Четыре Евы. Связь поколений

Долго скрывать, что у меня родители верующие и в этой новой школе было невозможно. Очень скоро на богослужения в наш дом стали приходить учителя с красными повязками дружинников. Они стояли у входа и усмехались, явно давая понять, что все, кто здесь собрались, просто неразумные и недалёкие люди. Я обычно сидела на таких богослужениях рядом с мамой, она просила меня, чтобы я не пропускала Слово Божье и внимательно слушала то, о чём там говорят. Слушая эти проповеди, я понимала, что говорят они только о хорошем и учат только хорошему. Мне особенно нравилось, когда пела молодёжь.

Иногда мама брала меня с собой в город, когда ездила к своим друзьям по вере или в гости к родственнице тёте Ане. Как-то мама рассказала мне, что однажды, когда она ехала домой и опаздывала на поезд, а ей очень не хотелось ждать следующий, который пойдёт не скоро, она со всех ног бросилась бежать к этому поезду. Ей хотелось сесть в первый вагон, чтобы выйти потом ближе к дороге, ведущей к дому. Но подбежав к первому вагону, она увидела, что он переполнен, и люди стоят даже в тамбуре. Когда она попыталась туда зайти, люди её оттуда вытолкнули, она побежала ко второму вагону, но оттуда её тоже вытолкнули, тогда она побежала в третий вагон, надеясь, что хоть туда успеет добежать, и её оттуда не вытолкнут, до четвёртого вагона она бы добежать уже не успела. На последнем дыхании она заскочила в вагон, двери за ней закрылись. В голове у неё были мысли о том, как люди порой жестоки, как обидно, когда вместо помощи тебя выталкивают. Поезд ехал, она размышляла над тем, что с ней случилось. Ей хотелось скорее добраться домой, она считала остановки и понимала, что скоро будет её остановка.

Но произошла ужасная трагедия! Стрелочник то ли по оплошности, то ли по какой-то другой причине перевёл железнодорожную стрелку неправильно, и на одном железнодорожном полотне оказались два состава, ехавших друг другу навстречу; это был товарный поезд и электричка, в которой ехала мама. Ошибка стрелочника привела к катастрофе. Электричка была переполнена, в товарном поезде тоже были люди. Произошло ужасное столкновение, первые два вагона сошли с рельс, в этих вагонах было много жертв, именно там, куда не пустили маму. В вагоне, где ехала мама, тоже были погибшие. Но благодаря тем злым людям из первого и второго вагонов она осталась жива, а значит – получила второе рождение. Только потом она поняла, как же ей повезло, что её не пустили в те пострадавшие вагоны, мысленно она даже благодарила людей, которые вытолкали её и не позволили ей погибнуть. Когда папа нашёл её среди тех, кто был уже мёртв (там было много расчленённых тел и много крови), то папа и мама долго не могли прийти в себя. Мама была уверена, что это Бог сохранил ей жизнь: это он послал тех, кто спас ей жизнь. Когда она мне это рассказывала, я понимала, что иногда человеку сначала кажется, что другой человек поступил с ним плохо, но в дальнейшем может оказаться, что как раз этот несправедливый поступок спасёт ему жизнь.

Мама рассказала мне ещё одну историю. Как-то женщина шла домой по тропинке через лес, вдруг услышала женский крик о помощи, потом этот крик прервался. Она поняла, что с женщиной, которая кричала, случилось что-то ужасное, она испугалась и побежала, а мысленно молилась и просила помощи у Бога для себя и для той женщины, которая кричала, а теперь уже не кричит.

На тропинку вышел мужчина, у которого что-то блеснуло в руках, он подошёл к ней вплотную и уверенно спросил:

– Ты что-то слышала сейчас?

Глаза его были прищурены, он словно хотел понять, могла ли она что-то видеть или слышать. Он смотрел ей прямо в глаза, прикидывал, может ли эта женщина быть для него опасным свидетелем. Женщина поняла, что если признается, то свидетеля он уберёт.

Она ответила:

– Нет!

Он дал ей пройти, а сам пошёл в ту сторону, откуда ранее был слышен крик. Я слушала мамин рассказ, мне было ужасно жалко ту женщину, которая сначала кричала, а потом перестала кричать, возможно, на тот момент её уже не было в живых. Я понимала, почему так ответила мамина знакомая этому человеку: если бы она призналась, что всё слышала, то, возможно, стала бы следующей жертвой. Я уверена, что Господь, которому она молилась и которого просила о помощи, просветил её разум, научил, как ответить правильно, чтобы сохранить себе жизнь. Я не спрашивала, как потом поступила эта женщина, сообщила ли она правоохранительным органам о произошедшем в лесу, но думаю, что она так и сделала. Каждый раз, когда мама ехала в поезде, она беседовала с теми, кто сидел с ней рядом, говорила им про Бога, про Иисуса, про прощение грехов. Многие люди слушали и молчали, кто-то согласно кивал, но были и те, кто отрицал Бога и доказывал маме, что это глупость и выдумки необразованных людей. Я никогда не понимала людей, которые отрицают существование Бога! Ведь Бог дал разум даже птицам, которые летят много тысяч километров через моря и континенты, не используя навигацию. Бог создал и те красивые цветы, которые радуют глаз человека, увядают и расцветают снова, и те растения, которые лечат человека от болезней. Когда я слышала про теорию Дарвина, то с самого раннего детства понимала, что я произошла не от обезьяны, меня сотворил Бог, и мой дом там… на небесах. Я была в этом убеждена с самого раннего детства.

Когда маме говорили, что вера в Бога – это суждения малообразованных и недалёких людей, она задавала единственный вопрос:

– Скажите, кто сотворил яйцо? – и если ей отвечали, что курица снесла, тогда она опять спрашивала, – а от- куда взялась курица?

Ну, все знают эту историю про яйцо и курицу. Некоторые улыбались, кто-то хихикал, а мама продолжала:

– Вот видите, у вас нет ответа, а я, малообразованная, всего с двумя классами образования, знаю точно, что их сотворил Бог!

Дарвин про это ничего не говорил, и люди не мог- ли опровергнуть её доводы. Я сидела, слушала маму и понимала, что она победила. Остаток пути все ехали молча. Иногда с нами в поезде ехали какие-то христиане или христианская молодёжь, они начинали петь христианские песни. Кто-то говорил: «Какие молодцы! Как красиво поют!», а некоторые говорили: «Хватит здесь свою пропаганду толкать! Прекратите этот балаган!» Разные были люди, и разные были мнения. Христиане считали, что они должны всем говорить про Бога и милость его, чтобы все люди покаялись и спаслись. Были неверующие, требующие прекратить нести чушь. Были любопытные, которым хотелось больше узнать и про Бога, и про христиан, которые не были похожи на обычных людей, так как они всем всегда улыбались, со всеми были приветливы, уступали место, помогали выйти и зайти в вагон. Были и те, кто просто молчал, не желая вмешиваться.

Мама мне рассказывала, что за веру в Бога братьев и сестёр христиан даже сажают в тюрьмы, и мне тогда не хотелось, чтобы посадили моего папу или мою маму. Я боялась за них, когда к нам домой приходили милиционеры и делали обыск; они искали библии и христианскую литературу. Папа и мама говорили им, что они творят беззаконие, а я стояла и боялась, что если милиция заберёт родителей за эти слова, то мы останемся сиротами. Но я была на стороне родителей и видела своими глазами, какое беззаконие творили милиционеры: они разбрасывали все наши вещи, и после их ухода в доме был хаос. Власти и учителя угрожали маме, говорили, что если она будет продолжать внушать детям веру в Бога и дальше, будет впускать в дом своих единоверцев, то её лишат материнских прав, и она потеряет всех своих несовершеннолетних детей; они грозились отправить нас в детские дома.

Мама с достоинством отвечала:

– Что касается детей, то на всё воля Божья! Как Он решит, так и будет! А в отношении молитвенного дома всё уже давно решено – дом отдан Богу, и двери для Бога в этом доме всегда будут открыты!

Мама, чтобы была дополнительная материальная поддержка семье, продавала коровье молоко. Кто-то из покупателей приходил за молоком сам, а кому-то она носила его домой. Мы часто с ней вместе разносили молоко по домам, и я видела, что люди её очень любят и уважают. Её обычно называли или Эльвира Фоминична, или просто Эличка. После школы я помогала маме по хозяйству – мыла посуду, поливала грядки и помидоры в маленьком парнике, ходила с ней за коровами, кормила телят…

Однажды она сказала мне и моей сестре:

– Пойдёмте со мной, я научу вас доить корову. Мне очень хотелось научиться доить, моя сестра сказала, что она не хочет учиться доить корову, потому что она её боится, но всё равно пошла с нами в сарай.

Мама подошла к корове, погладила её и сказала нам:

– Смотрите, как надо ласково с ней обходиться! Корова всегда чувствует ласку и любовь. Её не надо бояться, её надо любить и понимать.

Она взяла ведро с водой, баночку с жиром и села на маленький табурет, чтобы помыть корове вымя, а когда вымя было чистым, она, нежно массируя, смазала его жиром белого цвета. Мы с сестрой стояли и смотрели, что и как делает наша мама.

Она сказала:

– Смотрите, я наклоняю голову в сторону паха коровы, корова чувствует моё прикосновение и меня принимает, затем нежно беру за вымя и, мягко сжимая пальцами соски, выдавливаю молоко.

Она повернулась к нам и спросила:

– Понятно, девочки? Любочка, иди, попробуй! Сестра сказала, что всё поняла и села на мамино место.

Я не успела понять как, но корова ногой опрокинула ведро, из него вылилась часть молока, которое мама успела нацедить. Сестра отбежала в сторону и сказала, что корова ненормальная какая-то, что она её чуть не лягнула и что она больше к ней никогда не подойдёт.

Мама сказала Любе:

– Ну вот, испугалась сама и испугала корову. Корове нужна ласка, а не насилие. Ты ей сделала больно, когда с силой стала тянуть сосок.

Почему-то мне стало жалко корову, я подошла к ней и погладила её по голове. Мне было страшно, но я поняла, что если не попробую сейчас, то, возможно, второго раза не будет. Сестра повернулась и ушла, наверно, чтобы её не заставили ещё раз попробовать. Мама сказала, что если человек не сумеет преодолеть свой страх, то он никогда и ничему не сможет научиться, в том числе доить корову. Я решила попробовать научиться, мама отошла в сторону и уступила мне своё место. Я надела на голову платок, как у мамы, сунула свою голову корове в пах, мне было страшно, но я понимала, что если не сейчас, то уже никогда. Когда я прикоснулась к корове головой, то поняла, что корова спокойна, она не отреагировала на моё прикосновение, просто стояла и жевала своё сено.

Я стала говорить корове:

– Молодец! Умница! Я тебя люблю и не хочу тебе сделать больно.

Корова стояла смирно и явно ждала, что я буду делать дальше. Я взяла в одну руку один сосок, в другую – второй и стала нежно тянуть. Мама стояла рядом и объясняла, что надо сначала зажимать сосок большим и вторым пальцами, а потом постепенно зажимать остальными пальцами, немного потягивая вниз. С первого раза у меня не получилось, я не смогла выдавить из соска молоко, но мама показала своей рукой, как это надо делать, и у меня стало получаться. Корова стояла и жевала сено, как будто понимая, что теперь я тоже её хозяйка и не причиню ей боли. Я смогла подоить корову, правда, под конец у меня очень сильно устали руки.

Мама сказала:

– Верочка, твои ручки пока ещё слабые, ты ещё не привыкла доить, у тебя пока не было практики, но оставлять молоко в вымени нельзя, иначе у коровы может быть мастит.

Она села и сцедила молоко до конца. Я была в этот день очень счастлива! Когда я стала немного старше, мама уже полностью доверяла мне доить корову, так и сидели мы рядом – она доила одну, а я вторую.

Мама старалась научить меня всему, что умела делать сама, и мне это нравилось. Она научила меня шить, вышивать, вязать спицами и крючком, штопать, убирать в доме, мыть посуду, готовить, гладить, печь пироги и булочки, доить корову, пасти корову на пастбище, кормить домашний скот, пропалывать грядки, да и ещё многому научила меня моя мамочка…

Сестра тогда не научилась доить корову, потому что сначала она решила, что это ей неинтересно, потом ей показалось, что это очень опасно. Так как она была непоседа, то ей не дались мамины уроки, где требовалось усидчивость и старание, например, вязание, вышивка, штопка… Когда сестра была маленькой девочкой, у неё обнаружили сахарный диабет. Я помню, как она из-за этой болезни перестала ходить, а только лежала в кровати и плакала. Мама тогда была очень напугана, боялась потерять свою младшую дочь. Приезжали врачи и делали Любе уколы инсулина. Мама молилась Богу и просила у него помощи. Как-то пришла к нам мамина родственница и сказала, что знает, кто сможет помочь. Она рассказала маме про целительницу, финку по национальности, звали её Анна Андреевна, жила она в Борисовой Гриве. Ехать туда нужно было на двух электричках, но мама, не раздумывая, поехала. Когда она приехала туда (Анна Андреевна жила в частном секторе в своём доме), то увидела возле её дома много людей, которые приехали из разных городов, чтобы попасть к ней на приём. Когда мама к ней попала, и целительница узнала, что мама тоже финка, то она приняла маму как старую знакомую, а потом спросила, было ли вмешательство врачей в организм девочки. Мама ответила, что дочь на уколах инсулина, которые ей делают очень часто. Анна Андреевна сказала маме:

– Давай помолимся!

Они встали на колени и стали молиться. Потом она дала маме бруснику и сказала:

– Поезжай домой и больше не подпускай к дочери врачей! Давай ей сама три раза в день за полчаса до еды по столовой ложке (без сахара!) размятой брусники. Если она будет выплёвывать её, насильно заталкивай ей в рот эту дозу.

Мама так и делала – насильно открывала Любе рот и запихивала туда кислую бруснику. Уколов больше не делали. Я видела, как сестра изворачивается, зажимает рот, кричит и выплёвывает всё, но мама держала её своими ногами и руками и буквально вталкивала ей эту ложку с брусникой. Мне было жалко сестру, но я, хоть и была маленькой девчонкой, понимала, что мама даёт ей эту бруснику как лекарство, которое её вылечит. Сестра в то время состояла на учёте в поликлинике по диабету. Через месяц сахар стал падать, а через три месяца у сестры не нашли диабета вообще! Через какое-то время её сняли с учёта.

Мама тогда сказала мне:

– Вот видишь, что значит молитва! Я просила помощи у Бога, и помощь сразу пришла!

Мама рассказала мне про эту Анну Андреевну. Раньше она была обычной женщиной, у которой были муж и дети. Но однажды она уснула летаргическим сном и спала 40 суток, всё это время её никто не мог разбудить. Она рассказывала потом, что во время сна ангел водил её по лесам и учил, чем надо лечить людей от разных болезней. Когда она проснулась, то знала, чем можно излечить любую болезнь. Мама наказала мне запомнить средство, которым вылечили мою сестру. Она сказала:

– Если ты когда-нибудь узнаешь, что у кого-то сахарный диабет, обязательно расскажи, как он лечится! С этой целительницей Анной Андреевной мы ещё встретимся в наших следующих рассказах, когда придёт время описывать, как она излечила меня от запущенной грыжи.

Но теперь вернёмся опять в моё детство. Мама рассказывала, что, когда мои братья подрастали, они бегали на полигон (военное стрельбище) и собирали там патроны. Мама с ужасом говорила об этом, потому что однажды какие-то мальчики там подорвались на фугасе, и кто-то из них погиб. Она очень переживала за своих мальчиков, и чтобы с ними ничего не случилось, всегда молилась за всех. Молиться ей приходилось за шестерых детей, да ещё за папу, который ей казался не совсем искренним христианином, да ещё за свою мать, которая, учитывая её возраст, если не успеет прийти к Богу по-настоящему, то, возможно, не попадёт в Царствие небесное.

Переживаний у мамы хватало. Я помню, как она придумывала всякие уловки для мальчиков. Например, когда зимой братья шли мыться в баню, то имели привычку выскакивать из бани и валяться в снегу, а потом с криками снова забегать в баню. У мамы был для них свой сюрприз – чтобы отучить их выскакивать разгорячёнными на снег (страшно боялась, что они простудятся), она к окну в доме ставила куклу, укутанную в платки. Из бани казалось, что это мама смотрит в окно, а она стояла рядом и, улыбаясь, наблюдала, как мальчики высовывают голову из двери бани, смотрят на окно в доме и боятся выскакивать на снег. Мама радовалась тому, что её уловка работает, и мальчики сидят в тепле.