Колдовские камни

Выйдя на песок, намытый течением реки, Орн щелчком пальцев стряхнул каплю с рукава. Вода, которой пропитался его костюм, сейчас же разлетелась в разные стороны блестящими брызгами, и вся одежда демона мгновенно стала сухой.

– Одежка готова, займемся транспортом, – сказал себе Орн.

Вдоль берега вилась дорога, поднимаясь на склон холма. Выйдя на дорогу, Орн протяжно переливчато свистнул. Издалека послышался стук копыт, и навстречу демону выбежал великолепный черный конь в богатой сбруе, с пышной гривой, заплетенной в мелкие косички.

– Ах, ты мой хороший, – ласково проговорил Орн, взяв коня под уздцы. – Ну-ка, что ты мне привез?

К седлу была приторочена кожаная сумка, в которой бренчал тугой кошелек с деньгами, рядом висели длинные узкие ножны.

– Деньги и оружие – все, что нужно настоящему мужчине и профессиональному злодею, – довольно улыбнулся Орн и достал из ножен меч.

Узкое, острое, как бритва, лезвие из вороненой стали вспыхнуло на солнце темными искрами. Возле самой рукоятки, удобной и хорошо сбалансированной, вилась выбитая по клинку змея, хвост которой заканчивался наконечником копья. Орн поднял меч вверх и поглядел на свое лицо, отраженное в его блестящей поверхности.

– Черная Молния. Меч моего деда, – любовно глядя на змею возле рукоятки, проговорил он. – Папаша не очень хорошо с ним обращался. Зато мамаша – другое дело. Любила рубить головы налево и направо. Прекрасной души была женщина!

Орн вздохнул под наплывом воспоминаний, убрал меч в ножны и легко вскочил в седло.

Полчаса спустя, две девушки-крестьянки из Вильдана, пасшие на лугу овец, увидели богато одетого всадника на черной лошади, едущего по Главной дороге в сторону границы. Они загляделись вслед стройному темноглазому незнакомцу, ловко сидевшему в седле. Орн, чувствовавший на себе их взгляды, вновь самодовольно улыбнулся.

– Я же говорил – демонически красив! – сказал он сам себе.

Очарованный лес

Лишь только пограничные столбы остались позади, местность вокруг изменилась. Илья и его спутники въехали в Ридэль. Когда-то маленькое княжество, зажатое между Ильрааном и Занбааром, звалось Риадаэли. Здесь жили эльфы, и во времена их правления этот небольшой кусочек земли был цветущим краем.

Но еще в эпоху Старых Волшебников эльфы ушли на Восток, а их место заняли люди. Они жили не так правильно и мирно, не в такой гармонии с природой и самими собой, но смогли продержаться на суровой пограничной земле гораздо дольше.

Риадаэли превратился в устах людей в Ридэль, но еще сохранил следы присутствия Чудного Народа. Уцелели прекрасные сады, посаженные эльфами. Каналы, ответвлявшиеся змейками от неглубоких спокойных речушек, до сих пор отлично служили для перевоза по ним мелких грузов и орошали земли. В чем нельзя было отказать людям, так это в трудолюбии.

Путники ехали по нешироким, но аккуратно замощенным дорогам, частой сеткой пересекавшим сочные луга. Вид зеленых холмов, покрытых цветами, и маленьких чистеньких деревенек радовал глаз. На обочинах, как в Ильраане, тоже попадались верстовые столбы – статуи длинноволосых дев, сидящих сенмурвов и приподнявшихся на хвосте дельфинов из белого камня, искусно сработанные, но очень старые, тоже оставшиеся от времен эльфов.

– Сразу видно, здесь когда-то потрудился Чудный Народ, – с гордостью сказала Илье Тарилор. – Все, что создали эльфы, уже не в таком хорошем состоянии, но след нашего пребывания на земле Риадаэли не так-то легко стереть.

Немного похваставшись перед смертными, она вспомнила о чувстве собственного достоинства и снова замолчала.

Уже сильно за полдень маленький отряд въехал в Хэлдарт, первый город на земле, граничащей с Западным Ильрааном. Тарилор город понравился еще больше, чем окружающая его сельская местность. К его архитектуре тоже приложили руку эльфы, украсив серые каменные стены ажурной резьбой, входы и оконные проемы свободными полукруглыми арками, а крыши и башенные шпили затейливыми коваными флюгерами. Жители Хэлдарта выглядели спокойными и приветливыми, а на солнечных улицах было немноголюдно и просторно.

Юн взмолился об обеде, и смягчившаяся Тарилор согласилась задержаться в Хэлдарте подольше, чтобы компания смогла перекусить в корчме «Красотка Запада». Обед им подали на полукруглой веранде, выходящей на площадь, залитую солнцем. Площадь украшали каменные статуи и фонтан, стекающий в круглый мозаичный бассейн.

Шум водных струй и солнечный свет приятно убаюкивали. Юн, всю дорогу нывший, что не выспался, с удовольствием прикорнул бы прямо на столе, но аромат тушеного мяса в глиняном горшочке не позволил ему спать. Он сразу же схватил вилку и принялся уплетать за обе щеки.

– Вот такие путешествия я люблю! Очень люблю! – заявил он.

– Сразу видно, бывалый путешественник, – съязвил Кадо, придвигая к себе свою порцию, и отнял у чародея тарелку с тыквенной кашей, которая предназначалась для Ильи. – У тебя есть своя!

Пока мальчики ели, Тарилор куда-то ушла, оставив их на попечение кота, которому, судя по всему, доверяла. В этом она была права. В маленьком пограничном княжестве появление любых новых лиц не могло остаться незамеченным. На Илью и его друзей со всех сторон кидали любопытные взгляды, но заговорить с ними никто не решался, видя рядом на полу большущего дикого кота.

Защищенный от расспросов кошачьими клыками и когтями, не обращая внимания на заинтересованные взгляды, Илья достал из торбы дневник и перо с чернильницей.

– А что это ты пишешь? – Юн ненадолго перестал жевать. – Новую книгу?

– Нет, это мой дневник, – ответил Илья и прикрыл рукой написанное, потому что шея у чародея вдруг вытянулась точно у жирафа, когда он через стол попытался заглянуть в тетрадь.

– Отвали, – сказал Кадо и поставил перед Юном свою тарелку с кашей.

Это подействовало. Юн перестал заглядывать и лишь изредка любопытно косил глазами в сторону Ильи.

На веранду вернулась Тарилор и принесла с собой клетку, в которой сидели три сизых почтовых голубя. На грудке каждого из них висел кожаный шнурочек с кольцом для бумажного свитка.

– Я собираюсь написать письмо домой, – коротко объяснила эльфийка. – Может, кто-то еще хочет?

– Я бы послал весточку Урдальфу, – отложив дневник, сказал Илья. – Может, Гвендаль вернулся?

– Говори потише, – приказала Тарилор, окинув опасливым взглядом веранду. – Кто еще?

– Я не буду, – отказался Юн, замотав лохматой головой. – Вдруг предки просекут, где я, и пошлют за мной погоню.

– А я бы написал своим предкам, – сказал Кадо. – Если бы они у меня были. А так разве что Арле Кан. Пусть знает, что я в порядке.

Юн поперхнулся компотом.

– Не вздумай наябедничать на меня! По глазам вижу, ты замыслил меня заложить, негодяй!

– Запросто, – угрожающе ухмыльнулся Кадо. – Пусть тебя исключат из чародеев за побег, сломают твой волшебный посох и сожгут палочку.

– У меня еще нет посоха, – обиженно прочавкал Юн. – Но это все равно так подло с твоей стороны, предатель!

– Ну-ка хватит! – прикрикнула на них Тарилор. – Никто и никого не выдаст. Давай-ка, доедай, Юн, а вы пишите свои письма и уходим. Нам давно уже пора быть в пути.

Поставив чернильницу Ильи на середину стола, все принялись за написание писем под быстрое чавканье Юна. «Дорогой Урдальф, – написал Илья. – У меня все хорошо, путешествие проходит интересно. Режим дня соблюдаю, питаюсь правильно, – тут он прервался и поставил перед Юном, шарившим по столу несытым взглядом, свою тыквенную кашу. – Очень скучаю по тебе и по Гвендалю. Если он вернулся, передай ему привет. Пока. Твой Элиа».

Тарилор вдела в кольца на шеях всех трех голубей свернутые трубочками письма, и вскоре в чистом небе затрепыхались птичьи крылья. Почтовые голуби устремились на восток. Расплатившись с хозяином «Красотки Запада» за обед, путники уехали из города, оставив позади себя шлейф сплетен и догадок.

Будь они чуть подозрительнее и внимательнее, то заметили бы, что сразу после их ухода из корчмы в небо поднялся еще один голубь и улетел на запад. Стоило нашим путникам переступить порог веранды, как из-за стола в углу незаметно поднялся человек в плаще с капюшоном, по виду такой же странник издалека, и сошел с веранды на площадь.

Свернув за угол на пустынную улицу, он выпустил из-под полы плаща голубя, на шею которому повесил только что написанное украдкой в корчме письмо. Когда человек в плаще возвращался обратно на веранду корчмы, его чуть не сбил с ног некто, влетевший в «Красотку Запада» так, словно за ним гнались.

Странник в плаще собрался было выругаться на наглеца, но увидел, что его толкнул гном, и понял, что ругаться бесполезно. Гномы всегда ходят так быстро, спеша по делам, что если кто не успел отскочить, тот сам виноват.

Вновь прибывший был обвешан оружием, точно витязь великого гномьего короля Диадока, а за воротом его вишневого кафтана поблескивала кольчуга. Это ничуть не затрудняло быстрых движений гнома. Споткнувшись о странника в плаще, он шустро обошел того и, не останавливаясь, устремился к стойке.

– Эля. Имбирного. Похолоднее, – пропыхтел гном, хлопнув по потертой деревянной поверхности крепкой ладошкой, в которой была зажата серебряная монета.

Его требование, подкрепленное деньгами, было немедленно исполнено. Гном вскарабкался на слишком высокий для него стул, схватил большую глиняную кружку и начал быстро пить, мучимый жаждой после скорой ходьбы. Странник вернулся на свое место, проводив его неприязненным взглядом.

Гном и бровью не повел в сторону человека. Он выпил свой эль, вытер ладонью длинные черные усы, заплетенные по-походному в косички так же, как и борода, и положил на стойку еще одну монету. Хозяин корчмы посмотрел на нового посетителя с недоумением: а это, мол, за что?

– Трое путешественников, – объяснил гном. – Два мальчика и наглая девица-эльф. Когда они ушли?