Тайная сторона Игры

– Здесь тихо, спокойно. Не знаю, надолго ли, – говорила дореволюционного вида старушка. – Самовольно некоторые пробуют вселяться. Без разрешения. Хорошо, у нас жилец есть решительный, настоящий мужчина. Дает отпор. Без крика, без шума, просто посмотрит в глаза, скажет пару слов – и те уходят. Наверное, чекой грозит. Он на чекиста очень похож, но чекист ли, нет – Бог знает.

– Это из семнадцатой квартиры?

– Нет, из ноль-пятой. В полуподвале которая. Прежде там дворник жил, да сразу после революции с семьей исчез. Уехал, наверное, к себе в Казань. Странно, по нынешним временам чекист бельэтаж себе без споров возьмет, профессорскую квартиру, никто поперек слова не скажет.

– А нам все равно, чекист или дворник. Наше дело – электротехника, чтобы порядок был, не искрило, не коротило. Иначе до беды недалеко. От замыкания и пожары бывают. Вот неделю назад на Патриарших Прудах чуть дом не сгорел, хорошо, вовремя потушили. Самовар электрический жильцы включили, а проводка возьми и задымись. От проводки – обои, шторы… Один человек таки погиб в огне. А кабы сгорел дом? Не дом, домина, в шесть этажей. Куда жильцов? На уплотнение в другие дома? Поэтому очень важно держать всю проводку в исправности.

О жильце, чекисте-нечекисте, Александр Александрович не спрашивал, но Сашка почуял: вот оно!

Так и шли они от квартиры к квартире. Где-то их ждали прямо на пороге, где-то пришлось стучаться, и им открывали, а где-то и не открывали. Александр Александрович такие квартиры в книжечке помечал, писал «не осмотрены». А другие – осмотрены, и даже записывал, где какой ремонт сделан, а где будет нужно делать, и что для того ремонта потребуется. Все обстоятельно, неспешно. Одно слово – мастер.

Все квартиры обошли, и в полуподвале, и в первом этаже, и в бельэтаже. Обошли, но никого подозрительного не нашли. И чекиста-нечекиста тоже. Потому что подвальная квартира, вернее, дворницкая комнатушка оказалась запертой, но не изнутри, а снаружи – на хороший амбарный замок.

Александр Александрович нисколько не смутился, а как обычно, пометил в книжечке «не осмотрена», да и пошел к выходу. В полуподвале никто больше и не жил. Зачем, если даже бельэтаж почти пустой?

Они уже пересекли половину двора, когда их догнал человек – молодой, худой, лицо простодушное. Ничего чекистского.

– Вы, простите, электрики?

– Электротехники, – поправил Александр Александрович.

– Да, электротехники, еще раз простите. Вы в мою каморку не зайдете? А то я у приятеля засиделся, ничего не слышал, а в коридоре встретил Анну Егоровну, соседку, она и сказала, что мастера все квартиры осматривают и ремонтируют. А у меня, как назло, то и дело неприятности с электричеством.

– Вы из какой квартиры?

– Квартиры – громко сказано, я в дворницкой живу. Ноль-пятый номер. Этаж – нулевой, другими словами – подвал.

Арехин неспешно перелистал записную книжку.

– Ноль-пятая, ноль-пятая. Да, есть, не осмотрена. Но мы, гражданин, еще и завтра работать будем, еще много непроверенных квартир осталось, помимо вашей. Вдруг еще жильцы объявятся.

– Но, может быть, глянете? Вдруг какой материал понадобится, а у вас завтра его не будет.

– У нас и сегодня ничего не осталось, – Арехин вел себя, как уставший рабочий человек.

– Вот вы и осмотрите, что нужно, да завтра и захватите. Если что – то и прикупить можно.

– Прикупить?

– У частников. Я заплачу. Хорошо заплачу.

– Ну, ладно, – сдался Арехин. – Посмотрим сейчас.

Хорошо, что тезка Он вошел в роль, на жильца смотрел скучно, без интереса, только «заплачу» чуть оживило. Электротехник не жильцов запоминает, а неполадки.

Вернулись в подвал, жилец отпер дверь.

В дворницкой царили порядок и чистота. Вещей мало, мебели тоже – шкаф у стены, столик, тумбочка, железная кровать и две табуретки. Ни пыли, ни грязи. Пол чистейший. Окно заставлено картонкой, которую жилец тут же убрал.

– Чтобы не подглядывали, – объяснил хозяин. – Мне-то все равно ничего, кроме чужих ног, из окна не видать.

Арехин равнодушно пожал плечами. Какое дело электротехнику до вида из окна жильца?

Но проводка в дворницкой подкачала. Оплетка местами пачкала обои, дешевые, но явно клееные недавно, слишком свежими были они для дворницкой. Арехин прикоснулся пальцем – так и есть, крошится.

Он проследил за проводкой

– Замыкает часто, – пожаловался жилец.

– А не должно бы. Лампочка слабая. В розетку самовар, поди, включаете?

– Электроплитку. Керосинку держать не хочется – дым, вонь. Не терплю грязи, – и, предупреждая вопрос, добавил: – я ее, электроплитку, товарищу одолжил. На денек.

– А проводка рассчитана на пятьдесят уаттов. С запасом рассчитана, даже с большим запасом, но плитка для нее – многовато. А главное – в распределительной коробке стоит предохранитель. Как свыше двухсот уаттов нагрузка на линию, он нагревается, срабатывает, и отключает электричество. Потом охладится – и включает.

– И что можно сделать? Нельзя этот предохранитель того… обойти?

– Если в вашей квартире установить другую проводку, то можно и предохранитель перенастроить. Иначе пожар случится. А еще на подстанции порой отключают и дом, и улицу.

– А что можно сделать?

– В этом случае ничего, – и Арехин почитал привычную лекцию о состоянии и перспективах электростроительства в революционной России. – А вам нужно выбирать: либо никаких электроплиток, либо менять проводку.

– Так поменяйте. Мне хорошая проводка нужна.

– Это придется от распределительной коробки тянуть. Метров сорок.

– Скажите, сколько будет стоить – заплачу.

– Что деньги, пустое.

– Я старыми, империалами.

– Э… Я поищу, – сказал Арехин.– Но обойдется недешево. Сто рублей. С работой – поспешно добавил он.

Жилец торговаться не стал, сто, так сто.

На том и расстались – до завтра.

Пошли они не в МУС, а в отделение электротехнической службы. Вдруг кто следит, тогда странно покажется – электротехники, а с работы ушли в МУС.

Из отделения вышли через заднюю дверь, одним проходным двором, другим, – а там уже и «паккард» ждет. Все-таки автомобиль – замечательная вещь. Жаль будет расставаться.

– Мы что, завтра будем проводку менять? – с энтузиазмом спросил тезка Он.

– Увы, нет. Время электротехников кончилось. Время браться за маузеры.

– Это – он?