Мой бумажный демон

– Ого, Василий… – Красиво-алчная с пониманием приняла «дары» из его рук. – Ты далеко пойдешь.

Ее мужчина с паспортом, зажатым в руках, словно в зубах, в панике выскочил из квартиры.

*

Полночь была мягкая, как свежескошенная трава. Такая же пахучая и толкающая на сентиментальные раздумья. Луна, словно устав «шляться» по небу, застряла в одном из матовых облаков, монохромно светя в сторону Земли.

Василий сидел рядом с «шестым» на заднем сидении автомобиля, мягко покачиваясь и раздумывая над эпиграфом и началом биографии спутника вообще. Он как-то странно и «предвзято» видел финал произведения о нанявшем его на работу.

«Как, кстати, его…? Шестой, шестой… Как-то бестактно…»

– Грюмо.

– Что? – не понял сначала, не полностью выходя из своих размышлений, будущий биограф.

– Вы можете меня звать Грюмо, Василий! – Он вращал перед собой стеклянную колбу с постукивающим о стекло пожелтевшим свитком папируса.

Вторая часть Василия догнала первую, и они совместно дали возможность для возрождения целостной логики.

– Это тот самый?

– Да, – в свете салона сверкнули гранями бриллиантов сине-зеленые глаза. – Что-то можете сказать о нем?

– Не прочитав? – удивился Василий, словно внезапно выпавшему снегу в июне. – Будет нелепо предполагать… Я ведь лишь посредственный писатель, а не обладатель аналитически-дедуктивных способностей, как пресловутый Шерлок Холмс.

– Да, Шерлок… – Грюмо улыбнулся, сверкнув саблями клыков, словно вспоминая о своем старом друге. – Я дам вам подсказку: здесь есть смысл для одного и полное его отсутствие для другого, это убило многих, и, в противовес, дало жизнь другим. Как и в любой бумаге, в этом есть сила для одних людей, и они остро нуждаются в ней, и наоборот, бесполезность для других, как и для большей части последних ее хозяев этой, в смертельной спешке написанной, очень старой бумаги… Достаточно?

Василий отвернулся в замешательстве, глядя в окно, разыскивая ответ в роще поникших мачт яхт, дрейфующих возле побережья.

– Под это описание можно подогнать любой предмет, – Василий возмутился ребенком, что в магазине незаслуженно не получил долгожданную игрушку. Тут же открыл мини-бар авто и вынул из его ячейки никелированную зажигалку. – Взять хотя бы этот? Для курильщика это явная необходимость, порой прохожим для избежания фатальных финалов уличных конфликтов ее так часто не хватает. Для некурящего это лишь красивая безделушка. И в ней есть огонь, а в определенной ситуации это действительно сила, и наоборот, невостребованна, когда нет нужды. Она зажжет огонь в холодном ночном лесу и спасет вас, но засорится песком бесполезно в дневной пустыне, а ночью, с уходом солнца, опять же…

– Однако, Василий… – с задумчивой улыбкой проговорил Грюмо, выражением сказанного напоминая алчную и красивую. – Однако… Но способна ли она развязать войну и, наоборот, сохранить мир при рассмотрении ее как чего-то символично-значимого?..

– Почему же нет? – Василий, качнувшись мягко вместе с авто на кочке, чиркнул колесом зажигалки, до конца не улавливая смысл в услышанном. – Банальный поджог начал много конфликтов, копните историю, Грюмо!

Грюмо, видимо, на той же кочке качнувшись, отклонился от собеседника. Василий, повернувшись к нему, увидел блеск глаз, сине-зеленой ненавистью смотрящих на огонь. Так смотрят на врага. Совершившего героический подвиг. Взятого в плен и обезоруженного. Но еще не обескровленного. С ненавистью и крайней степенью восхищения в один и тот же момент.

– Мало… – Василий погасил огонь зажигалки и зажег его снова, искря колесом и кремнем.

– Вам мало огня? – Грюмо удивленно, со вздохом и едва сдерживаемым желанием смотрел на вновь вспыхнувшее пламя, освещающее модный интерьер салона и монотонно качающихся в такт в движения в нем пассажиров. Сине-зеленый огонь отражался в глазах.

– Мало информации о древнем писании, вот я о чем, – Василий щелчком закрыл крышку источника света и огня, гася его, – чтобы делать какие-то минимальные умозаключения.

– Информация…– Грюмо взял из руки Василия, слегка дрожа и возбужденно дыша, блестящую, ставшую уже банальной бесполезностью зажигалку. – Именно информация хранится в написанных строках этого папируса… – Как артефакт – древний, бесценный, принадлежащий царственному роду – рассматривал зажигалку Грюмо. – Эта бумага и остановит едва не начавшееся событие, как и ее отсутствие в древности не развязало начало масштабного и все убивающего конфликта…

Он положил со вздохом неудовлетворенного желания зажигалку в ячейку бара. С какой-то мимолетной завистью взглянув на Василия.

– Может, вы поймете все при встрече, на которую мы приехали. – Машина, словно ожидающая его слов, плавно остановилась. – Но помните: здесь вы как лицо незаинтересованное, а нас ожидающий человек – инкогнито, как недавно игроки за нашим карточным столом, хоть он и в разы известней, а значит, уязвимей. Будьте осторожнее и постарайтесь своим поведеньем не испортить все. Потому что неизвестно, к чему это все приведет…

– Что, так все серьезно? – Василий, не отрывая глаз от собеседника, выбирался через открывшуюся перед ним услужливо дверь.

– Поверьте, мой друг, – Грюмо, оскалившись, сверкнул глазами, глядя в пустоту салона. – Ворошить историю, так же как и творить ее, – очень опасное и ответственное дело…

Голос Грюмо заглушил крик птиц, доносящихся из-за лиственного забора большого особняка. Цветочный запах напомнил о первых школьных свиданиях и несмелых касаниях нежных рук. Но рука стоящего возле автомобиля была грубой и мужской. Она указала на массивную лиственную арку. Ноги фактически утопали во мху заросшей дорожки. Сад был похож на сказку. Красивую и заброшенную. Ожидаем был крик лешего или ведьмы. Но снова раздался голос Грюмо, идущего сзади, размножающийся глуховатым подвальным эхом: