Без Веры…

Если я вообще возьмусь за репетиторство, то либо за хорошие деньги, либо за отменнейшие связи! А так, ради приятного общения за завтраком – пошло оно всё!

В квартире стыло. Дом старый и щелястый, вследствие чего сквозняки и тараканы гуляют по помещениям более чем свободно. С этими двумя напастями борются, но без особого успеха.

Глафира та ещё чистотка, но жильцы полуподвалов, живущие в большой скученности и подчас в свинстве, вносят свою лепту в биоразнообразие живых организмов нашего дома. Отдельно стоит упомянуть живность, которую жильцы полуподвалов держат в сарайчиках по соседству. Куры, несколько козы, милые поросята…

… и крысы. Не слишком милая, но вполне привычная часть биосферы.

Со сквозняками здесь борются, без особого успеха затыкая щели, протапливая печи и одеваясь потеплее. Подбитые мехом домашние туфли – не роскошь, а суровая необходимость. От пола тянет холодом, босые ноги поутру, когда я нащупываю тапочки, сев на кровати, облизывает ледяным языком сквозняк.

В квартире одновременно может быть слишком жарко и холодно. Ноги стынут, а верх потный, от кухни пышет душным жаром, а в моей комнатёнке зябко. Самое то для туберкулёзов, пневмоний и ангин!

Разумеется, не везде так скверно, есть более чем комфортные квартиры, где домовладельцы, сдирая с жильцов огромные деньги, заботятся более или менее сообразно собираемым деньгам. Но в нашем случае всё иначе – начиная от некоторой ветхости и давно не деланного ремонта, заканчивая тем фактом, что хозяев у дома несколько, и всё это очень запутанно с юридической точки зрения.

Дом в небрежении, владельцы его вечно сварятся меж собой, а жильцы страдают. Зато дёшево! Насколько вообще может быть дешёвым жильё в относительно приличном районе.

С наступлением холодов пришлось озаботиться спортивной одеждой, купив гимнастическое трико и высокие холщовые ботинки на резиновой подошве от фирмы "Кедс". С утра разминка у себя в комнате, а всерьёз занимаюсь после ухода сестёр, в гостиной. Здесь достаточно места и относительно сносный микроклимат.

С помощью Глафиры сдвигаю стол к стене, и размявшись, начинаю упражняться. Эволюция моя в "человека спортивного" продолжается. Хотя я не планирую выступать на Олимпиадах, но помню о надвигающемся хаосе Гражданской, в которой хорошая физическая форма может стать козырем, спасающим если не жизнь, то здоровье.

Памятуя о том, что мне к тому времени будет всего семнадцать, и сложение у меня самое астеническое, делаю ставку на ловкость и подвижность. Самое то, чтобы скакать под вагонами и прыгать из окон…

А если вдруг придётся драться, то к чёрту правила! Нож и кастет уравнивают весовые категории, давая преимущество ловким, быстрым и что немаловажно – отмороженным.

Насчёт последнего не уверен… Несмотря на весёлую юность, в драках я полагался прежде всего на рукопашный опыт, а не на раскручиваемую над головой арматурину и мухоморную храбрость берсерка. Дрался не то чтобы по спортивным правилам, но всегда держал в голове уголовный кодекс и все возможные последствия драки. Осторожно.

Но как бы то ни было, готовлюсь! Надеюсь, вся эта подготовка не понадобится в принципе, но если вдруг что – я буду готов хотя бы физически.

Глафира иногда выглядывает из кухни и смотрит на "это непотребство", качая головой, после чего удаляется обратно. По её экспертному суждению, отработка ударов по воздуху, это "приманивание бесов". Или провоцирование? Не разобрался… Но думаю, она и сама толком не понимает, а просто знает, что непотребство!

Мостик и хождение на руках вгоняет её панический в трепет и заставляет креститься. Вгоняло.

Побывав в цирке на представлении (мой подарок "за хорошую работу") и увидев гимнастов, служанка несколько успокоилась и больше не считает, что в меня вселились бесы, и что "Вам, Алексей Юрьевич, в храме надо чаще бывать!" Теперь она считает, что я хочу сбежать из дома и стать в цирке акробатом, регулярно зудя на тему, что "порядочные господа такими вещами не занимаются!"

– Алексей Юрьевич! – прервала она мою гимнастику появившись из кухни с полотенцем в руках, – Вы напомнить велели, когда десять будет!

– Спасибо, – киваю ей благодарно и обтираю лицо полотенцем. На часах…

– Глафира, – в очередной раз объясняю ей, – десять часов, это когда стрелки вот в таком положении!

Женщина кивает с напряжённым лицом, а в глазах – мука мученическая! Какие там стрелки и циферки… отстаньте, барин! Пирожки подходят!

Наскоро обтеревшись в ванной влажным полотенцем, переодеваюсь и спешу покинуть дом. Сегодня, десятого октября, на Красной площади будет торжественный патриотический молебен.

Я не христианин, хотя и крещён в обеих жизнях по православному обряду, и пожалуй, вовсе неверующий, но с исторической точки зрения – это событие, которое не хочется пропустить! Шикарный, интереснейший срез патриотического общества в его дистиллированном виде!

Народ к Красной площади шествует с хоругвями, иконами и портретами, и колода эта тасуется порой весьма причудливо, хотя никого это, очевидно, не смущает. Можно увидеть портрет Самодержца в череде икон, хоругвь посреди портретов полководцев и неожиданно – лубок, исполненный в псевдонародном стиле, на котором Кайзер представал в весьма неприглядном виде.

Но большинство всё-таки идёт с пустыми руками, пустыми головами и одухотворёнными взглядами баранов. Вопреки моему ожиданию, много народа не лапотного, исконно-посконного, как подсознательно ожидалось. Всё больше мещане, разночинцы, прислуга и разумеется – чиновный люд, которому на таких демонстрациях быть полагается по должности.

А разговоры – те самые…

– … исконная мечта русского человека! – втолковывает соседу шагающий рядом немолодой мужчина с перхотными редеющими волосами, расчёсанными на пробор и такой же редкой бородкой клинышком, по виду конторский служащий в фирме средней руки, – Проливы…

Ускоряю шаг, вовсю глазея по сторонам и собирая типажи.

"– Проливы… ха! Османская империя ещё в войну не вступила, а эти уже Проливы делят! А газеты? Вот зачем, скажите, подливать масла в огонь?!"

– … помолимся-а… – тянет густым басом какой-то странный тип в рясе самопального вида, шагая широким шагом через толпу, не разбирая дороги. От него шарахаются, ругаются и тут же, завидев рясу, начинают на всякий случай креститься и кланяться вслед.

Таких вот монашествующих в толпе на удивление много, и не каждый разберётся вот так вдруг, кто из них самозванец, всю жизнь таскающийся от Хитровки до купчих, а кто натурально паломник и побывал в Иерусалиме. Впрочем, с паломниками тоже не всё так просто, и некоторые из них скорее профессиональные бездельники и бродяги по зову души, что не мешает им быть истово верующими… или не быть!

Когда надо, Церковь умеет мобилизовать кадры, и сегодня Хитрованские богомольцы едины с богомольцами настоящими, шагая в едином строю. Фигурально, разумеется!

Подбадривают, воодушевляют, и если надо – пугают! Не Пастыри, но пастушьи собаки, готовые кусать и лаять за брошенный кусок хлеба и редкую ласку.

Одни зарабатывают себе индульгенцию от Церкви, возможность и дальше дурить купчих и мещанок, а другие – паломнические паспорта и возможность немножечко возвыситься в серой массе богомольцев. Впрочем, я пристрастен!

Мне вся эта публика кажется просто неопрятными бездельниками, которым нужен хороший психолог, а половине – психиатр! И хороший нарколог…

– Разобьём, Екатерина Андреевна, непременно разобьём! – хорохорится немолодой одутловатый мужчина язвенного вида перед интересной дамой, идущей с ребёнком, миловидной девочкой лет восьми. Вид у него такой залихватский, будто язвенный господин собирается разбивать супостата самолично, парадным шагом отправившись на фронт прямо с Красной площади.

Эти поинтересней будут, и в другое время я бы с удовольствием погрел уши, наблюдая за тем, как стареющий ловелас пытается очаровать интересную даму на излёте молодости, но…

… ускоряю шаг, ввинчиваясь в густеющую толпу и некоторое время иду за богомольного вида бабками, на ходу поющими акафисты, но быстро покидаю их, разочаровавшись. Ничего нового!

Классические церковные бабки из тех, что поедом едят домашних и портят жизнь всем окружающим, считая при этом себя почти святыми только потому, что они часто посещают храм и соблюдают все посты.

Компания мелких хозяйчиков говорит обо всём разом, смешивая воедино высокий патриотизм, будущие репарации от Германии и насущные проблемы, которые им лично принесла война. Один из этой компании сохраняет самодовольный и загадочный вид, и из контекста беседы мне ясно, что он каким-то образом присосался к государственному заказу, делая в своей мастерской почти тоже самое, но теперь для Родины и за вдвое большие деньги.

Запах махры… ввинчиваюсь в толпу фабричных рабочих. Снова Проливы, репарации… и неожиданно – святая уверенность в том, что война эта ведётся ради того, чтобы облегчить участь простого человека.

– … вот чисас увидим! – кликушествует низкорослый и тщедушный работяга с угрюмым испитым лицом, – Чичас войну русский мужик выиграет, и землицы ему, родимому – вдоволь будет! Паши – не хочу! Турку прогоним, а там… эхма! Така землица, што палку воткни, так сразу в рост пойдёт! Вот погодите!

Погрозив неведомо кому кулаком, он покосился на меня и я поспешил скрыться. Тип этот явно на грани истерики – плавали, знаем…

– … всё из-за немцев! – втолковывает какой-то чиновник внимательно слушающим дюжим молодцам, как бы не охотнорядцам, – Все беды в России из-за них!

– Немцы и жидва, – неожиданно козлиным надтреснутым тенорком вторит один из охотнорядцев, – мне кум говорил, што жиды чуть не через одного на немчуру шпиёнят!

– Точно! – с воодушевлением поддакнул другой охотнорядец, – А ещё не током сами, падлюки, так ишшо и детей с бабами своими в шпиёнство втягивают! Потому и…

Стало скучно, и пошёл дальше, но успел таки услышать про мацу на крови христианских младенцев и подлость проклятого племени, которых всех бы… но жидовок помоложе – опосля, ха-ха-ха!

Неожиданно много подростков и семьей с детьми, подчас совсем маленькими, от силы лет восьми.

– … мы защитники всех славян за Балканах и в Сербии, – наставительно вещает мужчина, держа за руку дочку, милейшую девчушку лет девяти, которая не столько слушает отца, сколько вертит головой по сторонам, широко открыв серые глазищи.

"Защитник всех славян" внешность имеет явно не славянскую, а походит скорее на выкреста в первом поколении. Впрочем, я не удивлён, публика такого рода часто показывает неумеренное рвение в вере и патриотизме.