, выросших в нужде, но не потративших своих лучших дарований в темной борьбе с жизнью. Таких, конечно, найдется немного.

Влияние среды, даже в так называемом образованном обществе, у нас действует губительно на молодые дарования, и потому наши ученые педагоги предлагали завести закрытые учительские семинарии, по образцу некоторых немецких. Но долгий опыт уже достаточно показал, как у нас закрытые заведения разного рода не только не предохраняли от общественных пороков, но еще усиливали их. Закрытые учительские семинарии в деле народного образования у нас просто немыслимы. Нигде так не важно, как у нас, чисто практическое воспитание учителя, так как ему необходимо усвоить Одиссееву науку: найтись во всяком трудном обстоятельстве жизни. Но Одиссей приобрел ее, не сидя в четырех стенах, а в своих многотрудных странствиях. Что касается вредного влияния, то искусный воспитатель может его значительно ослабить.

Да, тут необходим очень искусный воспитатель, и воспитанниками, которые готовятся в народные учителя, должны быть лучшие в нравственном отношении, самые даровитые натуры: вообще на это дело стоит употребить лучшие силы общества. Если и при таких условиях сельский учитель будет иметь множество недостатков, нераздельных с нашею средою жизни, то это все-таки будет идеал, возможный в нашем обществе; о невозможном, конечно, и говорить не стоит.

Итак, сельский учитель воспитывается среди народа. Мы представляем его человеком здоровым, физически развитым и сильным; в нем есть и русская удаль; физическая сила и удаль пользуются большим почетом в народе. Но эта сила и удаль имеют в нем разумное применение, служа ему к сближению с людьми. В свободное от занятий время он ходит по селу, помогает там и сям делом и советом. Строят ли избу, он сумеет и сам подставить плечо под бревно, сумеет кстати указать, что делать. Во время деревенских бедствий: половодья, пожара – он в числе первых везде окажет помощь. Сметливо и ловко проберется он с другими удальцами между льдом, когда нужно спасти тонущих на реке путников, не побоится броситься и в огонь пылающей хаты, верно рассчитав, что можно сохранить часть добра бедняка или кого-нибудь из его ближних.

Если это полезно для авторитета, пусть, пожалуй, о нем говорят, что он ходил один на медведя или убил волка, который повадился рыскать в деревню. Пишем это и уже чувствуем, что наши слова могут обратить в смешную сторону, представив их в виде рецепта для составления [образа] сельского учителя; но читатель поймет, что мы только хотим дать наглядное понятие о характере изображаемого нами лица. В том или другом деле он себя выкажет, – все равно: важно только, чтобы по своему физическому и нравственному развитию он способен был на всякое полезное дело. Конечно, он тут действует не по какой-нибудь заданной программе, а по внутреннему побуждению, – просто потому, что иначе и делать не может… Но наше высшее образование обыкновенно уничтожает в нас всякую решимость, происходящую не столько от природного характера, сколько от хорошо развитой практической сметливости. Мы с вами, если бы и бросились помогать на пожар, то, наверно, попали бы в беду и нас самих пришлось бы спасать. Глупо без пользы подвергать себя опасности, но плохо также, если человек не приготовлен на каждом шагу ее встретить.

Еще больше, чем этою сметливостью и физическою силой, сельский учитель сближается с народом посредством своих знаний. Он должен иметь свой сад, огород и поле и завести свое образцовое хозяйство, чтобы на деле показать выгоды лучшего способа полевых работ. Трудно ему будет бороться с закоренелым обычаем, с упрямым суеверием стариков, но, наставляя своих учеников, ему поневоле придется иметь дело с отцами. Пусть на первый раз он сумеет выбрать то, что есть лучшего в местном обычае, пусть хоть несколько лучше научит исполнять исстари заведенный порядок: и в трехпольном земледелии он даст совет, как лучше удобрять землю, как беречь поле, как сохранять влажность в сухой почве или удалять влагу от слишком сырой и проч. В тех местах, где жатва мало вознаграждает труды земледельца, огородничество еще важнее хлебопашества: учитель знает лучшие способы сажать луковицы и семена, обрабатывать гряды, знает, где какие овощи выгоднее сажать и как сохранять их на зиму. Помогая другим на деле своим практическим знанием, он дает учащимся точное и наглядное понятие о почвах. Он может быть полезен народу своими советами, как сберегать леса, как предупреждать или тушить лесные пожары, как выгоднее устраивать рыбный промысел, разводить скот и т. д.

Сельскому учителю несравненно легче иметь влияние на поселян своим знанием гигиены, хотя и тут придется ему бороться с знахарями и другими обманщиками. Неужели же сельский учитель может заменить доктора? – спросит читатель. Конечно, нет; но наука, излагающая, как сохранить свое здоровье и лечить обыкновенные болезни, где это возможно, простыми средствами, должна быть вполне ему знакома. Самое слово «гигиена» как небывалый предмет в преподавании у нас пугает многих. Между тем человеку предстоит такая настойчивая необходимость радеть самому о своем здоровье, что он готов верить в целебность бабьих нашептываний, ладонки, повешенной на грудь.

Итак, всякие суеверия, обманы, лечение, от которого часто гибнут сотни людей, – все это терпимо, а того мы не можем переварить в мозгу, чтоб наука, как предохранить себя от болезней и уничтожать их в первом зародыше, вошла в число предметов нашего учения. От недостатка подобного знания особенно страдают сельские учителя, а тут учителю волею-неволею придется быть советником, если он пожелает сблизиться с народом. Его совет может помочь в тех случаях, где нужна скорая помощь, каковы, например: спасение замерзшего, утопшего, пораженного громом, кто подвергся угару, обжогу, расшибся при падении с высоты, отравил себя какими-нибудь ядовитыми веществами: грибами или ягодами, был укушен бешеной собакой, ужален одним из ядовитых животных и т. д. Подобные случаи очень обыкновенны в деревенской жизни, и тут поселянин редко прибегает к доктору, за которым и помещику посылать неудобно. Поэтому сельскому учителю необходимо иметь составленную им самим аптеку, в которую войдут такие простые средства, как разного рода масла, горчица, квасцы, уксус, мята, магнезия, разные сушеные ягоды и травы. Имея все это под рукою, он вступает в самую тесную, дружественную связь с семьею поселянина, научит его жену, как беречь и лечить детей, что уже составляет его прямую педагогическую обязанность.

Не менее благодетельны могут быть его наставления там, где дело касается ухода за животными и их лечения. Лошадь и корова составляют для поселянина главное его богатство и, лишаясь их, он беднеет окончательно. В случае болезни скота также помогают большею частью самые дешевые средства, как например, кора некоторых деревьев, разные сала, льняное семя, соль и проч., и сельскому учителю нельзя не знать их. С этими средствами, на которые мы сейчас указали, сельский учитель является лицом необходимым, истинным другом поселянина. Он наглядно докажет, что грамота и наука полезны, что они составляют не роскошь или муку, которой от безделья томят себя господа, а реальное добро. Благородным назначением употребить все свои знания на пользу ближнего определяется и нравственный характер сельского учителя. Главными его качествами мы назвали бы дружелюбие и терпение, не пассивное терпение, а спокойную твердость в достижении своей цели. Пусть искренняя любовь к народу будет в нем воспитана не чтением сентиментальных книжек о народе, а постоянным видом тех бед, какие он переносит, и из всех евангельских рассказов, им слышанных, пусть он запомнит более всего то, что Христос помогал бедному народу. Но мы не беремся объяснять вопросов, касающихся религии: наше дело только упомянуть о применении нравственных начал к жизни…

Мы кончаем описание нашего идеала, хотя бы могли еще много прибавить для его характеристики; но мы чувствуем, что и так читатель готов воскликнуть, возможно ли соединить в одном человеке столько практических знаний и, если возможно, то достанет ли ему времени действовать в таком обширном кругу? Мы, конечно, представили идеал, который трудно осуществить вполне; но не надо забывать, что, по нашему предположению, сельский учитель действует не один, а в союзе с другими лицами, и постепенно может из своих же учеников приготовить себе ревностных помощников. Строгое разделение труда по специальностям действительно необходимо там, где наука ушла далеко во всех ее применениях из жизни; но у нашего народа область знания еще так ограничена, что везде придется применять только самые первые элементы науки. Чтоб устроить, например, газовое освещение, нужны опытные специалисты; но когда в деревнях повсеместно жгут лучины, то хорошо, если кто научит и эту лучину сжигать с большим удобством, устраивая, например, нечто вроде жаровни, а над нею длинный мешок с отверстием в потолке, куда уходил бы дым.

У нас именно необходимы подобные Робинзоны, которых образцом служит первый наш ученый Ломоносов… Нам еще скажут, что, совершенствуясь в практических знаниях, сельский учитель должен будет оставить свое главное занятие, обучение детей. Конечно, ему не следует отвлекаться от этого главного дела; но мы уже указали, что самый успех преподавания зависит от тесной связи с народом. При живой деятельности, при искреннем желании добра, у него и часы в долгие зимние вечера, в летнее время, в праздники не пропадут бесполезно. Во время самих классов, при искусном распределении занятий, ему ничто не помешает порою отлучиться, чтобы подать совет или помощь; еще лучше он сделает, если возьмет с собою или пошлет некоторых из смышленых учеников, где это возможно. Посещение больного или нуждающегося для них будет отличным воспитательным примером, и самого учителя избавит от необходимости читать скучные поучения, на которые так много тратят времени неискусные педагоги. В других случаях он может своих воспитанников водить на какие-нибудь работы. Человек, который сумеет строго определить свою деятельность, всегда найдет средства упрощать всякий труд, достигать одним и тем же путем разных целей и, не показывая ни в чем излишней суетливости, как будто никого не понуждая к делу, заставлять всех работать.