Трус не играет. Часть 1

Я изобразил непонимание, но остановился.

– Инструкции! – Главный вложил мне в свободную руку телефон, – Маршрут забит. Приведёт к школе. Старое здание, железная ограда. Будет мелкий стоять. Жёлтая куртка, шапка с завязками. В телефоне фотка его. У тебя полчаса, – Посмотрел на часы. – В три бабка его заберет. Сноси, короче, его на всём ходу, не тормози, и вали! Сделаешь на глазах у бабки, бонус тебе, – Леший криво ухмыльнулся. – Ведро от нас через дорогу, найдёшь.

И сгреб меня за грудки:

– Слышь, Дрон, бабку зацепишь – хана тебе! Минус одна жизнь, – Та же ухмылка.

На другой стороне улицы действительно нашлось авто. Ведро ведром. Я с трудом провернул ключ и двумя руками буквально оторвал присохшую дверь. Изнутри качнуло смрадом, но не опрокинуло. Уткнувшись носом в локоть, я нырнул в салон. Время.

Ведро завелось сразу. Мотор натужно взревел на первой скорости, и, путая передачи, я встроился в поток.

Мальчик стоял на тротуаре у старой ограды. Бабки не видно.

«Бордюр невысокий – запросто запрыгну»

Желтая куртка есть. Шапки нет.

«Ишь какой неслух! Шапку снял. Ща тебе бабуля наваляет!»

И тут меня кто-то позвал. Кричала немолодого вида женщина. Она бежала к мальчику и по тому, как тот повернулся… Бабка, значит! Какая же она бабка…

По скорости и расстоянию я успевал с запасом. Ведро удалось разогнать километров до восьмидесяти, а в голове вопрос:

«За что же, интересно, мальчика Андрюшу отправит на тот свет тезка за рулем ржавой помойки?»

Секундой позже пробило:

«Это ж, я тут, за рулём!»

И сразу:

«А где же мой Андреевич, с кем он?»

Подурнело. Нога рванулась к тормозу.

Как-то раз, мы с тимейтом на его маунте, вот таком же ведре, гнали куда-то на скорости под сто. И я притормозил. Ну, почти. Педаль провалилась под ногой. Я вскрикнул, и спящий рядом хозяин авто пробудился. Открыв заспанный глаз, он проворчал:

– Да не ссы! Подкачай педалью – тормозуха травит.

На этот раз педаль отвалилась.

Время, время! Схватив правой рукой лежащий на сиденье фонарь, я уперся им в торчащий огрызок тормоза и рванул руль в сторону. Удар пришёлся в старую школьную ограду. Секундой позже она приняла ещё один – я вылетел вместе с остатками лобового стекла.

Андрюша, наконец, встретился с бабушкой. Та звонила в скорую.

Я лежал на капоте. Открыл глаза. Рядом маячил знакомый субъект в шляпе. Пашка:

– Ну как, пригодился фонарь?

– Помог немного.

– Держи ещё один, – и протянул мне «Светочь».

– Последний?

– Ты, Андрюха, в шахматы не играешь?

– Ну, могу, – плохо соображая, к чему бы это, пробурчал я.

– Знаешь правило: «Тронул – ходи»?

Я неопределенно мотнул головой.

– Ну что смотришь, Андрюша? Ты сегодня заработал право переходить!

И закатал мне в лоб так, что я полетел, полетел кубарем в пропасть…

Где-то наверху грохнула дверь. Последний луч света, соединявший улицу и подвал, сгинул. Махнув рукой, я шагнул, ноги разъехались, я покатился по ступеням, отсчитывая копчиком бетонные края. Видать, от внезапной темноты, равновесие потерял. Лежу под лестницей, темно. Включил фонарь. Посветлело.

Тронул пальцами стены. Опять здесь? Я подскочил. Как выкарабкиваться?

– Лев Петрович, нам необходимо собрать недостающие документы, – откуда-то слева раздался настойчивый, скрипучий голос Хромого. – Господин на балке ожидает, так сказать, провизии. Самолет прибудет в полночь. И если товарищ Игрок даст промашку, то отправится первым рейсом… А документ, сами понимаете, конечно и бумажка, но подписанная! Сами понимаете чем.

Я подполз к двери, притаился. Заглянул. Хромой на этот раз оказался в сюртуке. Лешего называл Львом Петровичем, а тот всё раскланивался с кем-то:

–Дело всё в том, – оправдывался Леший, – что за товарища Игрока попросили сверху. Но я обещаю: пара часов и его голова будет у вас на ужин. Фаршированная, так сказать, лучком и «зелеными».

Единственная лампочка по центру комнаты легко покачивалась, освещая длинный стол с яствами. На малиновой скатерти запеченный крокодил под соусом, Валькина шляпа, наполненная до верху бабушкиными «лисичками».

Я отполз, рванул вперед по коридору. Чем дальше от места, тем холоднее. Пахло серой, глаза слезились. Коридор сужался, фонарь сдыхал. Я пробирался узкими проходами на ощупь, дергал за ручки дверей. Темнота сгущалась. Шаги. Совсем рядом хрип Лешего. Что-то больно садануло по голове. Из глаз искры. И никого.

Схватился за голову. Кровь. Стянул свитер, протер им лоб и бросил в сторону. Подавшись вперед, вновь едва не стукнулся головой о бетонный брус потолка.

Валькина шляпа… откуда она у них? И шляпа-то ведь, та самая. В день первого знакомства Валюша, пряча глаза от солнца, слегка наклонила голову. Я засмотрелся. Сильный ветер сорвал шляпу и цветастое сомбреро… полетело по каменному мосту. Я поспешил поднять, Валька улыбнулась. До чего улыбка хороша. А глазища!

Тогда казалось, жизнь наполнена смыслом. Я любил весь мир и весь мир любил меня. Навсегда. Я обещал, что буду нас охранять, в обиду не дам.

Вдалеке показался свет. Выход. Нашел!

Я побежал. Наступив на что-то мягкое, остановился.

–Чертов Кносский лабиринт! – выругнулся я, сжимая в руках собственный свитер.

А ведь они меня не отпустят при любом раскладе. Даже если и сбил бы. А вдруг в машине камера? Потом сбивай им второго, третьего. Вальке покоя не дадут. Родителям. Скажу: «Нет», – тоже не отпустят.

Я встрял, когда вошёл сюда. Сколько стоит жизнь? Чего стоит шанс? А в Пике Эскавара я тем самым «Господином на балке» играл. Точно, я. Похож. И Валька с Димкой в лохмотьях…

А мальчишку не смогу сбить. Хоть режь меня.