Выход на бис

В 18-00 часов ведущий объявил со сцены начало концерта. Музыканты заиграли гимн Союза Советских Социалистических Республик. Все гости встали со своих мест и начали петь гимн, а слова гимна они знали хорошо. Пока играл гимн, солисты из-за кулис рассматривали уважаемых гостей, пришедших на концерт. Но вот гимн закончился, гости присели… Серёжа Кармонов разглядел в первом ряду женщину-космонавта Валентину Терешкову и ещё женщину-диктора с телевидения, фамилии которой он не знал. Чуть поодаль сидела “тётя Валя”, которая вела на телевидении передачу “Спокойной ночи, малыши”. Два первых ряда занимали женщины, известные и неизвестные гражданки из страны СССР. Далее, ряду так в третьем и в четвёртом, располагались сами члены Политбюро ЦК КПСС. Серёжа узнал Громыко и Суслова, и ему стало немного страшно, ведь он видел их лица каждый день на портретах в школе и в хоре. (Их портреты висели рядом с портретом Генерального Секретаря ЦК КПСС, Леонида Ильича Брежнева).

В этом концерте, ко дню 8-го Марта, женщинам отвели два первых ряда кресел, но в другие даты праздников первые ряды обычно занимали члены Политбюро. Даже сам Леонид Ильич часто приходил на разные концерты Большого Детского Хора. Он любил детские песни, даже порой мог расплакаться, особенно, когда Серёжа Кармонов исполнял патриотические новеллы. После концертов, на которых бывал Брежнев, его секретарь приносил килограмм конфет “Мишка на Севере” или “Салют” для солистов хора. Эти конфеты брал дирижёр Колер и делил на всех поровну, чтобы никого не обидеть. Но сегодня Леонида Ильича в зале не было.

Солисты стояли за кулисами, сквозь щели портьер разглядывая гостей концерта. Денис был самым младшим из солистов хора, которые сегодня выступали, и ему стало как-то не по себе. Ведь не всем нам в детстве доводилось выступать перед такой огромной аудиторией и перед такими известными на весь СССР людьми! Сергей тоже волновался, но он был старше и опытней Дениса, так что справлялся с волнением. Сергей потрогал Дениса рукой за спину – спина была мокрая от пота, влага проступала сквозь белую рубашку. Сергей обнял Дениса за плечи и шёпотом спросил: “Тебе страшно, Денис? Давай, я за полотенцем сбегаю к дирижёру, ты же потный весь!” Денис тихо прошептал: “Не успеешь сбегать, сейчас объявят наш выход”. И тут ведущий концерта торжественно объявил: “А сейчас выступят солисты Большого Детского Хора Центрального телевидения и Всесоюзного Радио СССР, с песней “Наташка-первоклашка”. За роялем автор песни, композитор Владимир Раинский”. Мальчики смущённо вышли из-за кулис к роялю. На всех солистах были новенькие белые рубашки, накрахмаленные до невероятной белизны, и яркие пионерские галстуки. Дирижёр хора встал на своё место и взмахнул дирижёрской палочкой. Песня зазвучала…

В принципе, эту песню Серёжа Кармонов мог спеть один, ведь он записал её ранее на студии Всесоюзного Радио. Но дирижёр Колер настоял, чтобы на концерте 8 Марта её пели сразу два солиста, а весь хор им подпевал. Наверное, так было более весомо и более монументально, как хотелось Колеру и Раинскому.

После Серёжи и его песни “Наташка-первоклашка” ведущий концерта объявил выход Дениса с песней “Не надо вешать нос”.

Дирижёр посмотрел на Дениса: давай, дескать, не подведи, затем дал сигнал готовности оркестрантам. Серёжа Кармонов из-за кулис наблюдал за Денисом. Денис запел: “Когда я заскучаю, когда повешу нос, не хочется читать, не хочется гулять…” Дирижёр облегчённо вздохнул, всё вроде бы шло так, как было спланировано на репетиции. Но мы-то знаем, что дети есть дети, а выступать в десять лет со сцены перед такой аудиторией – ох, как сложно! Так оно и вышло…

Денис продолжал петь: “Я снова улыбаюсь, мне весело опять, теперь я ни за что над стрижкой не темню…” Серёжа понял, что Денис забыл слова и спел какую-то “отсебятину”, потому, что такой фразы: “над стрижкой не темню” – в песне не было!!! Дирижёр Колер покраснел от напряжения, ведь он тоже понял, что Денис забыл слова и спел другую фразу. “Что же теперь будет, меня же заругают на партийном собрании”, – пронеслось в голове у дирижёра. Денис закончил песню вместе с хором и, как ни в чём не бывало, радостно улыбаясь, вышел к дирижёру, на поклон дорогим гостям…

Серёжа ждал друга за кулисами. Денис вернулся, весь мокрый от пения и от волнения. Сергей обнял Дениса, как младшего товарища по пионерской организации, и стал утешать: “Ты не расстраивайся, что слова забыл, это у всех бывает. Я один раз тоже забыл строчку припева!” Денис расплакался. Неожиданно появилась девочка-солистка Инна Курилова. Она была старше парней по возрасту на год или два. Инна увидела заплаканное лицо Дениса и всё поняла. Подошла к нему, взяла его за руку и сказала тихо: “Не бойся, Денис, я с дирижёром поговорю, он тебя из хора не выгонит, а мы с мальчишками тебя отстоим! Давай, не реви. Ну, хочешь, я тебя поцелую?” Инна наклонилась к Денису и любовно поцеловала его в щёку. В те далёкие восьмидесятые годы поцелуй считался просто пределом сексуальности. Сергей от удивления раскрыл рот и ничего не смог сказать. Он ни разу не видел, чтобы Инна Курилова целовалась с кем-либо из мальчишек хора. Это был просто героический поступок с её стороны! Тем более, что в восьмидесятые годы, целоваться мальчикам с девочками запрещалось, а в стране был девиз: “Секса у нас нет!” (Целоваться открыто разрешалось только членам Политбюро ЦК КПСС, и только на официальных приёмах международных делегаций, на встречах иностранных гостей.) Но природа берёт своё! И, когда ты поёшь в Большом Детском Хоре Центрального Телевидения, смотришь на красивых девчонок и на красивых парней, то недолго и влюбиться. А влюбиться можно в кого угодно! Тогда пение получится лучше, да и вообще – “вместе весело шагать по просторам…”

После финальной песни (а она называлась “И вновь продолжается бой!”) знаменосцы-комсомольцы, которых никто в лицо не знал, торжественно вынесли со сцены красное знамя ЦК ВЛКСМ (главный атрибут Комсомола), что означало закрытие концерта. Затем ведущий этой программы объявил об окончании торжества. Все артисты, певцы и чтецы стихов вышли на сцену, так сказать, “на поклон”. Солисты хора тоже вышли “на поклон”, вместе с композитором Раинским и дирижёром Колером. Зал просто гудел от оваций и аплодисментов! У дирижёра даже слёзы от счастья навернулись. И это немудрено, так как программа концерта была тщательно подготовлена и много раз отрепетирована. К тому же, песня-экстаз всех комсомольцев и коммунистов “И вновь продолжается бой” – всегда и везде верно “брала” гостей за живое и вводила в какое-то трепетное чувство радости и счастья.

Хор и его солисты сошли со сцены через боковые проходы и направились в гримёрную комнату и в свободный зал, чтобы переодеться, отдохнуть и выслушать назидания дирижёра Колера. Сергей, Денис, Артём и Женя переодевались в гримёрной, и тут произошла приятная неожиданность, или неожиданная приятность: в коридоре появился сам Леонид Ильич Брежнев, с женой и двумя телохранителями. Оказывается, он присутствовал на концерте, но сидел не в первом ряду, как обычно, а в верхней затемнённой боковой ложе.

Дирижёр Колер чуть не потерял дар речи, когда Брежнев с женой подошли к гримёрной комнате. Колер решил, что ему сейчас дадут выговор за то, что Денис забыл слова песни “Не надо вешать нос”. Но у Леонида Ильича Брежнева сегодня было хорошее, просто весеннее настроение, тем более, что неделю назад он получил очередную звезду Героя СССР, пятую по счёту… А у жены Брежнева тоже было радостное настроение из-за праздника женского дня 8 Марта! В руке у неё находился букет алых гвоздик, подаренный пионерами. Леонид Ильич зашёл в гримёрную с одним из своих телохранителей. Дирижёр Колер (позади Леонида Ильича) встал и вытянулся по стойке “смирно”, ожидая указаний. Мальчишки-солисты, ещё не успев переодеться, тоже вскочили со стульев, увидев Леонида Ильича, а Денис густо-густо покраснел…

“Здравствуйте, дорогие пионеры”, – медленно произнёс Леонид Ильич. Серёжа Кармонов чётко отрапортовал приветствие звонким пионерским голосом: “Здравствуйте, товарищ Генеральный Секретарь ЦК КПСС! Группа солистов занимается теорией музыки”. Леонид Ильич продолжил: “Это хорошо. Учиться по-ленински и по-пионерски ударному труду”. Брежнев обернулся к жене Галине и взял у неё букет алых гвоздик. Потом повернулся к дирижёру и протянул Колеру цветы: “Вот подарок для ваших девочек-солисток. Я помню, одну из них Инной зовут. В честь 8 Марта дарю вам”. У дирижёра снова перехватило дыхание, но теперь от счастья. Брежнев обратился к своему охраннику: “Товарищ Коля, дайте мне свой пакет”. В пакете находился килограмм шоколадных конфет “Мишка косолапый”. Брежнев протянул пакет Сергею Кармонову и удовлетворённо произнёс: “Молодец, хорошо поёшь. Моей жене тоже понравилось. Конфеты дарю вам. И девочек тоже угостите!” Серёжа смутился и покраснел, затем громко ответил: “Спасибо вам, товарищ Генеральный Секретарь ЦК КПСС”. Брежнев посмотрел на Дениса и добавил: “Ты тоже хорошо поёшь, только слова нельзя забывать. Как говорится, из песни слов не выкинешь”. Брежнев повернулся к двери и направился к выходу с женой и охранником, а дирижёр Колер стал наводить порядок в гримёрной. На нотной бумаге Дениса лежал бутерброд с селёдкой, купленный в буфете. Видимо, бутерброд помогал Денису усвоить теорию музыки. Колер вздохнул облегчённо: всё закончилось хорошо и даже лучше, чем он предполагал, а бутерброд с селёдкой Леонид Ильич не заметил! Но весной, в мае, намечался ещё один концерт, в честь дня рождения Ленинского Комсомола, или ВЛКСМ. И за два месяца до нового концерта надо было, всем хором, выучить ещё две новых песни. Первая песня называлась “Сигнальщики-горнисты”, а вторая “Синие глаза”.

Мальчики-солисты уже радостно делили на весь хор конфеты Леонида Ильича, тем более, что таких дорогих конфет в магазинах в то время не встречалось. И домой нести эти конфеты тоже не хотелось, ведь можно было съесть их в гримёрной и запить грузинским чаем второго сорта, который был в запасе у дирижёра. Серёжа Кармонов просто сиял от счастья! Ещё бы! Ведь сам Леонид Ильич Брежнев похвалил его за хорошее пение и подарил конфеты! А такой похвалы от Брежнева не каждый артист, даже народный, удостаивался.

Дирижёр Колер тоже, как Брежнев и Раинский, любил Серёжу. Но в открытую свою любовь к Сергею он не демонстрировал, ведь другие солисты могли обидеться, а начальство могло даже наказать. Отношение ко всем мальчикам-солистам должно было быть одинаковым, и Колер это прекрасно понимал.

В двадцать часов солисты вышли из Большого Концертного Зала через служебный выход. Концертные брюки и рубашки они сдали в костюмерную Тамаре Петровне, так что вышли в обычной одежде. У служебного выхода, непонятно откуда, стояла целая толпа восторженных поклонников Серёжи Кармонова. Одни хотели взять автограф у знаменитого солиста Большого Детского Хора, а другие – подарить конфеты или же просто полюбоваться на Сергея и поговорить с ним. Тут были и взрослые дяди и тёти, и влюблённые девочки-школьницы без шансов на успех, и даже пожилые женщины интеллигентной наружности. На почтовый адрес Детского Хора каждый месяц приходили десятки писем от разных людей со всего СССР, от поклонников не было отбоя! Часто на почтовых конвертах было написано: “Серёже Кармонову из Большого Детского Хора”. Дирижёр Колер лично просматривал всю эту корреспонденцию; некоторые письма он отдавал Сергею, а также и другим солистам хора. Отвечать людям на их письма у Сергея не было возможности, поскольку надо было учиться в школе и одновременно петь в хоре, да ещё заниматься в секции футбола…

А в этот день, в субботу 8 Марта 1980 года, мальчики-хористы пешком шли домой. На душе было светло и чисто, хотя кругом ещё лежал снег. В девять часов вечера Серёжа пришёл домой. На пороге стояла мама. Тревожно спросила: “Серёжа, почему так поздно пришёл?” Он засмеялся в ответ: “Мама, я уже большой, мне восемнадцать через несколько лет исполнится! Мы наших девчонок-хористок до дома провожали”. Мама улыбнулась: “Ну, тогда мой руки и иди ужинать, кавалер”. Сергей прошёл в ванную, вымыл лицо и руки. Подошёл к матери, обнял её, тихо сказал: “Мама, я тебе подарок к празднику 8 Марта принёс. Вот конфеты и открытка”. Мама удивилась: “Где ты такие хорошие конфеты достал? Таких конфет в нашем гастрономе не продают!” Серёжа засмеялся: “Мне Брежнев подарил после концерта. Он к нам в гримёрную пришёл вместе с женой. И конфеты подарил, целый килограмм. И мне сказал, что я хорошо пою”. В комнату вошла старшая сестра Сергея. Радостно крикнула: “Серёжа, я тебя по телевизору сегодня смотрела, ты так здорово пел, что мама даже заплакала. Дай я тебя поцелую”.

Сестра обняла Сергея и поцеловала его три раза. Потом всплеснула руками: “Мама, давно пора за стол, ведь сегодня праздник 8 Марта! Пока мы Серёжу ждали с концерта, котлеты и курица остыли”. В это время в дверь квартиры кто-то громко постучал. Это был почтальон. Он принёс срочную поздравительную телеграмму от отца, который отдыхал в это время в санатории Кавказа по льготной путёвке от профсоюза. Мама вернулась в комнату с бланком поздравительной телеграммы, такая радостная! Серёжа уже весело кушал салат из овощей и заедал его курицей. Сестра сидела рядом, с любовью смотрела на брата и с аппетитом на жареную курицу. Мама подошла к телевизору “Электрон-2”, включила в розетку, затем щёлкнула кнопкой. Засветился чёрно-белый экран. Каналов телевидения тогда, в 1980 году, было всего два. По первому каналу показывали праздничный концерт в честь Международного Женского дня. На сцене выступали всем известные в СССР певцы, чтецы, актёры театра и кино, восхищаясь советскими женщинами и восхваляя жизнь в стране СССР. А жизнь в СССР действительно была хорошая (Но не для всех! Для тех, кто думал, мыслил и рассуждал по-своему, или вопреки политике партии КПСС, жизнь становилась совсем невыносимой. И такие люди часто оказывались изгоями общества, эмигрантами, а иногда даже пациентами психиатрических лечебниц).

Серёжа так устал после концерта, что его клонило в сон. Было уже одиннадцать часов вечера. Он прилёг на диван и уснул, не выключив телевизор. Мама на кухне помыла всю посуду и пришла в комнату-зал, где уже сладко спал сын. Она выключила телевизор, затем постелила на стол простыню и стала гладить бельё, высохшее после стирки. Надо было также прогладить Серёжину белую рубашку, которую он надевал на торжественные вечера, в своей средней школе номер семьдесят шесть. Мама с любовью гладила рубашку Сергея и думала: “Какой хороший сын у меня растёт!”

Впереди был понедельник, день тяжёлый. (Собственно, тяжёлым может стать любой день или любая работа, если она нелюбимая. А в СССР в то время для многих людей работа была нелюбимая или малооплачиваемая. И уйти с такой работы было очень и очень непросто, не испортив себе репутации).

Серёжа встал в семь утра. Просто его разбудил будильник, заботливо заведённый мамой вчера поздним вечером. Сестра тоже встала и кривлялась у зеркала, примеряя школьное платье, отглаженное мамой. Серёжа подошёл к сестре и весело произнёс: “Да, ты действительно красивая”. Мама из кухни позвала детей на завтрак.

Серёжа поцеловал мать, взял себе два бутерброда с сыром и с удовольствием стал их поглощать, запивая грузинским чаем второго сорта. (Другого классного чая в магазине “Гастроном” тогда не было). Сестра тоже кушала бутерброд, с любовью рассматривая Сергея. Она поела, вымыла руки на кухне, подошла к Сергею, обняла его за плечи, погладила по волосам и сказала: “Серёжка, а почему у тебя чёлка больше нормы, вам же в хоре не разрешают такие чёлки отращивать!” Серёжа рассмеялся: “Просто я хорошо спел на концерте, а дирижёр при Брежневе не стал меня ругать за причёску. Иначе бы он сам меня подстриг, как Дениса, под машинку! А в школе меня, тем более, никто не заругает, потому, что я спел три песни на концерте для учителей и для ветеранов войны неделю назад”. Сестра снова обняла его за плечи: “Серёжка, а я знаю, кто тебе даёт списывать в школе домашнее задание! Тебе Оля Гусарова даёт!” Серёжа буркнул сердито: “Всё-то ты знаешь, кто мне что даёт! Ладно, отстань! Мне уже в школу пора идти”.

Серёжа поставил тарелку и чашку в раковину, поблагодарил маму за завтрак. По дороге в школу надо было вспомнить литературу и географию, ведь на концерте в хоре так устал, что ничего учить не хотелось. Уже на подходе к крыльцу школы Сергей понял, что стал знаменитым, как Лев Лещенко среди взрослых. Сразу три одноклассницы, которые раньше не обращали на него внимание, подошли, поздоровались и предложили вечером отдохнуть и потанцевать, причём у них дома. Серёжа даже покраснел от такого внимания со стороны девчонок. Ольга Гусарова, соседка по парте, сразу же подбежала и радостно закричала: “Серёжка, я тебя видела на концерте по телевизору. И песни мне твои все-все понравились! И ещё рубашка твоя понравилась. Она такая белая-белая! Я геометрию сделала. Будешь списывать сейчас или потом?” Серёжа покраснел от радости: “Я тебя, Оля, конфетами угощу. Называются “Мишка косолапый”. Давай скорей геометрию, сейчас я её перепишу на уроке литературы”. Ольга отдала ему геометрию, домашнее задание, а он отдал Ольге конфеты. Она сразу же съела одну конфету. Радостно воскликнула: “Ой, какая вкусная. Интересно, где такие конфеты продаются?” Серёжа: “Эти конфеты не продаются. Нам их после концерта выдали. Охранник Брежнева принёс целый кулёк. А Инне Куриловой, нашей солистке из хора, даже цветы подарили. Она спела песню “День вчерашний””. Ольга радостно запела: “Будет, будет даль светла! Бой часов, как ключик золотой, двери в утро весело открой…” Серёжа рассмеялся: “Ты конфету весело открой!” Ольга развернула ещё одну конфету и стала рассматривать красивую фольгу. Затем посмотрела на Сергея и тихо сказала: “Серёжа, я тебя люблю. Можно тебя поцеловать в щёку, вот там, за углом школы, чтобы никто не видел. Ты же знаешь, что пионерам запрещено целоваться!” Сергей смутился, от неожиданности даже выронил свой портфель: “Оля, прости, но я никогда в жизни не целовался с девушками. Ну, ладно, главное, чтобы никто не видел!” Оля: “Никто не увидит, мы вечером сюда придём, и я тебя один раз поцелую в щёку! Ладно, Серёжа?” Он опять смутился и покраснел. Потом тихо-тихо ответил: “Ладно, Оля”.

Они взяли портфели в руки и молча пошли на урок. А первым значился урок литературы. И тема была: творчество Александра Сергеевича Пушкина. Оля, конечно, дома выучила наизусть отрывок из поэмы “У Лукоморья”. Однако Серёжа ничего не учил вчера, некогда было учить что-либо после концерта хора в Останкино. Одноклассники-мальчишки наперебой делились с ним своими новостями: кто и где достал жевательную резинку “Тутти – Фрутти” и кому потом её продал; кто с кем подрался и из-за чего; кто получил “двойку” или бегал по коридорам школы на большой перемене…

Учительница литературы, Светлана Петровна, увидев Сергея Кармонова, аж руками всплеснула: “Здравствуй, Серёжа, вчера тебя смотрела по телевидению, со своей мамой, и мне очень понравились песни и ваш детский хор! Поёшь ты просто замечательно! И одеты все были красиво! Вот, ребята, берите с Сергея пример! Всегда начищенный, наглаженный, аккуратный, всегда в белой рубашке. Я скажу, что он настоящий пионер!”

Тут прозвенел звонок на урок. Светлана Петровна открыла журнал и громко произнесла: “Начинаем урок литературы. Наша тема на сегодня: поэзия Пушкина”.

Учительница на минуту замешкалась и засмотрелась на Сергея Кармонова. Ведь и она тайно была в него влюблена. Да-да, а всё потому, что Сергей обладал каким-то невероятным обаянием, которое “сражало” наповал всех, с кем он дружил и всех, кто его знал. Светлана Петровна знала, что Сергей сегодня к уроку не готов и спрашивать его не собиралась. Ольга Гусарова зашептала Сергею на ухо: “Серёжка, она сейчас меня вызовет, чтобы стихотворение рассказывать”.

Да, так оно и вышло. Оля была вызвана к доске и несколько минут чётко отвечала педагогу по творчеству Пушкина. А сама Светлана Петровна, кивая Ольге головой за точные ответы по теме, не отрываясь, смотрела на Серёжу. Ей очень хотелось подойти к Сергею и поцеловать его, погладить по голове, но это были всего лишь мечты и фантазии опытного педагога, так тщательно “замаскированные” строгостью голоса… Ольга Гусарова получила, конечно, свои пять баллов и важно прошествовала назад за стол. Светлана Петровна так любила голос Сергея, что попросила почитать с выражением отрывок прозы Пушкина. Серёжа прочитал, получил за это оценку “хорошо”. Затем вернулся на место. Ольга Гусарова наклонилась и зашептала своему соседу по парте на ухо: “Серёжка, бери, скорее, геометрию! Списывай, а то она вторым уроком сегодня!” “Ну да, я же солист хора и выступаю на центральном телевидении, мне нельзя плохо учиться”, – подумал Сергей…

На перемене после первого урока к нему сбежались все мальчишки из его класса. Вопросы сыпались наперебой: как выглядели Брежнев и его жена на концерте, какие песни пел Сергей в хоре, а какие на сцене. Кто-то из парней обнимал его сзади, кто-то угощал лимонадом “Дюшес”, кто-то продолжал задавать такие же надоедливые вопросы. И от этого, повышенного внимания учителей и одноклассников, Сергей сильно уставал…

Просто невозможно было пройти по коридорам школы! Такая вот она, наша всенародная любовь… Директриса школы протискивалась через толпу “фанатов” Сергея, громко крича: “Ребята, разойдитесь по классам, не приставайте к Сергею, ему ещё завтра на концерте петь!” Это была любимая фраза Антонины Ивановны, которую она произносила всякий раз в коридоре, чтобы разогнать поклонников Сергея и самой насладиться общением с ним. Весьма хитрый педагогический “ход”…

На геометрии Серёжа, что называется, сразу “поплыл”. Стал отвечать доказательство теоремы Фалёса и сделал две грубые ошибки. Учитель оценила его ответ на оценку “три”. Но Сергей даже не обиделся. Ведь он знал, что математиком никогда не будет! А кем? Потом узнаете…

Уроки химии и физики пролетели быстро. Теперь надо незаметно выбраться из школы, чтобы не «доставали» с расспросами. Сергей прошёл по коридору в раздевалку, надел тёплую куртку, надвинул капюшон на самые брови, чтобы никто не узнал. Как бы не так! Ольга Гусарова – тут как тут: подбежала, сложила губки “бантиком”, сделала вид, что обиделась. Сергей обернулся: “Оля, прости, мне домой пора, надо помочь маме по хозяйству, а потом ехать в хор на репетицию”. Оля, обиженно: “Серёжа, ты же мне обещал, один раз всего, поцеловать меня за углом!” Сергей разозлился: “Я же сказал, что вечером поцелую, подожди до восьми вечера!” Оля вплотную приблизилась к нему, положила руку на плечо, прошептала: “Надо тебе галстук завязать и шарф поправить, а то простудишься, заболеешь и голос потеряешь тогда”. Она с любовью завязала ему пионерский галстук, затем поправила шарф и застегнула верхнюю пуговицу куртки.

Сергей быстрым шагом пошёл домой. На пути к подъезду уже ждала компания мальчишек, дворовых друзей-знакомых. Каждый хотел поздороваться с ним, поговорить о концерте в Останкино, пообщаться на вечные мальчишеские темы. Однако Сергей быстро поздоровался, отшутился – вот, мол, дома кран течёт, надо срочно чинить его… Кран сегодня не тёк, просто Сергей очень, очень устал. Бывают сложные дни у любого человека в жизни, а у школьника такие дни случаются много чаще! Мама пока ещё не вернулась с работы, а сестра убежала на сбор макулатуры, чтобы ходить по соседним домам и спрашивать у сонных бабушек: “У вас нет старых газет или журналов, хотя бы два килограмма?” Сергей снял тёплую куртку, размотал шарф, заботливо завязанный Ольгой Гусаровой, развязал пионерский галстук. Подошёл к большому зеркалу в коридоре, посмотрел на своё отражение. Медленно снял новую рубашку, выглаженную мамой. Повесил одежду аккуратно на вешалку.

Неожиданно в коридоре прозвенел звонок. Звонили во входную дверь. Сергей открыл. Ого! На пороге стоял Денис Сундуков, солист хора, с которым Сергей вместе пел песни на концерте. Денис поздоровался, а Сергей предложил: “Входи”. Огорчение у Дениса от забытой фразы на вчерашнем концерте уже прошло, и он снова стал смешным и задиристым, как и любой мальчишка-пятиклассник.

Сергей, как известно, был старше Дениса на несколько лет и немного выше ростом. Но Дениса он очень любил. Хотя, какая любовь может быть у школьников? Вместе поесть мороженое, пирожные с чаем; вместе сходить в кино, поиграть в футбол. Вот и вся любовь… (А в те далёкие восьмидесятые годы, всё сводилось к взаимному общению. Не было тогда Интернета и компьютеров, не было сотовых телефонов).

Сергей предложил Денису чай с конфетами, и Денис радостно согласился. Жуя конфеты, стал рассказывать Сергею о новом фильме, недавно вышедшем на экраны телевизоров. Денис тоже любил приключения. Летом он бывал на отдыхе в пионерских лагерях и очень любил походы и разные спортивные игры. Денис доел вторую конфету и спросил весело: “Серёжа, ты не знаешь, что такое “мужская любовь”?” Сергей ответил, смеясь: “Не знаю. Наверное, это когда вместе играешь в футбол или в баскетбол. А мама говорит, что никакой такой любви нет”. Денис продолжил свои детские вопросы: “Серёжа, ты был дома у композитора Раинского?”

– Да, был, даже два раза. Он меня чаем угощал и пирожными. Потом мы разучивали новую песню. У него много книг, целых два книжных шкафа. Я стал их рассматривать, а Раинский погладил меня по голове. Он очень добрый и у него двое детей, но они ещё маленькие, в школу пока не ходят. Раинского вся страна знает! Его все любят!

– Сергей, как ты думаешь, мы будем жить в СССР при коммунизме? И когда мы его построим? А, может, не построим?

– Дениска, я не знаю. Мама говорит, что никакого коммунизма мы не построим, потому что у нас много алкоголиков и тунеядцев.

– Сергей, а кто такие тунеядцы?

– Это такие мужики, которые много пьют и ничего не делают.

– Сергей, ты кем хочешь стать в жизни?

– Денис, я не знаю. Мама говорит, что надо стать хорошим человеком.

– Сергей, а как это сделать?

– Я не знаю. Мама говорит, что надо быть вежливым и аккуратным. И помогать старшим. А дирижёр Колер говорит, что надо всегда вовремя приходить на репетицию и выполнять Устав пионеркой организации. И всегда надо быть в чистой рубашке и подстриженным.

– Сергей, знаешь, меня Колер, чуть ли не силой сам подстриг неделю назад. Он сказал, что с такой причёской петь на сцене нельзя, что моя причёска не как у пионера, а как у “хиппи” – это такие мужики, они в Америке живут. Дирижёр Колер говорит, что я могу морально разложиться, если буду с них брать пример. Неужели я “разлагаюсь?” (Сергей рассмеялся в ответ).

– Рано тебе, Денис, разлагаться. Давай, скорей допивай чай, мы же на репетицию с тобой опоздаем. Сейчас на остановку троллейбуса пойдём, мне мама двадцать копеек оставила на дорогу. Как раз, нам хватит с тобой туда и обратно съездить.

Денис неловко задел локтем спинку стула и чаем облил правый рукав своей рубашки. Сергей огорчился за друга: “Ну ты махнул рукой, вся рубашка в чае! В такой рубашке выговор от дирижёра сразу получишь! Давай, снимай её скорей, я в тазике замочу, в порошке, а мама потом постирает. Мою запасную рубашку наденешь, сейчас достану из шкафа”.

Сергей прошёл в комнату, открыл шкаф с одеждой и достал чистую белую рубашку. Хотя она оказалась немного велика Денису, это уже было не так важно. Главное – чистая и отглаженная. Денис достал свой пионерский галстук из кармана брюк. Сергей, торопясь, крикнул: “Скорей галстук завязывай, а то на хор опоздаем! Давай помогу завязать. Так, теперь надевай шапку и куртку и – бегом на остановку!”

Мальчики выбежали из подъезда дома Сергея и понеслись во всю прыть к остановке троллейбуса. Троллейбус номер двадцать восемь приехал быстро. Друзья лихо запрыгнули в заднюю дверь, уселись на сиденье, купив два билета по пять копеек.

Дирижёр Колер уже сидел в репетиционной комнате и ждал прихода солистов хора. Все солисты давно пришли, а Сергей и Денис прибежали за две минуты до начала репетиции. Колер придирчиво посмотрел на них, смешно произнёс: “А вот и наши «звёзды» эстрады! Только что-то рано вы “зазвездились”, товарищи солисты детского хора! Пришли на репетицию за две минуты до начала и даже не извиняетесь у меня и у своих товарищей! Некрасиво это и не по-пионерски”. Серёжа опустил голову, тихо так сказал: “Простите нас, товарищ дирижёр, мы троллейбус долго ждали. Мы не “зазвездились””. Дирижёр Колер открыл партитуру песни “Сигнальщики-горнисты” и буркнул: “Ладно, мы начинаем репетицию. Будем учить новую песню композитора Раинского. Берите слова и ноты, у меня шесть экземпляров есть. Я переписал их для вас под копирку. Кстати, копировальная бумага сейчас дефицит, так что всех прошу: не выбрасывайте её, а пишите на ней два-три раза. Как и жевательную резинку: вы же её долго жуёте, два-три раза, а потом ещё своим друзьям даёте пожевать, правильно?”