Свет далекой звезды. Книга первая

– Я не знаю, какой силой обладаешь ты, Свет, но обещаю тебе, что все вы, – он обвел рукой толпу парсов, – уйдете отсюда живыми и невредимыми, если ты победишь одного из нас в честном поединке.

Старый мастер с особым нажимом произнес слово: «Честный!».

– А она? – Свет показал рукой на Халиду.

– Клянусь тебе, – седобородый даже немного поклонился, стукнув ладонью по собственной груди, – если сегодня ты победишь, Обитель не примет больше ни одной жертвы.

– Я верю тебе, мастер, – Свет тоже поклонился, но голос его был лишен всяких эмоций.

Он одним резким движением выдернул из камней саблю и протянул ее Предводительнице. Затем он снял с себя парсийский костюм, который одел только сегодня утром; рубаху, которая еще помнила запах родной земли. На мгновенье запнувшись, он медленно стянул с себя талисман, и тоже протянул девушке. Теперь охотник мог противопоставить не выбранному пока противнику только собственные мышцы, умение да холодную ярость, которая тоже являлась грозным оружием. Для умевших пользоваться ею, конечно. Свет умел.

Он повернулся к противникам, слыша за спиной восхищенный шепот парсов, которые – даже пожелай они того – не смогли бы отыскать хоть одного, даже самого малейшего изъяна в его могучей фигуре. Охотник едва сдержался, чтобы не поиграть мускулами – ведь позади стояла самая красивая девушка, какую он видел в своей жизни, а ему не исполнилось даже восемнадцати…

Вместо этого он сурово уставился на мастеров – сначала ну ту десятку, что сейчас опять усаживалась на каменную скамью – а потом на двух, что, в свою очередь, рассматривали его. Он не желал сейчас лишь одного соперника – мастера Дамира. Не потому, что воспылал к нему вдруг симпатией; нет – единственно в память об учителе, который старого мастера искренне уважал. К тому же Дамир сейчас предложил то решение, которого сам Свет и добивался.

Поединщик между тем отыскался сам. Смуглолицый, не советуясь ни с седобородым, ни с остальными мастерами, стянул с себя просторную рубаху. Свет услышал испуганный вскрик Халиды. Он ободряюще улыбнулся ей и повернулся к поединщику. Свет сейчас восхитился бы вслух исполинскими мышцами соперника, если бы не понял уже, с кем ему придется сразиться. Узлы тугих мускулов покрывали обнаженный торс мастера. Они перекатывались подобно сытым удавам даже в тех местах, где природа не предусматривала этого. Живой панцирь, казалось, мог противостоять не только кулакам, но и острой стали. А может, действительно мог – у каждого мастера, как и у учителя, были свои секреты.

Халида и Дамир отступили в свои лагеря, освобождая место для битвы. Седобородый мастер, тоже усаживаясь на место, махнул рукой:

– Начинайте, Иджомах.

Свет застыл. Он подозревал это, но сейчас уверился – сама судьба определила ему этого противника. Злейший враг, который, впрочем, не подозревал об этом!

Иджомах полуобернулся к старшему товарищу; казалось, он ответит сейчас ему. Вместо ответа он мягко присел на правую ногу и резко рванулся вперед и вверх, выпрямляя левую и превращая ее в острое копье, нацеленное в грудь охотника. Для любого другого противника все тут же и кончилось бы. Подобно острию копья пальцы пробили бы грудную клетку насквозь – так что смуглокожему пришлось бы потрудиться, высвобождая ногу из уже мертвой плоти. И Свет, до сих пор изумленный, не смог отклониться от этого выпада.

Однако тренированные мышцы и вбитые за годы занятий рефлексы отреагировали сами. Навстречу каменной ноге мастера Иджомаха взбух мощный панцирь, твердостью, быть может, превосходивший этот самый камень. Поэтому страшный удар мастера не нанес охотнику никакого вреда – лишь отбросил его далеко, практически к ногам парсов. Свет упал на спину, как привык на бесчисленных тренировках. И камень, которым была устлана площадь, был не самым твердым покрытием, на который ему приходилось падать.

Однако он остался лежать, глядя сквозь неплотно сомкнутые ресницы, как приближается, чуть прихрамывая, враг. Тот неспешно подошел и остановился меж широко раскинутых ног охотника, злорадно глядя на парсов. Своеобразные ножницы вдруг стремительно сомкнулись, сминая плоть и бросая Иджомаха наземь. Мастер сгруппировался, подставляя навстречу камню ладони. Однако его руки не достигли опоры, поскольку Свет уже стоял и держал Иджомаха за лодыжку, выворачивая ее и заставляя мастера приземлиться на не готовое к удару плечо. Он протащил соперника по щербатому камню и бросил его, готовый к продолжению схватки. Охотник был спокоен – он уже знал, что сильнее мастера.

Иджомах вскочил, мазнув рукой по содранному в кровь плечу. Он глянул на ладонь и вытер ее о губы, отчего его оскал стал страшным и многообещающим.

– Ха! – воскликнул Свет почти весело, – мастер Ли говорил, что Иджомах великий воин. Наверное, он ошибался.

– Ха! – передразнил Иджомах, – мастер Ли часто ошибался. И в последний раз – когда встал против меня. Вот этой рукой я вырвал сердце у него на этом самом месте.

Он топнул ногой по камню, и протянул Свету окровавленную руку, которая будто еще хранила на себе печать смерти мастера Ли.

Улыбка сползла с губ охотника; его глаза вспыхнули недобрым огнем. Иджомах, не ведая того, только что подписал себе смертный приговор.

Свет бросился на врага; не менее стремительно кинулся навстречу ему мастер, желая, наверное, задавить массой более стройного соперника. Однако железные объятия не нашли врага; мастер Иджомах никогда не видел: даже помыслить не мог, что соперник может двигаться так. Отталкиваясь ногами от камня, охотник изначально задал своему телу ломаную траекторию. Вряд ли в подлунном мире кто-то еще мог повторить это. Готовый обнять его Иджомах лишь своим отточенным чутьем почуял движение сбоку от себя, затем сзади, и уже не смог отклониться от локтя, который впечатался в левую сторону грудной клетки, заставляя врага безуспешно разевать рот в поисках живительного глотка воздуха.

Взбешенный мастер Дао стремительно развернулся к стоящему невозмутимо охотнику. Размахнувшись, он нанес сопернику немудреный удар правой рукой с замаха, какой можно увидеть в любой кабацкой драке. Удар, способный свалить с ног взрослого быка, встретила не менее мощная рука. Тогда Иджомах ударил левой. И тоже встретил препятствие. На несколько долгих мгновений враги замерли друг против друга. Неизвестно, прочитал ли Иджомах приговор в глазах Света?

Молодой охотник резко свел ладони. Казалось, он хотел расплющить между ними голову мастера, ударив его по ушам. Иджомах закричал, обхватив голову руками. Потому что понял, что никогда не услышит в своей жизни ни одного звука. А еще – что этой жизни осталось совсем чуть-чуть – столько, сколько отмерил ему Свет. Великий Дао наказал дерзкого, и этим дерзким был…

Свет нанес последний удар в незащищенную грудь противника – несильный для взглядов остальных, но милосердный для Иджомаха. Узнавший об этом ударе мастер Ли безуспешно пытался когда-то овладеть им. А Свет – овладел. Направленная ладонью незримая волна энергии следовала в точку, определенную охотником, и там высвобождала ее, разрывая все вокруг в клочья. И для этой энергии было все равно, что рвать вокруг себя – плоть, камень или сталь! Сейчас это был маленький комок мышц – жестокое сердце Иджомаха. Оно взорвалось внутри грудной клетки, заставив мастера подавиться на полувздохе. Так – с открытыми глазами – он и упал на том самом месте, по которому недавно топал ногой. Возмездие нашло черную душу поклонника человеческих жертв.

Свет повернулся и вышел в открытые ворота Обители. Парсы последовали за ним безмолвной толпой. Подойдя к лагерю, Свет молча сел и притянул к груди огромную голову Волка. Он отдал последний долг учителю, но не чувствовал торжества.

Мягкая ладонь опустилась на его обнаженное плечо. Свет вскочил, оказавшись лицом к лицу с Халидой. Предводительница, не говоря ни слова, сняла с груди талисман и надела его на шею охотника. Свет почувствовал знакомое тепло в груди – прямо напротив того места, где привычное место занял кругляш с изображением предка. Но… к этому теплу примешивалось другое чувство, незнакомое прежде, но бесконечно родное. И оно словно подарило ему крылья, потому что он готов был сейчас взлететь над толпой, над горами и выплеснуть в подлунный мир все те чувства, с которыми он пришел в Обитель, и победил одного из ее мастеров; воспеть красоту стоящей напротив девушки и… Он наткнулся на ошалелый взор Бензира.

Поэт выступил вперед и протянул вперед руку, словно собрался приступить к декламации:

– Сбылось предсказание предка. Великий воин освободил племена парсов от проклятой силы. Да поможет тебе небо распорядиться этой силой так же, как и сегодня – свершая только добрые дела!

До молодого охотника только теперь дошло, что исполнились все условия предсказания Фардоса. Он дважды спас Халиду, свершив недостижимые для других подвиги. И гордая Правительница принесла себя в жертву, доверившись ему.

– Что ж, возможно это и к лучшему, – он резко повернулся к подошедшему опять беззвучно мастеру Дамиру.

Свет восхитился искусством старого мастера, но не улыбнулся – простить мастера Дао, попустительствовавшего кровавым жертвам, он, может быть, мог умом, но не сердцем. Старец, впервые за многие годы покинувший стены Обители, низко поклонился парсам, словно прося прощения за те неисчислимые беды, что принесли адепты Дао этому гордому народу.

– Мне очень жаль, – глухим голосом начал он, – но мы были вынуждены искать силу Фардоса, чтобы быть готовыми к битве с могуществом Узоха…

– Узоха!? – вскричал Свет, хватая старца за руку, – что ты знаешь о нем?

– Поговорим об этом там, – Дамир мягко повел рукой, неведомо как освободившейся от железного захвата пальцев охотника, в сторону Обители, и перевел взгляд на Волка, – я думал, что все тигроловы вымерли.

– Тигроловы?

– Или охотники на тигров – так называли дальних предков твоего пса.

– Да, – кивнул Свет, – мастер Ли что-то говорил об этом.

– Мастер Ли, – Дамир не удивился, поскольку явно слышал каждое слово поединщиков, – больше других корпел над свитками в хранилище знаний Обители. Ему ли не знать об этом. Пойдем, я покажу тебе.

Старый мастер пошел в Обитель не оборачиваясь, уверенный, что охотник последует за ним. Свет на несколько мгновений замешкался. Он чувствовал, что сила, которая недавно поселились в нем, хочет проверить, правильно ли она выбрало свое новое воплощение. Подняв голову к небу, охотник выпустил часть ее, посылая мысленный вызов врагу:

– Ты ждешь меня, Узох?

Лишь старый Дамир изо всех, кто находился сейчас в пределах Обители, уловил возмущение в эфире, но, поскольку вызов был адресован не ему, только пожал плечами. Он предчувствовал, что сейчас, здесь, история подлунного мира чуть-чуть повернула. В лучшую ли сторону?

Догоняя его, Свет опять вошел в Обитель…

Глава 6. Награда

В голове Узоха, надежно защищенной магическим панцирем от вторжения извне, неожиданно прозвучали яростные слова:

– Ты ждешь меня, Узох?!

Он невольно вздрогнул, лихорадочно перебирая в памяти имена тех, кто мог навязать волю его собственной. Нет – на Черном континенте не осталось никого, кто обладал бы хоть намеком на такую силу. Узох проследил путь, проделанный мыслью – вызовом от неведомого противника – до мрачного дворца Повелителя. Путь начинался совсем рядом с тем местом, где замерла точка, указывающая на местонахождение верного слуги. Сделав неимоверное магическое усилие, Узох ворвался в мозг Любина, прогоняя кусочек скабрезного сна.

– Спишь?! – загремел его голос в голове проснувшегося в холодном поту убийцы, – до него уже рукой подать! Догнать! Достать!! Убить сегодня же!! Убить!!!

Разум чародея вернулся в свое тело, чтобы заставить его содрогнуться от радости. Он наконец-то нашел способ расправиться с ненавистными народами, населявшими Белый континент.

– Ничего, – думал он, скоро вас не будет. Не будет народов – не будет и героев, которых они рождают. Кто тогда остановит Великого Узоха!?

Злорадный смех Повелителя разорвал мрачный полусумрак огромного замка…