Глаз ведьмы

– Добрый, – все так же нелюбезно ответил заместитель начальника управления.

– Сегодня в восемь. Идет? – спросил мужчина.

– Да, – и Мякишев положил трубку.

После этого звонка заниматься бумагами расхотелось, и Александр Трофимович спрятал их в сейф. Есть чем заняться до вечера, и время пролетит незаметно, а там уже станет ясно, зачем его позвали. М-да, вот еще одна маленькая проблемка: как быть со служебной машиной? Никогда ни в ком нельзя быть до конца уверенным, в том числе в собственном водителе. И, может быть, в нем прежде всего?

Ну да это не проблема – оставить шофера в стороне от места встречи и пройтись несколько кварталов пешочком. Вот и нечего будет ему сказать, если спросят…

Ровно в восемь Мякишев поднялся по белой мраморной лестнице на второй этаж ресторана «Прага» и вошел в зал. Тихо звучала музыка, сновали официанты, тонко звенел хрусталь, сиял паркет. Александр Трофимович прошел в дальний конец зала и, спросив разрешения, присел за столик к респектабельному седому господину, скучавшему в одиночестве.

В самом начале их знакомства он представился Мякишеву как Павел Иванович и, памятуя школьный курс литературы, Александр Трофимович тут же окрестил его про себя «Чичиковым». Но в том, что Павел Иванович настоящее имя его знакомого, Мякишев абсолютно не был уверен. Скорее наоборот. Да разве в этом суть? Суть их отношений заключалась совершенно в ином.

– У вас уже приняли заказ? – поинтересовался Мякишев.

– Еще нет, пожалуйста, прошу вас! – Павел Иванович подал ему через стол солидную папку меню.

Александр Трофимович осторожно раскрыл ее и увидел плотный конверт. Сердце его радостно екнуло. Он незаметно смахнул конверт на колени, а потом убрал его во внутренний карман пиджака, с удовольствием ощутив, как упруго хрустит и проминается внутри солидная пачка стодолларовых купюр – «Чичиков» просто не признавал иных ассигнаций. Что же, у каждого свои пристрастия.

– В следующий раз мы опять встретимся здесь? – листая меню, негромко спросил Мякишев.

– Вас что-то не устраивает или вызывает беспокойство? – насторожился Павел Иванович.

– Место встречи изменить нельзя? – пошутил Александр Трофимович, закрывая меню. – Когда-нибудь мы здесь нарвемся на нежелательную компанию.

– Вот вы о чем, – облегченно вздохнул «Чичиков» и доверительно сообщил: – Привычка, знаете ли. В моем возрасте уже трудно менять привычки, а я долгие годы встречался с нужными людьми именно в «Праге». Солидно, приличная кухня, наверху уютные кабинеты. Можно приятно провести время и поговорить о деле. Кстати, выпьете немного? Тогда я закажу коньячку, для сердца полезно по такой жаре.

– С удовольствием. Однако позвольте мне заметить, уважаемый Павел Иванович, что сейчас полно разных кабачков и ресторанчиков по всему Центру, там не в пример меньше риску нарваться на нежелательные встречи.

– Я учту. Но и вы учтите, дражайший Александр Трофимович, что не мешает знать, кто именно контролирует кабачок или ресторанчик, в котором вы захотите встретиться в следующий раз. И проверить его на наличие чужой техники. А тут так мило…

Подошел официант, и, пока он принимал заказ, беседу пришлось прервать, но из того, что сказал «Чичиков», Мякишев для себя уяснил: здесь как была, так и осталась вотчина прежней или все еще настоящей службы Павла Ивановича. Сейчас черт их разберет, кто они на самом деле и в кого любят перекрашиваться, а уж кому служат – тем более! Тот же респектабельный Павел Иванович вполне может являться своеобразным проводником, буфером, неким связующим звеном между государственными спецслужбами и сильнейшими криминальными группировками, имеющими в своем кармане коррумпированных чиновников на самом верху пирамиды власти.

Когда после первой рюмки занялись салатами, «Чичиков» как бы между прочим поинтересовался:

– Что поделывает ваш любимчик Серов? Все еще из шкуры вон лезет в поисках тех, кто помогал деловым людям уйти на Запад?

– Он назвал это дело «Крысиная тропа», – Мякишев отхлебнул из фужера холодной минералки и промокнул губы салфеткой, выигрывая время, чтобы обдумать ответ и не попасть впросак.

С чего бы вдруг такое пристальное внимание к Сереге? Кажется, все прошло и похоронено, как говорится, быльем поросло. Или он ошибается, и где-то в недоступных глубинах продолжается возня: роют новые ходы, подводят мины и готовят ближним глубокие ямы-ловушки? Если Серов не бросил интересоваться ушедшими на Запад бизнесменами и их покровителями, то непременно сломает себе шею, а гробить себя вместе с ним Александр Трофимович не испытывал ни малейшего желания.

– Явно интереса он не проявляет, – сказал Мякишев. – А в голову разве влезешь?

Павел Иванович выплюнул косточку маслины.

– Он что, романтик? – вполне серьезно спросил он. И собеседник прекрасно понял его.

– В определенной мере да, романтик сыска, именно криминального сыска.

– И ярый поборник справедливости?

– Приобрел с годами определенную гибкость, но все равно стремится добиться справедливости, – вынужденно признал Александр Трофимович.

– Пора его менять на руководящем посту, – наливая в рюмки коньяк, как о давно решенном деле сказал «Чичиков».

Мякишев удивился:

– Мы же его только назначили.

– Ну и что? Передвинем, задвинем или выдвинем наверх, в министерство. Там идиотов хватает, зашибут насмерть с его-то принципами, так и останется на всю жизнь до пенсии подполковником и будет не вылезать из командировок по медвежьим углам. Кстати, к вам на днях заглянет один молодой человек и передаст привет от меня. Так вы посмотрите: хорошо бы его сначала замом к Серову поставить, а потом сделать начальником отдела. У молодого человека будет несколько вопросов, так вы на них ответьте, считайте, что это я вас спрашиваю. Договорились?

«Роют! – понял Трофимыч. – И не переставали рыть! Куда, чего и зачем, дело не мое, но роют, сукины дети. А Серегу, как ни жалко, придется сдать: пусть лучше отправляется служить в министерство и гоняет там по командировкам, чем лишится буйной головы. Наверху на глупости времени не останется. Хотя обидно, толковый сыщик, и вместе с ним мы могли бы шкуру содрать не с одной сволочи, но… Времена изменились, и стоит ли заводиться, когда понимаешь, что ты уже давно не боец?»

– Договорились, – натужно улыбнулся Мякишев и не смог удержаться, чтобы не заметить с горечью: – Кажется, дорогой Павел Иванович, вы меня теперь тоже в некотором роде рассматриваете как своего агента?

«Чичиков» откинулся на спинку кресла и недоуменно поднял брови, делая вид, что искренне изумлен и даже несколько обижен услышанным. Надо отдать ему должное – он был неплохим актером, но обмануть Трофимыча, выросшего в атмосфере закулисных интриг и всю жизнь прослужившего в органах, ему не удалось. Видимо, поняв это, Павел Иванович вновь наполнил рюмки и грустно улыбнулся.

– Знаете, как в Библии сказано? Что существует, тому уже наречено имя, и известно, что это – человек и что он не может препираться с тем, кто сильнее его… Оставьте дурные мысли. Давайте лучше выпьем за все хорошее!

– Боюсь, все хорошее давно позади, – вздохнул Мякишев.

В таком настроении отпускать его не стоило, и «Чичиков» примирительно проговорил:

– Бросьте! Жизнь странная штука и, по большому счету, все мы чьи-то стукачки. Главное – не стать двурушником!

Он поднял рюмку и поверх нее пристально посмотрел Александру Трофимовичу в глаза, и у того неприятно заныло сердце. Видно, столь давнее и ранее абсолютно не обременительное, зато очень выгодное знакомство-сотрудничество с Павлом Ивановичем начинало перетекать в новую, не совсем приятную фазу. В последние месяцы это чувствовалось особенно остро, но, как справедливо заметил «Чичиков», можно ли препираться с тем, кто сильнее тебя? Коли эти ребята взяли за горло, то уже ни за что не выпустят, а начнешь дергаться – засучишь ножками в петле, тщетно пытаясь дотянуться до земли.

Нет, уж лучше не дергаться, тем более, когда нет сильной руки, способной прикрыть тебя от всех напастей, а значит, и нет никакой возможности показать зубы в ответ на завуалированную угрозу, – такие вещи Трофимыч усваивал с лету.

Мякишев притворился, что проглотил все обиды и смиренно склонил голову перед сильным, выпив с ним рюмку в знак примирения и покорности. Более к скользкой теме не возвращались, и разговор шел о других делах, интересовавших Павла Ивановича. Александру Трофимовичу не давал покоя вопрос: неужели у «Чичикова» такая прекрасная, профессионально развитая память, что он ничего не записывает? Или записывает, но на диктофон в кармане легкого летнего пиджака? Тогда надо быть особенно осторожным и взвешивать каждое слово.

Внешне совместный ужин закончился вполне дружески. Со стороны казалось, что два уже немолодых человека, случайно оказавшихся за одним столиком, выпили, поели и распрощались. Как всегда, Павел Иванович откланялся первым. Пожелав ему всего доброго, Александр Трофимович подумал: никогда не знаешь, где потеряешь, где найдешь, и скоро он увидит еще одного их человечка. И кто знает, когда и как это потом может пригодиться…

А вокруг продолжался праздник жизни. За столиками рядом пили, ели, клялись в любви и скрывали лютую ненависть, радовались и горевали, обольщали и разочаровывались. В соседнем зале, снятом для какого-то торжества, вдруг призывно зазвенели бубны, застонали цыганские семиструнные гитары, и глуховатый гортанный басок затянул: «Ямщик, не гони лошадей!» Подхватил хор, и мелодия полилась широко и привольно, будоража разогретую хмельным душу.

И Трофимычу вдруг страшно захотелось заказать бутылку водки и хлопнуть один за другим пару полных стаканов – без закуси, как бывало во времена его давно минувшей молодости, – чтобы побыстрей ударило по мозгам. А потом лихо рвануть на груди рубаху и, опьянело тряся плешивой головой, вихрем ворваться в пестрый круг пляшущих цыган. Плевать, что там все обман и сплошное лицедейство, что там только призрак вольной, беззаботной жизни, но хлебнуть ее сполна хоть на миг, и в этот миг раскрепощения пусть вдрызг струны и душа пополам! Лишь бы ощутить себя свободным, как птица, хоть на миг!

Но Мякишев не заказал водки. Он докурил, расплющил в пепельнице окурок, встал, поправил пиджак и тенью скользнул к выходу, а вслед ему неслось тоскливое, как рыдание в широкой степи: «Нам некуда больше спешить…»

Утром, после совещания у руководства, Мякишев попросил Серова зайти к нему в кабинет, угостил сигаретой и завел разговор о проблемах, которых вчера касался Павел Иванович. Однако подполковник, по своему обыкновению, либо отнекивался, либо пытался отшутиться, что только упрочило Трофимыча в уверенности: «Чичиков», к сожалению, прав и Серов не перестал заниматься тем, что давно стоило забыть и списать в архив. Ну что же, всем свою голову не приставишь и при самом добром отношении к Сереге ему трудно будет помочь, если ситуация вдруг непредвиденным образом осложнится.

Теперь Мякишеву оставалось лишь ждать визита человека Павла Ивановича. В каждом, кто входил в его кабинет, он готов был видеть посланца «Чичикова». Но, может быть, встреча сегодня не состоится, а случится в другой день? Но чутье подсказывало – долго ждать не придется, Павел Иванович и его руководители чем-то обеспокоены и не станут тянуть: им надо ускорить ход событий и направить их в нужную сторону.

Чутье не обмануло. Ближе к вечеру в кабинет заместителя начальника управления робко вошел с папкой документов Аркадий Петрович Пылаев – старший опер из аналитического отдела. Присев на предложенный начальником стул, он подал бумаги и негромко сказал:

– Вам просили передать привет, Александр Трофимович.

– Привет? – Мякишев взглянул на Аркадия с интересом: неужели именно он и есть человек «Чичикова»? Занятно. – От кого?