Первые искры

– На факелах.

– На каком из них?

– Ну… – Я задумался. – Ладно. Кажется, я немного понимаю, но…

– Дождись вечера, дядя с тобой поговорит, и ты всё поймешь.

– Но…

– Ты, кстати, так и не назвал своего имени. Как тебя зовут?

С именем вышла закавыка. Произнести его я худо-бедно мог, хотя в голове то и дело вспыхивала боль, застилающая мир белым светом. Но вот повторить его у Талли не получалось от слова «совсем».

– Как-как? – морщилась она. – Диамитирай?

– Нет, – стонал я и предпринимал еще одну попытку.

– Митридар?

– Нет!!!

Наконец, Талли махнула рукой и подвела итог нашим страданиям:

– Ничего похожего на твое имя в нашем мире нет. Значит, придется взять новое. Будешь Мортегар. Сокращенно – Морт. Морти. Нравится?

Я всерьез задумался, мысленно повторяя слово. Оно мне не то чтобы нравилось, но от него хотя бы голова не болела, да и звучало вроде солидно. Ладно, какая разница, меня хоть горшком назовите, только в печку не ставьте опять. Я пожал плечами, принимая имя.

Когда я наелся и, потяжелевший, встал из-за стола, возникла неловкая пауза.

– И чем мы будем заниматься до возвращения почтенного Мелаирима? – спросил я.

Талли пожала плечами. Видимо, развлекательную программу она продумать не успела.

– Можно сходить в купальню, – выдала она свой максимум.

– Может, хватит на сегодня? – возмутился я. – Там, откуда я родом, с девушкой принято для начала хотя бы погулять, держась за руки.

– Я же просила не досаждать мне воспоминаниями! – прикрикнула Талли, но тут же просияла: – А идея хорошая. Давай с тобой прогуляемся в одно место. Это безопасно, но ты дяде не рассказывай. Хорошо?

О, значит, у нас появится совместная тайна? Мне нравится. Мне, собственно, и идея с купальней тоже очень понравилась, но если бы я не был в глубине души безнадежным романтиком, моя жизнь была бы куда проще.

***

Бесконечными коридорами мы прошли куда-то в самую глубь дома Мелаирима и оказались в помещении, похожем на музей. Здесь громоздились сундуки, обитые золотыми полосами, на столах стояли статуэтки, изображающие людей и зверей. Одни были золотыми, другие – серебряными, третьи – бронзовыми. Талли не дала мне задержаться и рассмотреть их. Факел несла она, и мне приходилось идти за ней.

Талли остановилась у одной из картин, что висели на стенах. Подняла факел повыше – видимо, приглашая меня полюбоваться. Я встал рядом с ней.

На картине был изображен прекрасный город. Изящные здания, будто соревнуясь друг с другом, стремились в небо. Постройки поменьше собирались в лабиринты. Все оттенки красного и желтого пестрили на старом холсте.

– Это – Ирмис, – сказала Талли с благоговейным придыханием. – Великий город клана Огня в годы его расцвета. Я видела его только на этой картине. Полюбуйся, Мортегар. Запомни его великолепие.

Я любовался и запоминал. Город и вправду был красив, но больше всего меня радовало то, что Талли прекратила выпендриваться и, кажется, стала настоящей. Она показывала мне что-то, имеющее для нее огромное значение. И даже если бы это была выгребная яма, я бы так же почтительно молчал.

– А теперь – идём.

Она сделала шаг в сторону и положила руку на глухую каменную стену. Закрыла глаза, что-то шепнула, морщась, будто называла имя неприятного ей человека, и на ее руке проступил круг с заключенным в нем символом. Символ напоминал две скалы, одна из которых наполовину скрывалась за другой.

– Что это? – спросил я.

– Печать клана Земли, – презрительно отозвалась Талли. – Руна Беркана. Мне пришлось её принять. – Тут она будто оправдывалась.

Вот, значит, какую печать спрашивал с меня тот монах. Ну вот и еще один кусочек головоломки становится на место. Маленький, но существенный.

По стене пробежала трещина, и вдруг как будто каменная дверь отворилась. Я услышал стон земли и камня, от этого звука мурашки по коже пробежали. Перед нами образовался коридор, переходящий в лестницу. Ступени вели вперед и вверх.

– Идём, – тихо сказала Талли и, коснувшись моей руки, шагнула внутрь.

Мы шли минут десять и не разговаривали всё это время. Чувствовалось, что Талли не в настроении болтать.

Наконец, впереди забрезжил свет. Вскоре я начал щуриться, потом и вовсе поднял руку, прикрывая глаза.

Мы вышли на узкую площадку, выступающую из скалы. Когда глаза привыкли к солнечному свету, я посмотрел вниз, потом – вверх. Похоже, мы поднялись из подземелья сквозь тело скалы. Стояли высоко, но еще выше поднимались над нами скалы.

– Вот что осталось от Ирмиса, – сказала Талли.

Я проследил за ее взглядом и не увидел ничего. Ничего, кроме уходящей за горизонт черной однородной равнины.

– Они обратили силу Огня против него самого. Заставили Огонь испепелить самые свои основы. А потом запечатали его, ослабшего, в вулкане, и подкармливают жертвами, чтобы он не издох совершенно. Они думают, что приручили Огонь, сделали его своим рабом… Но как же они ошибаются!

В глазах Талли блестели слёзы. Я робко коснулся пальцами ее руки, и она позволила мне это.

– Кто – «они»? – спросил я.

– Маги трех кланов. Земля, Вода и Воздух. Трусливые подонки убоялись необузданной силы и подлостью подчинили её себе.

Талли повернулась ко мне, и глаза ее вспыхнули.

– Вот зачем ты здесь, Мортегар. Ты освободишь Огонь, и мы всех их поставим на колени.

Глава 6

Остаток дня прошел скучно. Талли показала мне мою комнату, потолкалась там несколько минут и ушла, как я понял из ее туманных объяснений, в купальню. Она, похоже, какая-то купальная маньячка. Впрочем, я ее понимал. Будь у меня такое тело, я бы тоже в одежде не задерживался.

Комната уютностью не отличалась. Это было, наверное, самое маленькое помещение во всем подземном дворце. Помещались тут с грехом пополам каменная кровать, каменный стол и каменный стул, который я сумел подвинуть не без натуги.

Самое же скверное было то, что дверь в комнате отсутствовала напрочь, равно как и двери во всех остальных помещениях. Это было, как минимум, странно. Надо будет выпросить у Мелаирима хоть шторку какую-нибудь, а то не дело это.

Талли оставила мне один факел, который горел, давая яркий ровный свет, в держателе на стене. Если бы я был из геймеров, я бы, верно, и внимания не обратил – горит себе, да горит, код у него такой. Но я был слишком отравлен реалом и заинтересовался, сколько еще эта дубина будет гореть?