– Проводишь – дам ещё столько же, – предложил я.
Покачнувшись в раздумьях назад-вперёд, мальчик кивнул и затопал по дороге. Он был босиком.
– А заче-е-ем вам це-е-ерковь? – спросил он, когда я поравнялся с ним.
– Хочу поговорить со священником.
– Про грехи-и-и?
– Ну… можно и так сказать, – усмехнулся я.
– Испове-е-едаться? – продолжал мальчишка свой допрос.
– Мне просто нужен священник.
– А монету дади-и-ите?
Я закатил глаза. Ещё один странный индивид на мою голову. Может, тут с питьевой водой что-то не так?
– Да, я ведь обещал.
– Хорошо-о-о.
И он свернул вправо.
– Эй! – окликнул я его, ускоряя шаг. – Ты же показывал в другую сторону!
– Идё-о-о-омте, сэр, – замахал рукой мальчик.
Чертыхнувшись, я свернул вслед за ним в переулок, прошёл мимо трёхэтажного дома из выщербленного кирпича и упёрся в забор. Свернул, сделал ещё пару шагов и оказался в тупике.
– Сэ-э-эр? – послышалось сзади. Я обернулся и увидел голову мальчишки, торчащую из-за отодвинутой доски забора. – Сюда, сэр!
Вспомнились слова Крейбенста о том, что город этот – вовсе не такое сонное место, как кажется. А что если на меня сейчас там нападут? Ограбят? Убьют?
Я вспомнил о Марии, с трудом проглотил ком в горле. Как она будет без меня?..
– Сэ-э-эр? – донеслось приглушённое с той стороны.
Выдохнув, я отодвинул доску и протиснулся через щель.
Мы с мальчишкой оказались на соседней улице. Она заканчивалась тупиками с обеих сторон, так что попасть сюда можно было лишь переулками. Мальчишка уверенно зашагал к одному из зданий, выходящих сюда фасадом.
– Ты точно понимаешь значение слова «церковь»? – спросил я.
Здание, к которому мальчик подошёл, выглядело как старая сифилитичка в цирковом наряде, который на сцене кажется великолепным, а в действительности – побитая молью тряпка, обсыпанная конфетти.
Сценой этого здания была ночь, софитами – красные фонари. Сейчас же, под беспощадными лучами солнца, я видел рассохшееся крыльцо, обитую обшарпанным красным дерматином дверь и грязные занавески за треснувшими окнами.