Серая Мышка. Первый том о приключениях подполковника Натальи Крупиной

Таким неустойчивым положением грех было не воспользоваться. Она внешне несильно ткнула ботинком в напряженную опорную ногу парня – как раз позади коленки. Нога предательски подломилась, заставив парня грохнуться затылком на пол. Кулак Крупиной ускорил падение, расплющив нос парня на широком лице, глаза на котором действительно были закрыты. Перед подполковником оставались теперь только двое противников. Впрочем, противниками их можно было назвать весьма условно – напротив девушек сидели, старательно отводя глаза и от них, и от своих поверженных дружков, а главное – от страшной тетки – бледные копии тех удальцов, которые со смехом и шумом вошли в вагон две минуты назад.

– Пошли вон, – процедила Крупина и парни, словно нашкодившие котята, ринулись в проход.

Однако далеко им уйти не дала крепкая ладошка подполковника. Не менее жесткая, чем кулак, она отвесила одному полновесный подзатыльник, другому обожгла задницу, заставив обоих испуганно забиться в углу следующего ряда скамей, через проход от девушек. Наталья ободряюще улыбнулась студенткам, которым эта женщина-терминатор показалась сейчас не менее страшной, чем привычное хамство парней. Наталья еще улыбалась, повернувшись к жалким фигуркам, съежившимся на другой скамье, и от этой улыбки парни уменьшились в объеме прямо на глазах.

– Если я услышу до Владимира хоть одно слово…

Что именно случится тогда с парнями, Наталья не сказала, однако глухой стон Сереги, шевельнувшегося на полу, показал – конкретно он не ждет он нее ничего хорошего.

Эта фраза была ключевой. Собственно, ради нее пострадал и Серега, и его дружки. Теперь весь вагон, ловивший каждое слово Крупиной, знал, куда она едет. Этой же целью объяснялась и особая жестокость, с которой Наталья остудила порыв парней, давно уже уверившихся в собственной исключительности и безнаказанности. Обычную оплеуху они, несмотря на всю свою гордость, постарались бы забыть; даже объяснили бы друг другу как-то. Но переломы ребер и челюсти Сереги, сотрясение мозга второго парня заставят их уже во Владимире обратиться к врачу. Так что след в виде этих покалеченных парней она оставила вполне убедительный.

Схватив постанывающего качка за куртку, она рывком усадила его рядом с дружками. Парень безжизненной куклой осел на скамье.

– Заявите ментам – под землей найду, – громко, на весь вагон, прошептала Наталья, и отправилась за Серегой.

Последний, как и предполагала Крупина, кроме сигарет любил еще и пиво. По крайней мере, один из ее ударов, умышленно нанесенный в область мочевого пузыря, заставил этот жизненно важный орган расслабиться и освободиться от содержимого. За тихо постанывающим Серегой, которого Наталья волокла так же легко, как каратиста, протянулась широкая влажная полоса. Крупина сразу отметила и ее, и специфический запах, который скоро должен был заполнить вагон. Но, только усадив вторую куклу на скамью, и вручив ее относительно целым дружкам, она сморщила нос и протянула:

– А мальчик-то описался, – нос ее скривился еще сильнее, – фу, тут воняет, как… Пойду ка я лучше в другой вагон.

Эта последняя фраза тоже предназначалась для зрителей. Заканчивая спектакль, она подхватила сумку и действительно отправилась в соседний вагон – назад по ходу поезда. Уже закрывая за собой дверь, он обернулась и увидела, как рванули в противоположную от нее сторону невольные зрители. И первыми – те самые студентки. Наталья была уверена, что через пару минут в этом вагоне останется только Серегина компания. Она закрыла за собой вторую дверь тамбура – уже в другом вагоне – и не спеша сошла на платформу.

Железнодорожники на этот раз не подвели – внутренний хронометр Крупиной отсчитывал последние секунды, что она отвела себе для жестокого спектакля, когда от головного вагона донесся недолгий гудок и электропоезд отправился во Владимир, унося с собой побитых парней и тень подполковника Крупиной. Наталья сделала несколько шагов следом, помахав в окно электричке совершенно незнакомой бабке, которая даже не смотрела в окно. Она, не останавливаясь, бодро поскакала по широким бетонным ступеням, ведущим на новый мост, позволяющий пешеходам безопасно пересекать пути, направляясь из северной части города в южную.

Мост был высоким; лестница, прежде чем достичь его еще более широкого полотна, делала два поворота. Уже на первом из них, на квадратной площадке, подполковник совершенно естественно оглянулась. Перрон был почти пуст – к электричкам люди приходят обычно без провожающих. Те немногие пассажиры, что вышли из вагонов раньше Натальи, уже исчезли в городе. Только вокзальная милиция, пожалуй, могла запомнить ее. Однако вся она, по крайне мере видимая ее часть, столпилась сейчас в дальнем конце перрона. Они кого-то разглядывали вдалеке и что-то с жаром обсуждали.

Крупина не стала ждать, когда милиция займется своим непосредственным делом и, перескакивая сразу через две ступени, быстро поднялась на мост. Уже там она увидела, что так сильно заинтересовало транспортных стражей порядка. Меньше чем в полукилометре от этого, пешеходного моста, через пути перекинулся автомобильный. И там творилось что-то неладное. С обеих сторон моста выросли внушительные пробки, которые почти упирались в красно-белый троллейбус, перегородивший мост. Еще там мелькали сиренами милицейские автомобили, и Наталья невольно пожалела гаишников – выбираться из этой кучи-малы им будет ох как непросто.

Каким бы не был прискорбным сам факт дорожно-транспортного происшествия, Крупиной он был на руку. Соответствующим органам сейчас было не до нее. И следующая мысль Натальи была совсем не злорадной:

– Это вы еще, ребята, не знаете, что произошло в пятом вагоне электрички…

По ее расчетам известие о бойне в том вагоне должно было достигнуть правоохранителей совсем скоро. Словно в подтверждение этого из-за угла вокзала – там находился отдел транспортной милиции – выскочил еще один милиционер. Этот был без фуражки, явно забытой от волнения. Он скорым шагом, а затем вовсе бегом ринулся туда, где в окружении других стражей, наверное, находилось начальство. Через минуту он еще резвее бежал назад – уже вместе со всей толпой.

Дожидаться каких-либо действий с их стороны Наталья не стала. Она и остановилась-то на мосту, чтобы решить – как добираться до больничного комплекса, рядом с которым и располагался коттедж. Вариантов было два – троллейбус, или маршрут номер одиннадцать, то есть пешком. Авария на мосту однозначно отвергла первый вариант, и Крупина перебросила тяжелую сумку в другую руку – путь до коттеджа был неблизким. Через мост, пробки к которому росли угрожающими темпами, вели все шесть троллейбусных маршрутов, и все они сейчас остановились.

Собственно говоря, по статусу районного центра и количеству жителей Коврову никаких троллейбусов не полагалось. Благодарить за этот удобный и экономичный транспорт, так выручивший горожан в годы бензиновых кризисов, они должны были своего бывшего депутата – маршала Устинова. Но Наталья, как уже говорилось, ковровчанкой себя не считала, так что благодарить сейчас никого не собиралась.

Спорым шагом она пошла по мосту, уже на ходу услышав обрывки разговора двух мальчишек, один из которых комментировал аварию:

– Я тебе точно говорю – из автоматов расстреляли. Из пятерки кучу народа вытащили, все всмятку. Скорые не ездят, так их в грузовики покидали и увезли. А тех, что стреляли, не взяли.

– А много их было? – у второго мальчишки загорелись глаза.

– Полно, – вдохновенно врал первый, пониже ростом и побойчей, – три «Тойоты-Короллы», битком набитые.

Крупина улыбнулась на ходу – распознать марку автомобиля на таком расстоянии! Мальчуган и название-то иномарки, скорее всего, в каком-то детективе вычитал. Но в глазах товарища он сейчас выглядел большим авторитетом.

Наталья шла быстро, не подозревая, что след в след повторяет маршрут Валеры. Она бы и догнала его – у самых ворот коттеджа, если бы не сбавила ход, сворачивая на улицу выросшего здесь поселка ковровских нуворишей. Третий коттедж действительно был зеленым, с островерхней красной черепичной крышей. У его железных ворот – метрах в десяти от Крупиной, шагавшей сейчас медленно, скособочившейся в сторону тяжелой сумки – встретились два человека. Мальчик, бежавший вприпрыжку впереди самой Натальи и молодой громила, который подошел с противоположного конца улицы.

Здоровяк пригнулся и первым нырнул в железную калитку. А парнишка на минутку замешкался, оглянувшись на Крупину. Наталья равнодушно смотрела мимо и его, и дома, внешне никак не отреагировав на цепкий взгляд. Однако прежде, чем коротышка нырнул в открытую дверь, повернув туда свою голову в черной шапочке с каким-то иностранными буквами, подполковник поняла, что никакой это не мальчик; что человеку со школьным рюкзачком за плечами лет, быть может, не меньше, чем ей самой.

Все так же неторопливо она прошла мимо ворот, притворно вздохнув так тяжело, что чуть не пожалела сама себя. Уже отойдя на несколько шагов, она услышала, как прошлепали легкие шаги по двору, и заскрипела внутренняя дверь. Наталья больше не оборачивалась до самого конца линии. Чуть ли не шаркая подошвами по асфальтовой дорожке, она свернула за крайний дом короткой – не больше десятка домов – улицы, обратно к шоссе; уже по соседней линии. Коттеджи соседних улиц смотрели на асфальт фасадами, стыдливо пряча от прохожих свои тылы, не такие ухоженные.

Проходя мимо третьего дома на этой линии, она бросила внимательный взгляд на двери… Хозяин здесь больше доверял старой, дедовской технике – в петлях висел огромный старинный замок. Наталья остановилась и оглянулась. Улица пыла пуста. Сумка в одно мгновение переместилась на плечо, освобождая руку, и Крупина взлетела по решетчатым воротам, спрыгнув сверху в сторону, на мягкий не стриженый газон. Дома на этой улице были построены давно; садик за коттеджем уже успел набрать силу. И хотя безжалостная осень успела сорвать наряд и с деревьев, и с кустарников, здесь было где спрятаться опытному человеку. Совершенно не заботясь о чистоте своего выходного, а теперь уже единственного костюма, Наталья примостилась за большим контейнером, набитым почти доверху сухой листвой, сорняками с остатками почвы на корнях и, судя по запаху, навозом.

За этим компостником Наталья просидела минут пять. Направление следующего броска она определила сразу же – к такому же контейнеру за низким заборчиком из выкрашенных когда-то тоже в зеленый цвет строганных досок. Почти все это время она наблюдала за домом, за его окнами, терпеливо дожидаясь, когда в них мелькнет тень. Однако дом все это время оставался «слепым». Если кто и наблюдал сейчас за этой частью усадьбы, делал он это весьма умело, не подавая никаких признаков жизни. Наконец Крупина глубоко вздохнула и метнулась вперед, перемахнув через забор, не задев его. Выдохнула она уже за другим контейнером, пахнущим чем-то нестерпимо кислым. Но подполковник терпеливо сидела, оценивая точку следующего броска и не забывая следить за окнами. Одно из них, на втором этаже – узкое, окрашенное белой краской – явно вело в туалет или ванную. Звуки сливающейся из бачка воды, которые донеслись из полуоткрытой створки, подтвердили этот вывод. Туда, в это окно, и собиралась махнуть Наталья, сделав еще один глубокий вдох.

Два пустых контейнера, стоявшие друг на друге прямо под этим окном, наводили мысль о мышеловке внутри. Только очень уж изощренной должна быть фантазия у такого мышелова – контейнеры, когда-то, наверное, поставленные надежно, сейчас перекосились и готовы были рухнуть от малейшего прикосновения. Но Крупина уже наметила точку на этом неустойчивом сооружении, на которой можно было поставить ногу на краткое мгновение. Она дождалась, когда за окошком чуть слышно хлопнула дверь; еще секунд десять подождала – на тот случай, если в туалет образовалась очередь жаждущих облегчиться – и снова сделала вдох. Но теперь не такой глубокий, как прежде – из-за нестерпимого запаха.

Туалетная комната в коттедже, да и в любом другом доме обладала одним неоспоримым преимуществом – в ней, как правило, не могло находиться одновременно больше одного человека. А поскольку отсюда только что вышли, то… Наталья действительно никого не испугала своим неожиданным появлением. Этот бросок она сделала еще стремительней; может потому, что не терпелось выдавить из легких несвежий воздух. Контейнеры выдержали, и Крупина, зацепившись ладонью за край окна, открывавшегося внутрь, забросила в него свое тело. Туалет был маленьким, приспособленным для единственной цели. Кроме унитаза тут была еще раковина с мылом, зубной пастой и щеткой. Простое вафельное полотенце висело на крючке рядом с раковиной, а под ней, в углу, валялась початая упаковка пенталгина.

Больше здесь ничего не заинтересовало Наталью, и она переключила свое внимание на дверь, и дальше – на ту комнату, что скрывалась за ней. Крупина вся обратилась в слух; в одно большое ухо, которое уловило, что в комнате находится человек. И человек этот, судя по дыханию и невнятному бормотанию, сейчас спал. Наконец она поняла, что этот звук – единственное, что она может уловить за закрытой дверью. Чтобы выяснить другие подробности, нужно было открыть дверь, что Крупина и сделала, со всей возможной осторожностью. Сама она стояла сбоку, пока невидимая. Бодрствующий человек, окажись он в комнате, вполне мог решить, что неплотно прикрытая дверь отворилась сама. Сопение стало громче, но других звуков по-прежнему не было слышно. Тогда Крупина перетекла в комнату – не так, как это делают полицейские с кольтами, дергающимися в руках. Она именно перетекла – мягко, плавно – в одно мгновенье оказавшись у стены, уже по другую сторону двери. «Бизон» по-прежнему мирно лежал в сумке; с засадой, если бы таковая оказалась в комнате, Наталья разобралась бы и без него.

В комнате действительно оказался один человек – спящий, причем спящий неестественным сном. Об этом говорило все – и его прерывистое дыхание, и неудобная поза, которую занял этот человек, и наручники, которыми он был прикован к батарее отопления; а главное – его лицо. Простое было лицо, ничем не примечательное. Если не считать того, что Крупина много раз видела его на экране своего телевизора. И даже знала его фамилию – Стасов. Всего час назад Наталья ходила по ковровским магазинам, видела спокойных милиционеров. Потом, когда электричка увозила ее домой, в лесничество, в городе начался какой-то переполох. И вот теперь перед ней лежал прикованный к батарее заместитель министра российского правительства. Слишком мал был Ковров для таких совпадений – и три автомата, и троллейбус, протаранивший машину с мигалками, и, наконец, вот этот человек на полу. Крупина в прошлой жизни видела и не такие совпадения, но сейчас была уверена – все это звенья одной цепи. И парни с «Бизонами» как-то в эту цепочку вторглись; заодно втянув в цепь событий и ее, подполковника Крупину. И, черт побери, в это мгновение Наталья ничуть об этом не жалела!

А разгадка тайны могла крыться в этой комнате. Не сейчас, конечно, а после того, как Стасов проснется. Или его разбудят. Наталья не собиралась пропускать ни этого мгновения, ни того, что последует за ним. Неслышно подкравшись к лежащему на спине заместителю министра, она нагнулась над ним, принюхалась. От лица Стасова исходил запах, чем-то похожий на тот, которым было заполнено пространство вокруг полупустого контейнера в саду. Крупина на мгновение озадачилась; потом огляделась. Необходимо было найти место, где она могла спрятаться. Из мебели в комнате стоял один стул, да встроенный в стену шкаф, если только последний можно было назвать мебелью в традиционном понимании этого слова.

Нижняя, большая часть этого шкафа, была пуста. Только в углу сидели две крупные крысы. Несколько секунд человек и зверьки смотрели друг на друга. Наталья не боялась ни крыс, ни мышей, ни какой другой «домашней» скотины. Она вообще мало чего боялась. Но эти крысы ее поразили – от них совершенно не исходило волн страха. Скорее они готовы были сейчас задать вопрос (если, конечно, умели бы говорить): «Чего вылупилась? Закрой дверь и двигай отсюда!». И она медленно закрыла дверцу, поняв, что эти зверьки в малообитаемом коттедже давно чувствовали себя хозяевами.

Она потянула другую дверцу – на антресолях. Там лежала коробка – большая и высокая. За такой хорошо было прятаться, и Крупина решительно закинула в шкаф сумку. А сама отправилась по обратному маршруту – в туалет. Она прекрасно знала, больше того, не раз испытывала в своей богатой событиями жизни, что труднее всего справиться не с голодом или жаждой, а совсем с другими жизненными процессами. К ней совершенно не подходила поговорка про «ждать и догонять». Наталья могла ждать в засаде часами и сутками, но предпочитала это делать, предварительно подготовившись. Вот и сейчас она улыбнулась, вспомнив далекое детдомовское детство.

Неведомо каким ветром в их детский дом занесло одного из первых космонавтов. Актовый зал был полон. Космонавт был не очень красноречив, однако сам факт его пребывания там, в бесконечных космических далях, делал его человеком необыкновенным. К тому же он был не один; сопровождавшие его ребята из Центра управления полетами были толковыми, языкастыми специалистами, привычными к любым вопросам. Однако и они растерялись, когда встал один малыш из первоклассников и робко спросил:

– Дядя, а как вы там какали?

Зал замер на мгновение, а затем обрушился на гостей оглушительным хохотом.

– Сейчас бы такой шумок, – подумала Крупина, осторожно сливая воду.

Через полминуты она была на антресолях, поудобнее устраиваясь за коробкой и настраиваясь на ожидание. Еще через минуту он спала, положив голову на сумку с автоматом и долларами. Не дремал только внутренний сторож, который должен был вовремя разбудить хозяйку…

Ровно через два часа Наталья открыла глаза. Пронзительный крысиный визг не встревожил сторожа, а вот тихий звон наручников заставил расслабленные мышцы сжаться в тугую пружину, готовую немедленно разжаться в бою. Однако пока понадобился лишь слух; всеми остальными частями тела подполковник Крупина немного поиграла, удостоверилась, что мышцы не затекли. Она заглянула в узенькую щелку, которую любезно образовала не высушенная как следует древесина шкафа и кивнула. Звон, как правильно она догадалась, издали наручники на руке проснувшегося Стасова. Наталья едва не расхохоталась, увидев ошеломленное лицо заместителя министра. Впрочем, Стасова можно было понять – две крысы подтверждали свое право называться хозяевами этого дома, устроив любовные игры прямо перед его носом. Пленник опять махнул рукой перед собой, издав металлический лязг, и крысы неспешно удалились. Но Крупина не была уверена, что именно этот несмелый жест спугнул нахальных умных зверьков. Они явно сообразили, что от этого человека на полу не исходит никакой угрозы, и скрылись только потому, что услышали тяжелые шаги за дверью.

В комнату вошли те двое, которых Наталья видела входящими в ворота коттеджа. Но главным был третий – мужчина выше среднего роста, крепкий и умный – судя по тому, как он начал допрос.

– Грубая работа, – подумала она, когда в ход пошла кассета, – грубая, но эффективная.

Она сразу поняла, что на экране насилуют не Стасова, а другого мужчину, явно привыкшего к такому обращению. Еще раньше она мысленно поблагодарила малыша, Валеру, который так удачно поставил телевизор, что Наталья все прекрасно видела в щелку. Во второй раз ей стало весело, когда Топор, или Федя, как он представился Стасову, на ходу выдумал хреналгин.

– Да ты парень не дурак; и роль террориста неплохо сыграл. Только вот больно нервно среагировал на вопрос Леши про этого Хренарыло, – в очередной раз усмехнулась Наталья, – боишься ты, Федя, что дружки узнают про эту твою кликуху.

Она уже давно поняла, что Топор, несмотря на то, что старался следить за своей речью, привык совсем к другим словам. Уголовное прошлое не лезло из него, но угадывалось вполне определенно.

Наконец «высокие договаривающиеся стороны» в комнате пришли к согласию, и одна из сторон – Топор – предложил скрепить его ужином. Наталью, естественно, не пригласили за стол, и она, вздохнув, опять расслабилась. Она опять вспомнила свою многострадальную сумку с разбитой банкой меда. Ее, скорее всего, сейчас потрошили чьи-то милицейские руки. Железный автомат, как и зеленые американские бумажки, никак не могли заменить еды. Зато ее в какой-то степени мог заменить – если верить некоторым ученым – здоровый сон.

В общем-то, она уже узнала главное, ради чего и был поставлен на уши весь Ковров. Единственное, что еще интересовало Наталью в этом доме – судьба Стасова. Дальнейшие планы Крупиной зависели от того, как покинет коттедж заложник.

– Посмотрим, дружок, – подумала она, засыпая, – заплатят за тебя, или придется устраивать побег?..