В отражении бытия

На ее тонком красивом теле легкая накидка, минимально скрывающая наготу. На запястье и шее – амулеты. Притягательный блеск в её глазах.

– Пожалуй… – Встречаюсь с недовольно-ревнивым взглядом ее напарника, чьи амулеты сделаны из когтей зверей и акульих клыков, а накаченные мышцы угрозой играют на его спортивном теле…, трусливо подбираю состав напитка, – пожалуй…, меньше мелисы, но больше лайма и льда – такая жара! – Указываю рукой любознательного туриста в сторону берега: – Здесь всегда так людно?

– Знаете, как бывает – заведенье работает первый год и пока нет конкуренции подобного рода, пока что не приелось публике…. – Барменша наполняет мой бокал. – Устроители постоянно меняют программу, кстати сегодня первый вечер нового шоу…. Оставайтесь, вам понравится.

– Да сеньор, красивейшее шоу. Вам понравится! – Голос мулата призывает к потенциальному поединку с ним, намекая именно на это однозначное «шоу».

«Это не трусость Бруно – это инстинкт самосохранения…», – Успокаиваю себя тем, что не я один оправдывал свои поступки подобными словами.

Донесся голос Хельги:

– Бруно плыви к нам здесь огромный крокодил, а дальше стая акул! – Она надрывается в крике; плавая с Отто всего в метрах десяти от островка.

Крокодил и акула в представлении здравомыслящего человека – две разновидности кровожадных чудовищ, подсознательно не дающие даже возможности подумать о приближении на минимальное расстояние. Но создатель заведения учёл: людей тянет к запретному… – детёнышей этих хищников с первого этапа развития кормят через инъекции, дающие организму их всё необходимое. В процессе «эволюции» не развиваются нужные так, как в дикой природе их огромные клыки для поедания плоти. Таким образом хищные охотники превращаются в игривых и безобидных существ хоть по-прежнему и ужасных с виду.

Единственное настораживает: играя с такими животными, дети в частности, привыкнут к безопасности и в случае реального столкновения с хищниками в дикой природе неадекватно поведут себя в потенциально трагической ситуации.

Несколько гребков – и я возле Отто с Хельгой катающихся на огромном пресмыкающемся. Крокодил, не замечая «наездников», плывя спокойно виляет хвостом. Я сбрасываю с «хищника» семейную пару.

Потерпевшие «катастрофу» всплывают с недовольными лицами, призывают на помощь спешащих к ним парней из охраны. Снова трусливо отступая ухожу под воду.

Выныриваю возле девушки, плывущей на матрасе, изредка делающей кокетливые движения руками напоминающие гребки.

– Проплывая под водой, даже через… матрас был потрясён великолепием фигуры… Но ваше лицо – оно затмило всё представление о женской красоте, божественные лики – ничто пред вами! – В лирической тираде ложусь на ее курс.

– О боже, старые песни в новой интерпретации… Банально то как!

– Может, вас удивить тогда коктейлем? – Бесцеремонно хватаю за шнурок ее матрас.

– Для начала угостите моего мужа…

Мимо проплывает плавник акулы, хищница, кружа по спирали приближается.

«То, что заложено веками не искоренить…».

– Мужа? – Скрываюсь от акулы, раскручивая матрас незнакомки. – Он тиран и может задушить вас, этот Мавр?

– Вы литератор театрал!

– А вы…? Это же очевидно – мы созданы любить друг друга!

– Ну что вы! Я вся сгораю от стыда…

– И все же?

– Я – никогда!

– Я тоже!

Бросая бесполезное знакомство параллельно отдаляюсь от акулы. К берегу, к земному раю!

Шезлонги. Скрываюсь в тени зонта рядом с Итальянцем, заказывая у появившейся амазонки:

– Мороженое и персики!

– Ну как успехи? – Итальянец все также не открывает глаз.

– Ревнивец-муж на горизонте, а я труслив как жертва перед… – так и не подобрав рифмы меняю тему разговора, – Что у тебя?

– Я не достоин глаз ее печальных! Она – хрупка, я – груб и оскорбил ее недостойным предложением… Но извинился и в полночь смогу свою вину загладить у ног ее, в постели что?!

«Столько лирики за пять мнут. Поэтический вечер… сука!».

– Не так уж все и плохо для тебя.

Я занят мороженым, итальянец все же открыв глаза работой – рассмотрением проходящих мимо отдыхающих. Их потенциальной полуголой угрозы.

Отто с Хельгой выйдя из воды присоединяются к нам.

– Ну как вам? – поднимает запотевший стакан с коктейлем освежившийся лидер неонацистов. – По-моему, неплохо.... Что на том матрасе, Бруно?

– Нам с ней не по пути…

– Я кстати видел ее в обществе латиносов. – Итальянец стряхивает песчинки, прилипшие к пальцам рук.

– И что? – Я недоволен – песчинки с его тела попадают в ваниль моего освежающего десерта.

– Это может быть причиной, причиной для чего-либо....

– Генрих мы не у себя и нас недостаточно, – миролюбиво успокаивает Отто так, словно Итальянец призывает к активным боевым действиям. – Не место и время для разжигания не нужного конфликта.

– Хотелось бы просто отдохнуть…– высказывает свое мнение и женская часть нашей компании. – А что, Бруно она так хороша?

– Обезьяна. – Я увидел все недоуменные взгляды, брошенные на меня.

– Тогда какого… – начал Итальянец.

Я указываю спутникам на орангутанга, отбирающего у толстого обгоревшего на солнце человека банан.

Тот играл с человекообразной. Но животное устав от бесполезной забавы, наглым образом вырвав банан ловко очищает фрукт, съедает. Швырнув шкурку в толстяка и кривя губами, издавая звуки, напоминающие смех, несется к другим отдыхающим. Умиленные этой сценой и уставшие от плавания мы откидываемся на шезлонгах.

– Говорят, сегодня здесь грандиозное представление. – Ночное шоу, много интересного, и незабываемые впечатления пророчат знатоки.

– Останемся, да, Отто? – Интонация утверждения в голосе Хельги не оставляет шансов на раздумье.

– Я подумаю. – Отто смотрит почему-то на Итальянца. – А ты, Бруно, как?

– Я посмотрел бы шоу… – Сам, однако вспоминаю угрожающий вид бармена-мулата.