Короли вкуса

Что произошло в следующую секунду, Вероника не поняла. Только что Тимофей невозмутимо покачивался в гамаке, а она сидела в его кресле. Через мгновение оказалось, что Вероника лежит на полу на животе, а Тимофей оседлал ее спину и завел руки назад.

– Из такого положения очень удобно, например, свернуть тебе шею, – тем же бесстрастным тоном прокомментировал свои действия он. У него даже дыхание не сбилось от броска. – Или надеть на тебя наручники. В зависимости от ситуации.

После этого Тимофей встал, помог подняться офигевшей Веронике и все так же спокойно улегся обратно в гамак. Вероника села в кресло. Задумчиво потерла запястья. Посмотрела на Тимофея:

– Чего еще я о тебе не знаю?

Тимофей развел руками:

– Все, чего я не рассказывал. По-моему, очевидно.

– Да уж… И давно ты умеешь шеи сворачивать?

– Достаточно.

– А… зачем ты это умеешь?

Тимофей вздохнул. Если бы отказался отвечать, Вероника бы не удивилась – он терпеть не мог разговоры о своем прошлом. Но все же неохотно отозвался:

– Я был слабым, недружелюбным подростком. Эмигрантом с жутким акцентом, делающим ошибки в словах и построении предложений. Сверстники таких, как я, мягко говоря, недолюбливают. А перевести меня на домашнее обучение мама отказалась. Ее психолог считал, что для лучшей социализации мне необходимо посещать школу. В его профессиональных навыках лично я сомневался, но поделать с этим, разумеется, в то время ничего не мог. Просьбы оставить меня в покое на одноклассников не действовали. Пришлось научиться применять другие методы.

Вероника вытаращила глаза.

– Как тебя в школу-то пускали, с такими «методами»?!

Тимофей улыбнулся:

– В школе было лишь начало пути. Все, чего я хотел тогда, – научиться давать отпор. А потом немного увлекся.

Вероника только головой покачала. Как умеет «увлекаться» Тимофей, она знала не понаслышке.

Дальше роптать не посмела, на курсы по оказанию первой помощи записалась и честно их закончила, даже какой-то сертификат получила. Но применять знания на практике до сих пор не приходилось.

– Он дышит? – Вероника опустилась на пол рядом с женщиной-режиссером.

«Проверьте, есть ли дыхание», – всплыла в голове вытверженная наизусть строка инструкции. Вероника, как учили на практических занятиях, одной рукой запрокинула голову Ильичева, а другой взяла его за нижнюю челюсть.

«… Если грудная клетка поднимается, а щекой вы ощущаете поток воздуха – дыхание есть». Грудная клетка Ильичева не поднималась. И потока воздуха Вероника тоже, как ни старалась, не чувствовала.

До сих пор она испытывала скорее досаду, чем беспокойство: надо же было Ильичеву выбрать для обморока такой неудачный момент! А вдруг его сейчас в больницу заберут? И попробуй тогда объясни маме, что от нее это ну никак не зависело. А сейчас, когда вдруг поняла, что Ильичев и правда не дышит, Вероника почувствовала, что ей самой стало нехорошо.

Она приложила пальцы к сонной артерии Ильичева, пытаясь нащупать пульс. Уговаривала себя, что ей показалось. Не может такого быть, показалось!.. Но пульса не было. И сердцебиения Вероника не слышала.

– Что с ним? – требовательно спросила женщина-режиссер. Другим тоном она, похоже, разговаривать не умела.

– Об этом лучше спросить у врача, – припомнив наставления Тимофея о том, что в любой непонятной ситуации последнее, что стоит делать, это брать на себя чужие обязательства, поспешно отбрехалась Вероника.

Она переместила руки на грудную клетку Ильичева и начала делать непрямой массаж сердца, однако с каждым нажимом все острее понимала каким-то шестым чувством, что толку не будет.

Делать искусственное дыхание и массаж кому-то, кроме манекена на курсах, до сих пор ей не доводилось. Она сосредоточилась на том, чтобы восстановить в памяти порядок действий, предписанный инструкцией. Когда жизнь превращается в хаос, четкая инструкция – это то, что помогает тебе не скатиться в истерику.

– А вы что, не врач?! – возмутилась женщина. – А для чего вы тогда к нему полезли? Сделайте что-нибудь!

– Пытаюсь, – огрызнулась Вероника. – У меня есть сертификат об окончании курсов медицинской помощи. В данном случае это лучше, чем ничего. Дайте салфетку или чистый платок!

Кто-то сунул ей какую-то тряпицу. Вероника накрыла ею приоткрытый рот Ильичева и, глубоко вдохнув, наклонилась, чтобы поцеловать «спящего красавца». Ильичев не подавал признаков жизни.

Вероника вернулась к непрямому массажу сердца. Краем сознания отметила, что в павильоне сделалось тихо. Наверняка все сейчас молча смотрят на нее, как на шамана, исполняющего обряд.

Искусственное дыхание, непрямой массаж сердца, искусственное дыхание… Сколько прошло времени? Кажется, безумно много. Вдруг Вероника обнаружила, что просто сидит на коленях рядом с неподвижным Ильичевым.

– Что?! – тормошила ее женщина-режиссер. – Он дышит?

– Нет, – сказала Вероника.

– Так что же вы?..

Вероника посмотрела ей в глаза и медленно, раздельно произнесла:

– У него нет ни дыхания, ни сердцебиения уже минут десять. Теперь уже никто ничего не сможет сделать.

– Мама меня убьет, – пробормотала Вероника, глядя, как сотрудники скорой укладывают тело Ильичева на носилки. – Вот тети-Лидина Юленька – та, конечно, наизнанку бы вывернулась, но сперва взяла бы у Ильичева автограф! И уж только потом позволила откинуться. А я – как всегда. – Она обреченно вздохнула.

– Если хочешь, можем вместе поехать к твоей маме, – предложил Вован.

При всех своих особенностях, другом он был отличным. Пару раз, когда возникала необходимость продемонстрировать маме наличие у Вероники личной жизни, ездил вместе с ней в Энск, где честно отыгрывал роль «молодого человека».

– Я подтвержу, что ты пыталась взять автограф. Ты же не виновата, что он умер – мало ли, чем болел.

Вероника пожала плечами.

– Сердце, наверное. Инсульт или инфаркт… Хотя странно. От сердца вроде не задыхаются.

– Никакое это не сердце! – Вероника и Вован вздрогнули от неожиданности – не заметили, как сзади подошла Агния. – Врач велел полицию вызывать.

– Полицию?

– Ага, – кивнула Агния. – Врач сказал, что он не эксперт, но налицо все признаки отравления. Ильичев то ли съел что-то несвежее, то ли выпил, а в таких случаях положено вызывать полицию. Уходите, а то потащат в свидетели, до утра отсюда не выберетесь. У нас как-то было, что у певца одного, которого на интервью пригласили, айфон украли – новый, последней модели, – так часов шесть никого из студии не выпускали. Пока все обыскали, да пока всех опросили…

– Нашли? – заинтересовался Вован.

Агния мотнула головой:

– Не-а. Говорю же, только время зря потеряете… Идемте, я вас через задний ход проведу. – Она решительно ухватила Вована под руку.

Вероника оглянулась на сцену. Врач со скорой, присев к столу, с которого так и не убрали торт в виде снеговика, с непроницаемым видом заполнял какие-то бумаги. Второй мужчина в синей форме говорил по телефону. Карамельные глаза снеговика смотрели в опустевший загончик, где не осталось ни одного зрителя, печально и растерянно.

– Это медбрат. Полицию вызывает, – кивнула Агния на мужчину в форме. – Я же говорю.