Опавшие листья

Автор

Василий Васильевич Розанов

Жанр

Книги по философии

Год написания книги

2012

<< 1 ... 26 27 28 29 30 31 32 33 34 ... 106 >>

На страницу:

Перейти

30 из 106

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

Смотрите: ледяная сосулька играет на зимнем солнце и кажется алмазом.

Вот от этих «алмазов» и погибнет все…

* * *

Как с головной болью каждый день поутру: – «Почему не позвал Карпинского?» «Почему не позвал Карпинского?» «Почему не позвал Карпинского?»

(все лето 1912 г.).

* * *

…а по-моему, только и нужно писать «Уед.»: для чего же писать «в рот» читателю.

* * *

Души в вас нет, господа: и не выходит литературы.

(за ужином; о печати).

…прав старый мой вопрос Соловьеву («О свободе и вере»): «Да зачем вам свобода?» Свобода нужна содержанию (чтобы ему развиваться), но какая же и зачем свобода бессодержательному? А ведь русское общество бессодержательно.

Русский человек не бессодержателен, – но русское общество бессодержательно.

* * *

Издали:

– Мама! Мама!

– Дура: да ты подойди к больной матери, чем ее к себе звать.

30 ящиков мужики выносят на лошадей.

– Ну, хорошо… Мама, зачем ты уложила мой пенал? Он мне нужен.

15 лет. Рост – с мать. Гимназистка «новой школы с лучшими методами».

Приехала с экскурсии. Видела Киев, т. е. вагон поезда, который шел в Киев. Все платки потеряла, и новая кофточка – никуда.

(переезд на новую квартиру).

* * *

Глубокое недоумение, как же «меня» издавать? Если «все сочинения», то выйдет «Россиада» Хераскова, и кто же будет читать? – (эти чуть не 30 томов?). Автор «в 30 томах» всегда = 0. А если избранное и лучшее, тома на 3, то неудобное в том, что некоторые острые стрелы (завершения, пики) всего моего миросозерцания выразились просто в примечании к чужой статье, к Дернову, Фози, Сикорскому…

Как же издавать? Полное недоразумение.

Вот странный писатель non ad typ., non ad edit[20 - Не для печати, не для издания (лат.).].

Во всяком случае, тот будет враг мне, кто будет «в 30 т.»: это значит все похоронить.

(за ужином на даче).

* * *

Толстой не был вовсе религиозным лицом, религиозною душою, – как и Гоголь. И обоих страх перед религией – страх перед темным, неведомым, чужим.

(27 мая 1912 г.).

* * *

Самый смысл мой осмыслился через «друга». Все вочеловечилось. Я получил речь, полет, силу. Все наполнилось «земным» и вместе каким небесным.

* * *

Собственно, мы хорошо знаем — единственно себя. О всем прочем – догадываемся, спрашиваем. Но если единственная «открывавшаяся действительность» есть «я», то, очевидно, и рассказывай об «я» (если сумеешь и сможешь). Очень просто произошло «Уед.».

* * *

Самое существенное — просто действительность.

(за уборкою книг и в мысли, почему я издал «Уед.»).

* * *

Несут газеты, письма. Я, взглянув:

– От Вари (из Царского, школа) письмо. Пишет…

– Нет, дай очки… Надя! (горничной), дайте очки! Я сама…

А и пишет-то всего:

«Дорогая мамочка! Целую тебя крепко, крепко, как твое здоровье. Поклон всем. Я здорова, приеду в эту субботу. Очень хочется домой, без Тани соскучилась. Прощай

твоя Варя Розанова».

* * *

Я не хочу истины, я хочу покоя.

(после доктора).

* * *

Совсем подбираюсь к могиле. Только одна мысль – о смерти.

Как мог я еще год назад писать о «литерат. значительности». Как противно это. Как тупо.