Без Веры…

– Вот он! – раздалось очень близко и очень пискляво, – Вот!

… и на моё плечо опустилась рука городового, сжав его до синяков, до багровых кровоподтёков.

– Вот тот самый мальчик, который дедушку спас, когда мы под трамвай попали! – на меня налетела девочка, за которой едва поспевала худощавая миловидная женщина чуть за тридцать, – Я Лиза! Лиза Молчанова!

– Кхе! – басовито кашлянул полицейский, отпуская плечо и движением ладони как бы разглаживая смятую одежду.

– Барышни… – как бы извиняясь сказал он, – Завсегда с ними так!

Глава 9

Среда обитания

Обстучав ещё раз калоши от грязи, открываю чуть слышно скрипнувшую дверь и скидываю на руки выскочившей из кухни Глафире влажное от воды пальтецо, покрытое мелкими капельками дождя.

– Сам сниму! – останавливаю служанку, вздумавшую было помочь мне с обувью, и весьма ловко стягиваю калоши, уперевшись пятка о пятку.

– Неважнецкая погода, – сообщаю вышедшей из комнаты Любе, уже почти одевшейся в гимназию, – прямо даже скажу – дрянь погода! Дождь мелкий, колючий, злой! А ветер! Ей-ей, кажется, будто бы со всех сторон и чуть ли не снизу! Выйти не успеешь, как полную пригоршню воды и всякого сора в лицо получишь!

– Я из окна видела, – чуть помедлив, кивнула сестра.

– Из окна не то! – возражаю энергично, окончательно расправляясь с калошами, которые Глафира тотчас забирает мыть, – На простор выйдешь, вот где ветрам раздолье!

– Замёрз? – поинтересовалась она. За последние пару месяцев мои отношения с сёстрами не то чтобы стали родственными, но несколько наладились.

– Не особо, – мотаю головой и снимаю ботинки, – оделся по погоде, да и вообще, быстро хожу. Просто – противно. Накиньте плащи поверх пальто, что ли… Не то к гимназии пока дойдёте, выглядеть будете как хуторянки чухонские.

Чёрт его знает, почему в Москве это выражение обозначает высшую степень замарашистости! Видел я здесь чухонок – бабы как бабы… ничуть не замарашистее наших.

С позиции человека из двадцать первого века это не толерантно, грубо и оскорбительно, но… мера вынужденная. Мимикрирую. Мои манеры, речь и даже письмо заметно выделяются на фоне окружающих, не помогает даже то, что частично я тоже "хроноабориген".

Чтобы не быть вовсе уж белой вороной, вставляю такие вот ма-асковские словечки и поговорки. Выходит, если честно, так себе, да и противненько бывает, откровенно говоря. Вроде как предаю… не идеалы, но какую-то часть себя.

Однако же, памятуя о Революции и сопутствующем "веселье", продолжаю тренироваться в мимикрии и театральном мастерстве. Очень сомневаюсь, что всё пройдёт гладко, а в такие вот времена недостаток лицедейского мастерства и инаковость может закончиться не гнилыми помидорами и уходом из зала зрителей, а расстрельной стенкой и ножом в спину.

– К обеду должно распогодиться, – робко произносит Глафира, – бабы на рынке говорили.

– Ах, бабы… – произносит Люба, вздёргивая насмешливо бровь, и служанка тушуется. Не сказать, что девочки её как-то третируют или обижают, но пробуют иногда "за зубок", проверяя свою власть. А это не нагловатая Фрося…

– Не Левачёва? – в отличие от сестры, я несколько лучше разбираюсь в оттенках "Одна баба сказала" и умею вычленять факты от слухов.

– Она, – закивала Глафира, держа калоши чуть на отлёте.

– А… – и поясняю сёстрам, – у неё муж несколько лет назад на стройке упал. Ломаный переломанный! Зато погоду предсказывает теперь лучше учёного метеоролога!

Нина, высунувшаяся из-под руки сестры, хмыкнула сомнительности моих знакомств и познаний, но промолчала. Ну что сказать… работает дрессура!

Сперва – учебники, но этот жест оценил только отец и в меньшей степени Люба. Потом – часики… и до сестричек дошло, что их никчёмный брат может стать подателем благ… а может и не стать!

Попытка "продавить" меня и усесться на шею закончилась вхолостую, после чего последовали почти неощутимые ответные санкции. В настоящее время мы не то чтобы пали друг к другу в родственные объятия, но со стороны наши отношения кажутся почти нормальными. Н-да… иногда санкции действительно на пользу!

Проводив сестёр, начал разбираться с сегодняшним заработком. Не густо… Пара книжек для "дополнительного чтения" Нине, немного часового хлама и чуть больше рубля чистого заработка.

Впрочем, грех жаловаться! День на день не приходится, к началу октября я сумел отложить чуть больше ста рублей в несколько тайников.

С учётом того, что я "прилично" оделся и обулся, два раза давал Глафире на хозяйство по десять рублей в присутствии отца и сестёр, и приобрёл "джентльменский набор" уважающего себя мальчишки, состоящий из нескольких перочинных ножиков, луп и бинокля, дела обстоят более чем хорошо!

Не хватает только ружья "Монтекристо"[29 - Ружье Монтекристо – так в дореволюционной России называли разработанное в середине XIX в. французским оружейником Флобером, под собственный патрон кольцевого воспламенения лёгкое ружьё для спортивной и развлекательной стрельбы.], мечты любого мальчишки, хоть раз видевшего это чудо, но я в некоторых сомнениях, стоит ли его вообще покупать?

Купить-то я его могу, но… а где стрелять? Дачи и имения у нас нет, живём в самом центре Москвы, и хотя считается, что "Монтекристо" стреляет тихо, а полицейские с дворниками за это озорство не гоняют, но европеец внутри меня протестует такому варварству. В общем, не знаю пока, но наверное, всё-таки нет!

Книжный мой бизнес по естественным причинам несколько забуксовал в начале сентября. Оказывается, значительную часть иноязычного хлама я перевёл ещё летом, после чего поток не высох окончательно, но стал заметно скуднее.

Однако же с возвращением дачников стали появляться заказы с переводами. Пока немного, но зато без осечек и фальстартов, так что если смотреть в целом, я скорее выиграл. Работа с переводами чуть сложней, но зато и денежней. Да и знакомства в определённых кругах не могут не радовать!

С часами вышло не так удачно, как я было размечтался. Оцениваю иногда тикающий хлам, за что со мной расплачиваются хламом не тикающим. Скопилось в итоге много интересного барахла, так что ещё чуть, и можно открывать часовую мастерскую.

Но… мне сделали намёки и я внял. Без угроз физической расправы, боже упаси! Просто объяснили, что резвый я взял, и распихал локтями целую кучу людей, сам того не понимая. А они тоже хотят кушать!

Зная прекрасно, как "маленькие люди", объединившись, могут валить "гигантов", предпочёл отступить, не чувствуя в том ни малейшего урона чести. Ни собственной, ни родовой!

Если бы я хотел влезть в эти дела всерьёз, то можно было и побарахтаться со вполне хорошими шансами. А становиться часовщиком… увольте!

В итоге, предприятие с часами стало "планово-убыточным" для меня лично, но всё ж таки выгодным с точки зрения "семейных ценностей". Помимо часов, подаренных сёстрам, я несколько раз "за спасибо" чинил их разным, подчас чуть не случайным людям, да собрал из запчастей вполне приемлемую "луковку" для одной из гимназических подруг Любы.

Как бы в подарок. В ответ, тоже "как бы в подарок", сестра получила старое, но почти неношеное платье, которое смогла подшить, ушить и расширить свой гардероб.

С репетиторством дела обстоят несколько сложней. Милейший Евгений Ильич решительно не хочет пересматривать наш договор, а я не вижу смысла в уроках, на которых я зарабатываю один рубль за три часа занятий с милым, но непоседливым ребёнком.

Свою компетентность как преподавателя я вполне доказал. Прежде, чем сдавать экзамены в гимназию, Илья держал их перед дядей, и сдал блестяще. Евгений Ильич, помнится, тогда изрядно расчувствовался и наговорил в мой адрес много лестных слов.

Однако помимо лестных слов, я не дождался ни увеличения гонорара, ни (чего я ждал более всего) интересных знакомств с творческими личностями. А раз так, то и смысла я в этом просто не вижу.

Тратить почти ежедневно три часа непосредственно на занятия, да на продумывание их, да на дорогу… Ради двадцати пяти рублей в месяц? Ах да! Ещё завтрак с милейшим Евгением Ильичём и общение с ребёнком! Это ли не награда?!

В общем, расстались мы без обоюдного удовольствия, но и без ссор. При редких встречах раскланиваемся, здороваемся и обмениваемся шутками, словно бы и ничего не случилось.

Некоторые подвижки по этой части есть, но пока всё смутно и мутно. Знакомые отца, узнав о том, что я даю уроки, вроде как захотели, чтобы я позанимался с их отпрысками, племянниками и внуками.

Но затык в том, что решать это вопрос они попытались через отца, и соответственно, профит от моих усилий также должен был получить Пыжов старший. А мне оно ни разу не надо… и надавить на сына, который финансово независим и даже вносит свою толику в семейный бюджет, дражайшему родителю сложно.

С другой стороны – знакомые старшей сестры, которые хотят того же, и что характерно – бесплатно! Здесь я отчасти могу пойти на встречу, подтянув кого-нибудь по математике или языкам. Но и выбирать клиента в таком случае нужно очень тщательно – с разветвлёнными связями, подвешенным языком и чувством благодарности.

Возможно, желающие моих репетиторских услуг появятся в среде заказчиков переводов и их знакомых. Слухи там распространяются довольно-таки быстро, а уж они как никто понимают, насколько хорошо и чисто я знаю европейские языки.

В общем, всё очень мутно и смутно, и я вообще не уверен, что мне стоит заниматься репетиторством. Если что-то и развиднеется в этом педагогическом тумане, то похоже, не раньше Рождества.

… и знаете? Чёрт с ним! Не выйдет, так и не очень огорчусь! Есть букинистика, переводы и понемножечку появляются знакомства с серьёзными коллекционерами!