Не бойся друзей. Том 1. Викторианские забавы «Хантер-клуба»

Что-то интересное начинается, знать бы вот только – что. Но ждать в любом раскладе недолго. Так и вышло.

– Очень хорошо, – с серьёзным видом согласился Философ. – Поскольку я действительно не в состоянии привести обоснованных доводов против вашего утверждения, считаем его принятым. Рядом с нами на самом деле существует параллельная Вселенная, в ней – Солнечная система, Земля, на ней, само собой, присутствует и Россия. Правда, мне не совсем ясно, отчего она тысячу лет развивалась абсолютно идентично с нашей и только именно в девятнадцатом году решила пойти собственным путем. Не надо мне ничего объяснять, – предостерегающе поднял он руку. – Я тоже читал достаточно и серьёзных работ, и беллетристики. В нашем случае это такая же данность, как, предположим, температура кипения воды или скорость звука. Меня другое интересует. Хочется понять ваши, обаятельнейшая Сильвия Артуровна, мотивы. С любой разумной точки зрения. Интерес ваш не просматривается в заявленных обстоятельствах. До того как вы объявили о существовании «параллельной России», я, к примеру, мог для себя ваши действия объяснить. Обращаясь к Президенту, вы намеревались легализовать свою организацию и уже в официальном статусе добиваться тех или иных целей. Мы с вами могли бы достичь, рано или поздно, взаимоприемлемого консенсуса. И хотя бы лично я готов был на сотрудничество, тоже имея в виду свой интерес…

– Господа, – вдруг перебил его Фёст. – Может быть, сделаем паузу? Выпьем, раз уж сидим за накрытым столом, чуть снизим накал обсуждения. Спешить нам особенно некуда…

– Дельное предложение, – поддержал его Писатель. – Никто нас в шею не гонит. Куда более простые вопросы на международных конгрессах неделями и месяцами обсуждались…

– Не возражаю, – ответил Философ. – Только позвольте, я всё же закончу свои тезисы. Повторяю – я был готов поддержать идею сотрудничества с «Комитетом». Но если вы вводите дополнительный фактор, эту самую вторую Россию, так зачем вам мы? Чего вы надеетесь получить здесь, уже имея гораздо более мощного и благополучного, как мне представляется, союзника? Извините – моего воображения хватает только на весьма неприятный для Российской Федерации вариант, и я его принять не могу. Лично я! – с какой-то бесшабашной отчаянностью заявил он. Будто после этих слов его тут же поволокут на дыбу. Так хоть рубашку на груди перед этим рвануть.

Сильвия, ничего не ответив, посмотрела на Президента. Тот едва заметно пожал плечами, явно не собираясь высказывать своё мнение.

– Вы всё время говорите только об интересах, – снова ответил за неё Фёст, – и совершенно забыли о такой категории, как идеалы. А они нередко выше… Разве не так?

– Господа, господа, – постучал вилкой по хрустальному бокалу Журналист, – давайте действительно последуем предложению Петра Петровича, выпьем прежде всего за взаимопонимание. Как бы ни расходились наши мнения, поводов для конфронтации у нас нет и быть не должно. Осознаем прежде всего величие момента – это ведь больше, чем даже встреча инопланетных цивилизаций. У меня просто слов нет. Каждый из нас, – он сделал жест, будто захотел обнять всех присутствующих разом, – и каждая из Россий как бы обретает свою утерянную почти век назад половину…

– Аркадий, не говори красиво! – с усмешкой процитировал Островского (не Николая, а Александра Николаевича, драматурга) Контрразведчик.

Наступила некоторая разрядка. Выпили, кто водку, кто вино или коньяк, заговорили все разом, свои со своими и через стол. Теперь друзья Президента видели своих гостей как бы другими глазами, искали и находили раньше не замеченные отличия в манере поведения и речи.

– Что же ты меня заранее не предупредил? – с лёгкой обидой спросил Философ Журналиста. – Кажется, нетрудно было, я бы хоть морально подготовился. И до сих пор что-то скрываешь, только в толк не возьму, что именно. Чем она вас с шефом обратила в свою веру?

– Ну, подожди ещё немного. Тебе же интересней будет, – ушёл Анатолий от прямого ответа.

– Как знаешь. – Философ отстранился и потянулся с рюмкой к сидящему напротив Фёсту, резонно считая его человеком, не менее информированным, чем Сильвия.

Когда застолье приобрело хотя бы подобие непринуждённости, Сильвия решила снова обострить партию. Без всякого заранее написанного сценария, полагаясь только на интуицию и естественный ход событий.

– Моим словам большинство из вас всё же не поверили, господа. – Набор улыбок леди Спенсер был неисчерпаем. – Как-то легкомысленно отнеслись. Придётся углубить шокирующее действие…

Она вдруг сделала шаг назад, согнулась в изящном полупоклоне и возгласила тоном и децибелами средневекового дворцового герольда:

– Его Величество Государь Император и Самодержец Всероссийский, Царь Польский, Великий князь Финляндский, Всея Великая и Малая и Белая Руси Государь и Повелитель, и прочая, и прочая, и прочая!

Сильвия произнесла лишь «малый титул». Если бы она взялась излагать «Большой», церемония непременно потеряла бы темп, а в нём вся интрига и заключалась.

«Немая сцена» из финала «Ревизора» произошла немедленно. Олег Константинович, своим нынешним обликом более напоминающий егеря с дальнего кордона, нежели Венценосца, встал, располагающе улыбнулся всем сразу, сделал шаг навстречу Президенту, едва ли не щёлкнул каблуками, признавая его особой почти что равной себе да вдобавок и полновластным хозяином на своей территории.

Президент почти машинально поднялся, растерянным взглядом скользнул по приближённым, потом посмотрел на Сильвию, снова на Олега. Происходящее, даже после прогулки по Москве, было непонятно, а этого он не любил. Даже когда ещё преподавал в университете. Неужели Сам Император той России явился сюда лично, никак подобающим титулу образом сего не обставив?

– Поясните, – после непозволительно затянувшейся паузы попросил он Сильвию. Задать тот же вопрос непосредственно Олегу что-то ему помешало. А казалось бы…

– Да что тут пояснять, ваше превосходительство, – снова улыбнулась Сильвия. – Просто мы решили, что достаточно испытывать ваше терпение, да и наше тоже, вот и решили сразу расставить все точки и снять все проблемы. Сразу и окончательно.

– После окончания Гражданской войны Учредительное собрание и Земский собор провозгласили Российскую Державу с демократическим парламентским устройством, но одновременно и сохранением поста Местоблюстителя Императорского престола. То есть монархия как бы и сохранялась, но – в латентном[40 - Латентный (лат.) – скрытый, невидимый, существующий, но внешне не проявляющийся.] состоянии, примерно так, как Патриаршество в нашей реальности с 1917 по 1943 год. В прошлом году очередной Земский собор решил, что пришло время восстановления Самодержавия в полном объеме. Местоблюститель Великий князь Олег Константинович Романов был провозглашён и коронован Императором Олегом Первым! Его Императорское Величество, осознавая важность момента, нашёл, как видите, возможность и изъявил желание явиться сюда СОБСТВЕННОЙ АВГУСТЕЙШЕЙ ПЕРСОНОЙ. Поскольку визит его, как уже было сказано, – неофициальный, было решено все положенные протокольные процедуры отложить до более подходящего момента.

Гражданам, и даже главе демократического государства, было неизвестно и непонятно, как следует вести себя с коронованной особой. Нет, если бы это был иностранный король, султан или эмир, прибывший и принимаемый в установленном порядке – вопросов бы не возникло. Есть на то тщательно прописанный церемониал. А здесь ситуация щекотливая – во-первых, из чего следует, что этот представительный мужчина – на самом деле Император из дома Романовых, в этой реальности давным-давно потерявших права на царствование в полном соответствии с Законом о престолонаследии? Любой актёр мог весьма убедительно сыграть такую роль. Во-вторых, если Сильвия всё-таки сказала правду, как соотносятся в смысле субординации главы одной и той же страны, существующей как бы в двух ипостасях, в юридическом смысле взаимоисключающих. Либо одна, либо другая, но никак не обе сразу.

Впрочем, есть же в физике понятие дуализма волны и частицы.

Император был более подготовлен, поэтому он первый шагнул вперёд и крепко, по-мужски пожал своему коллеге руку.

– Будем знакомы. Окончательно я смогу подтвердить свою подлинность только в одном случае – если вы согласитесь нанести мне официальный визит. Я приму вас в Кремле, и вы лично сможете сравнить, что у нас до сих пор совпадает, а что изменилось бесповоротно.

– Что ж, готов принимать вас в этом качестве, пока не убедился в обратном… – Ошеломление постепенно оставляло Президента.

Император усмехнулся. Очень эта сцена напоминала известный фильм «Иван Васильевич меняет профессию», который Ляхов ему прокрутил в берендеевском конференц-зале.

– С удовольствием приму приглашение, – продолжил Президент, считая, что лицо сохранил, – но, сами понимаете, не сегодня и даже не завтра… – Он до сих пор находился под впечатлением краткой прогулки по той Москве и склонен был поверить, что разговаривает действительно с российским Императором. Иначе степень абсурдности превысит все мыслимые пределы.

– Это понятно. Сначала можете направить к нам группу сотрудников, они на месте посмотрят, с моими людьми процедуры согласуют, темы переговоров обсудят, тогда и милости просим. Но и сейчас нам есть о чём мнениями обменяться, а то мы всё подходим, подходим, да к делу никак не перейдём.

– Я готов вас выслушать. Это как-то будет связано с событиями последних дней, «Чёрной меткой» и всем прочим?

– Как вам сказать… Меня, согласно занимаемой должности, подобная мелочь не слишком интересует. Ваши это внутренние дела, не мои.

– Тогда я вообще не понимаю, на каком основании ваши люди в них вмешиваются? Что бы у нас ни происходило – это наши вопросы, наше суверенное право.

– По поводу последнего не смею возражать. Только так называемый «Комитет» – организация не моя. И входят в него граждане, так сказать, экстерриториальные. Кое-кто из числа ваших подданных, иные, насколько мне известно, – из третьих и четвёртых параллельных времен. Мне тоже, знаете ли, – по-свойски улыбнулся Император Президенту, – пришлось в эти вопросы вникать. Просто я по основной специальности учёный-естествоиспытатель, мне легче было соотнести реалии натурфилософии и политики. В этом самом «Комитете» из моих – только полковник Ляхов, до последнего участвовавший в этих делах по своей личной инициативе. Меня он поставил в известность о своём фактическом там статусе совсем недавно. Я счёл, что вещи, выходящие за пределы, артикулом определённые, являются личным делом каждого. Потом все эти ваши дела завертелись, явно угрожающие спокойствию моей Державы. Вадим Петрович, как мог, объяснил обстановку. И убедил встретиться с вами. Я согласился, скорее из любопытства, поскольку, как уже сказал – до того, как Императором стать, всё больше научными исследованиями занимался, путешествовал, книжки писал. Пока Отечество не призвало…

– Экстерриториальные? – Президент явно путался в изящных построениях Олега. – А я вот вообразил, что и Сильвия Артуровна, и всё остальные – прибыли к нам от вас. И занялись, как говорится, «самодеятельностью», с полным основанием квалифицируемой как вмешательство во внутренние дела иностранного государства.

– Ну, «иностранной» я бы вашу Россию не назвал. Тут вообще никакие привычные нормы права неприменимы. На ваше отражение в зеркале чья юрисдикция распространяется?

Вмешался Философ:

– Ваше Величество, господин Президент, парадоксов в данной ситуации лучше избегать. Мы в них запутаемся, и ни к чему хорошему это не приведёт. Для общей пользы давайте всё-таки считать нашу и вашу России совершенно самостоятельными и независимыми государствами. Дружественными, союзными сколь это возможно, но всё же суверенными. И контакты, если договоримся, будем поддерживать на уровне обычных посольств… Иначе можем зайти слишком далеко.

Он взглядом спросил Президента, согласен ли тот с его инициативой. Тот кивнул и добавил:

– За одним исключением. В открытую объявить о появлении на карте мира «другой России», на мой взгляд, пока невозможно. Наши контакты придётся до поры осуществлять под грифом высшей степени секретности. Не подключая к этому официальные структуры. Думаю, объяснять причину нет необходимости. И ещё – как в данном случае понимать термин «экстерриториальность»?

– В самом прямом, – ответила Сильвия. – Наш комитет не принадлежит ни к одной из известных нам реальностей и одновременно – ко всем сразу. Нам на этот момент известно, как минимум, семь. И все они друг с другом взаимосвязаны – в некотором смысле каждая является причиной и одновременно следствием всех остальных. Мы не настолько хорошо представляем себе основы такого мироустройства, но эмпирическим путём установили, что любые потрясения в любой доступной точке континуума способны вызвать нечто вроде эффекта домино. С непредсказуемыми, как любят выражаться журналисты, последствиями. Вот нам и приходится отслеживать неблагоприятные тенденции в каждой из них и, в случае необходимости, принимать адекватные меры.

– Без согласия коренных обитателей этих «реальностей»? – не совсем искренне удивился Президент.

– А как вы себе представляете получение этого «согласия»? Вы, юрист-правовед! Всенародным плебисцитом? Или обращением к законным властям с разъяснениями? Был у нас случай, в одной из «веток» вашей реальности. Там пришлось экстренно решать вопрос об отстранении от должности хорошо вам известного «товарища Ежова». По понятным причинам мы это сделали, не обращаясь к единственно законному органу народного представительства, Верховному Совету СССР. К «народу вообще» тоже не обращались. Да и товарища Сталина, принявшего «окончательное решение», мы сыграли втёмную. Неужели вы считаете, что если бы и здесь товарищ Ежов был ликвидирован своевременно, пусть и без соблюдения «юридических процедур», и на его место поставлен другой человек, отнюдь не Берия, народу, стране стало бы хуже? Может быть, вы скажете: «Pereat mundus et fiat justitia!»[41 - Правосудие должно свершиться, даже если погибнет мир (лат.).] Для меня это спорный тезис.

Вот в теперешнем случае мы решили действовать открыто, обратились прямо к верховной власти в вашем лице. И что? Чувствую – обсуждение ситуации затянется на месяцы, притом что большую часть наших доводов вы явно не готовы воспринять. Не в силу своей ограниченности или злой воли, упаси бог! Просто для того, чтобы знать то же, что знаем мы, мыслить в унисон, вам придётся присоединиться к нашей организации, сначала – в качестве учеников. Вот господин Ляхов третий год с нами взаимодействует, благодаря чему оказал Престолу и Отечеству неоценимые услуги, но полноценным членом комитета так и не стал. Именно потому, что иначе у него не осталось бы времени на службу. А в отставку выходить он не хочет.

При этих словах Император молча кивнул. Да, мол, подтверждаю всё сказанное.

– Ну и какая же опасность грозит «реальностям» сейчас? Исходит она из нашей страны, раз вы обратили на неё своё «благосклонное внимание»? – Президент постарался, чтобы все присутствующие ощутили его иронию и даже сарказм.

– Вашему превосходительству достаточно дать поручение тем руководителям МГБ или иных организаций, которым он безусловно доверяет, предоставить ему полную информацию по событиям, имевшим место в Москве осенью прошлого года. У нас та операция прошла под кодом «Ночь и туман»[42 - См. роман «Хлопок одной ладонью».], – впервые взял слово Фёст. – Только запросите действительно полную информацию. С фактами, установочными данными на бесследно исчезнувших лиц (не вокзальных бомжей, конечно, а действительно значащих фигур), посадите хоть целое аналитическое управление, пусть они вам все версии выдадут, а заодно и изменения, которые после всего этого произошли в раскладах внутри ОПГ, финансового и политического сообщества…

– А зачем? – спросил Контрразведчик, который наверняка был в курсе если и не всего, то значительной части того, о чём говорил Фёст. – Если вы располагаете всеми необходимыми материалами, так и поделитесь. Конфиденциальность я гарантирую.

– Для повышения уровня взаимного доверия. Чтобы это не выглядело примитивной «дезой» или попыткой оказать на вас информационное давление. А если возникнут вопросы – охотно на них отвечу. Я тоже лицо неофициальное, у меня свой бизнес…