От Достоевского до Бердяева. Размышления о судьбах России

209

Публично (лат.).

210

Начало этой статьи было помещено в ноябрьской книжке «Вопросов жизни» за 1905 г., но за прекращением журнала и невыходом декабрьской его книжки было прервано. Мы перепечатываем и это начало для сохранения цельности впечатления и даже понятности общего смысла.

211

Леонтьев Константин Николаевич. О нем см. в «Вопросах Жизни» статью Н. А. Бердяева. Поразительно это любопытство и отсутствие какой-либо вражды к нашему «огненному» консерватизму в рядах партии, которую при жизни и, без сомнения, потому, что еще «не исполнились времена и сроки», он умел только проклинать. Все это удивительно провиденциально; все это показывает, что Леонтьев «не туда зашел», сел «не на свой стул», или, по-ассирийски, «не на свой трон».

212

Т. е. о «Месте христианства в истории», отзыв о которой см. выше.

213

О Леонтьеве. Последний писал мне, что его преследует fatum: что он замолчан в литературе; что есть так много людей, которые лично высоко его ценят и придают миросозерцанию его большое значение или, по крайней мере, видят в нем большой интерес, а между тем ничего не хотят сделать для ознакомления с ним читающего общества. Между такими людьми он указывал и Соловьева, который все «пишет», да никак не «допишет» о нем большую статью; и действительно, не «дописал». Большая и прекрасная статья Соловьева о Леонтьеве (о ней см. ниже в письмах ко мне) появилась уже после смерти Леонтьева. «Наклейки», о которых ниже идет речь, суть «материалы» и «литература предмета» для всякого, кто о Леонтьеве захотел бы писать: это две тетради – книжки с наклеенными на листы печатными отзывами о разных статьях Леонтьева, полемики с ним и пр. На полях эти «наклейки» испещрены весьма любопытными замечаниями самого Леонтьева, острыми и задорными, во всяком случае ярко рисующими его личность и миросозерцание. «Наклейки» эти, не понадобившиеся Соловьеву, он переслал – опять в качестве «материала» для статьи о нем – мне. И они у меня остались за его скорою, в том же 1891 году, смертью.

214

Задумывалось это в 1892 году, т. е. вскоре после смерти Леонтьева. Но напечатать это письмо я собрался только в 1903 году, т. е. уже значительно спустя после смерти Соловьева. Ars longa, vita brevis est… (искусство велико, жизнь коротка – лат.)

215

Т. е. известные слова Христа ап. Петру: «Ты, Петр, камень, и на сем камне созижду Церковь Мою, и врата адовы не одолеют ее».

216

Т. е. ни католичество, ни наше православие, ни лютеранство, ни реформатская церковь (кальвинизм) не казались С-ву исчерпывающими и окончательными формами религиозного сознания, даже христианского сознания. Он смотрел на них всех как на стадии, ступени, как на «бывающее», а не «сущее». Весьма замечательная точка зрения, к которой чем дальше идет время, тем большее число людей присоединяется. Все это было когда-то дорого человеку, все казалось когда-то полно. Но протекли века. И снова вздыхает человек. Снова смотрит на небо, ждет, спрашивает, ожидает. Кристаллы «исповеданий» тают в огненной печи новых сомнений, новых жажд; и ныне мы живем не без веры, но в полном хаосе веры или вер.

217

Это очень хорошо. Ему следовало печатно яснее сказать и настаивать, что он нимало не связан с римскими, константинопольскими или аугсбургскими традициями; не отрицает их, но и не покоряется им: а их все свободно принимает как «привходящие» в новое и мировое веяние Св. Духа, «религию» Его, «Церковь» Его… Но печатно у Соловьева не вырисовывалась эта благая концепция. В письме своем к нему я, сколько помню, писал ему о невозможности и немыслимости, чтобы когда-либо Россия стала католическою, что он с неприятностью и отверг как предполагаемую, и неверно предполагаемую, свою мысль…

218

Очень умно и тонко. С этой точки зрения можно понять некоторые его стихотворения, как, напр., прелестное: «В тумане утреннем неверными шагами», которые смыслом своим неизмеримо превосходят его церковные, в частности католические, тенденции. Тут мы можем понять и еще следующее: отчего в самом конце своей жизни Вл. Соловьев без всякой особенной боли, без всякой ломки своего мировоззрения публично выразил, что он оставляет мысль о соединении церквей частью как преждевременную, частью как такую, в которой нетерпеливой нужды никакой нет: да просто – мысль эта не лежала на дне его души, а только плавала в его душе. Душа его была предана, и притом всегда, как он говорит, «религии Св. Духа» и, может быть, с нею очень и очень новым религиозным исканиям. Вспомним, в стихах же его, удивительное одушевление громадного гранитного камня на пути к Иматрс: точно атавизм какого-то древнего-древнего, седого-седого фетишизма. Когда его с удивлением спросили об этом стихотворении, он ответил со своим двусмысленным и, думаю, на этот раз дерзким смехом: «Что же, вы знаете, древние поклонялись камням, и даже это было первою на земле религиею» (в воспоминаниях о нем, помнится – г. Величко или г. Энгельгардта).

219

Печатался в «Книжках Недели» Гайдебурова; в отдельном издании заглавие переменено на «Три разговора».

220

Дело идет об «Энциклопедическом Словаре» Брокгауза и Эфрона, где Соловьев вел философский отдел и поместил там ряд прекраснейших сжатых статей. ЯР.

221

До чего все это грациозно и мило. Если бы он обо всем так писал и ко всему так относился, то, думается, привлек бы всех к себе и своему. Но у него была и желчь, которая, кажется, всегда бессильна. В.Р.

222

Страшилищем (фр.)

223

Hotel d’Angleterre, на углу Исаакиевской площади и Малой Морской улицы, где постоянно жил Вл. Соловьев. В. Р-в.

224

Никогда в жизни не носил перчаток. Ошибка. В. Р-в.

225

Священный (лат.).

226

Мудрый (лат.).

227

«Земной круг» (лат.).

228

Изданная в Москве книгоиздательством «Путь» в количестве 2000 экземпляров, эта замечательная книга вся была раскуплена в четыре месяца, и в настоящее время, даже при высоком предложении цены, ее нельзя достать и через букинистов. И хотя повторить издание ему уже предлагалось, но он, усматривая в книге какие-то недочеты, отвергает мысль о втором издании.

229

Все сочинения (лат.).