Апокалипсис нашего времени

Все решительно ученые, до единого все, от Лапласа до гимназиста, убеждены, что оно «конечно – не живет»; что оно есть «предмет»…

Но почему не гаснет? – «Погаснет». Но ведь времени было довольно, чтобы погаснуть. Довольно ли?? О, кажется…

«От него жизнь на земле». От него ли? По-видимому. Живое от механического? Странно. «Да. Но так учат атомы». «Они все стучат».

Ну а если оно «живет»? Тогда 1-я мысль кидается к Христу. «Значит, Ты – не Бог». Странно

«Солнце живет». Допустим эту гипотезу. Допустим не как фразу, а как действительность. Но как же оно живет? «В таком огне?» – В таком огне прекращается жизнь. И если бы так, то значило бы, что для «жизни» пределов температуры нет.

Странно.

Нет, по-видимому, – «не живет». «При такой горячности – все скипит, сварится».

Имеет ли оно душу – вот вопрос. «Что будет с душой при очень высокой t°?»

Неведомо.

Почему планеты движутся около Солнца? Почему не «стоят» около Солнца? «Тогда бы упали». Ну, и «упали» – ничего. «Мала куча».

Все же в «движениях планет» и в самом «Солнце» наука ничего не понимает, даже разнаука. И Лаплас понимает столько же, сколько гимназист.

* * *

Да, еще: что заключается внутри чего, Солнечная система заключается внутри Евангелия, или Евангелие заключается внутри Солнечной системы?

№ 5

Вследствие повышения с февраля 1918 г. платы за пересылку печатных бандеролей почтою, прошу лиц, имеющих лично у меня подписку, дослать один рубль за десять №№ «Апокалипсиса нашего времени», по адресу: В Сергиев Посад, Московской губ., Красюковка, Полевая ул., д. свящ. Беляева, В.В. Розанову.

Всех выпусков «Апокалипсиса» заготовлено не менее 50–60, и только по техническим и денежным препятствиям он растянется более чем на год.

За величиною статьи, следующий выпуск выйдет в двойном размере (т. е. сразу №№ 6 и 7, за 70 коп.).

Очень рекомендую всем читателям «Апокалипсиса», взволнованным революцией, прочесть брошюру: «Научный социализм или учение о прибыли как ренте», инженер-технолога Трофимова, прекрасно раскрывающую софизмы, заложенные в нашу революцию.

Немножко и радости

«Приидите володеть и княжити над нами. Земля бо наша велика и обильна, а наряда в ней нет».

    Несторова летопись

«Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил благословляя».

    Тютчев.
Удивительное сходство с евреями. Удивительное до буквальности. Историки просмотрели, а славянофилы не догадались, что это вовсе не «отречение от власти» народа, до такой степени уж будто бы смиренного, а – неумелость власти, недаровитость к ней или, что лучше и даже превосходно до единственности: что это прекрасный дар жить улицею, околодочком, и – не более, не грешнее.

«С нас довольно и сплетен, да кумовства».

Ей-ей, под немцами нам будет лучше. Немцы наведуту нас порядок, – «как в Риге». Устроят полицию, департаменты. Согласимся, что ведь это было у нас всегда скверно и глупо. Министерию заведут. Не будут брать взяток, – наконец-то… и о чем мы выли, начиная с Сумарокова, и добыли до самого Щедрина… «Бо наряда – нет». Ну их в чёрту, болванов. Да, еще: наконец-то, наконец немцы научат нас русскому патриотизму, как делали их превосходные Вигель и Даль. Но таких было только двое, и что же могли они?

Мы же овладеем их душою так преданно и горячо, как душою Вигеля, Даля, Ветенека (Востоков) и Гильфердинга. Ведь ни один русский душою в немца не переделался, потому что они воистину болваны и почти без души. Почему так и способны «управлять».

Покорение России Германиею будет на самом деле, и внутренне и духовно, – покорение Германии Россиею. Мы, наконец, из них, – из лучших их, – сделаем что-то похожее на человека, а не на шталмейстера. А то за «шталмейстерами» и «гофмейстерами» они лицо человеческое потеряли.

Мы научим их танцевать, музыканить и петь песни. Может быть, даже научим молиться. Они за это будут нам рыть руду, т. е. пойдут в каторгу, будут пахать землю, т. е. станут мужиками, работать на станках, т. е. сделаются рабочими. И будут заниматься аптеками, чем и до сих пор ни один русский не занимался. «Не призвание», – будут изготовлять нам «французские горчишники», тоже – как до сих пор.

Мы дадим им пророков, попытаемся дать им понятие о святости, – что едва ли мыслимо. Но хоть попытаемся. Выучим говорить, петь песни и сказывать сказки.

В тайне вещей мы будем их господами, а они нашими нянюшками. Любящими и послушными нам. Они будут нам служить. Матерьяльно служить. А мы будем их духовно воспитывать.

Ибо и нигилизм наш тогда пройдет. Нигилизм есть отчаяние человека о неспособности делать дело, к какому он вовсе не призван.

Мы, как и евреи, призваны к идеям и чувствам, молитве и музыке, но не к господству. Овладели же, к несчастию и к пагубе души и тела,

/

частью суши. И, овладев, в сущности, испортили

/

часть суши. Планета не вытерпела и перевернула все. Планета, а не германцы.

Опасная категория

Обаятельный, обольстительный, лукавый.

Удивительно, что к категории «лукавства», – вот этого особенного и особой глубины греха, – не ведут вообще никакие порочные ступени, кроме как если ступить на первую:

– Обаятелен…

– Что такое? Как? Почему?

– Обаятелен, – потому что не подлежит укору, не представляет порока и пороков, и всех «обаяет», с первого же взгляда, как только кто увидит или услышит его.

– Обольстителен, потому что, в силу качества непорочности и красоты, – все идут за ним.

Но вот странно: как же из непорочности и красоты может вдруг выйти третье? Это совершенно не натурально. Но, однако, глаз людской, обыкновенный и, так сказать, нетенденциозный, вдруг заметил, что опасная категория именно и начинается с двух качеств:

– Обаятельности, обольстительности.

Поэтому бы, – «по предречениям», – надо быть особенно осторожным, если вдруг увидим человека особливо, исключительно невинного, чистого, непорочного.

– Обаятельного.

В этом отношении хорошо бы поставить зарок, ввиду именно предупреждений: