Выход на бис

Прозвенел звонок на урок. Педагог по литературе увлечённо рассказывала о поэзии Пушкина и лицеистов Царского Села… Сергей в это время читал Ольгино сочинение, написанное сестрой Ольги три года назад. Тетрадь с сочинением лежала у него на коленях. Ольга между тем думала не о литературе, а о новой встрече с Сергеем у себя дома. На лице Ольги читалось какое-то невероятное, неземное блаженство и счастье от обладания Сергеем Кармоновым. Учительница даже засмотрелась на Ольгу, на её одухотворённое лицо, думая, что ученица так сильно увлеклась литературой. (Но мы-то знаем, что Ольга увлеклась не литературой, а Сергеем). В принципе, Ольга и так очень хорошо училась. И никто из учителей к ней претензий не имел. Так что, можно было немного “схалтурить”. Ольга думала о том, как она будет целовать Сергея в губы, гладить рукой его волосы, тёмно–русые, густые, такие красивые… Только Устав пионерской организации и должность старосты класса не позволяли ей делать это наяву. Такое время тогда было…

После пятого урока Сергей и Ольга вместе пошли в школьную столовую. Взяли обед по школьным талонам: салат, суп, плов и компот. Неторопливо пообедали. (Ольга вся словно светилась от счастья). Сергей засобирался домой. Надо было дождаться Дениса, отдать тому выстиранную рубашку и забрать рубашку свою. Ольга посмотрела на Сергея и сказала с любовью в голосе: “Серёжа, вечером я жду тебя домой! Мы снова вместе будем делать алгебру!”

Сергей отшутился: “Приду, если мама меня отпустит”. Сказал и побрёл домой.

В пятнадцать тридцать пришёл Денис в рубашке Сергея. Дома была сестра, она уже помирилась с Сергеем после утренней ссоры и занималась своим любимым делом: примеряла новое платье перед зеркалом и делала себе модную причёску, а также кривлялась. Сестра открыла дверь и впустила Дениса: “Сергей, к тебе Денис пришёл”. Денис был маленький, худенький парень, подвижный и шустрый. Сестра, как обычно, стала ему помогать раздеваться. Сергей крикнул из кухни: “Денис, пройди на кухню, я здесь”.

Денис прошёл на кухню. Сергей вынес выстиранную и отглаженную рубашку Дениса. Сказал ему: “Бери и переодевайся скорей, а то мы на репетицию опоздаем”. Денис быстро переоделся. На кухню прибежала сестра Сергея, с какой-то книгой. Похвасталась перед мальчишками: “Вот, книгу мне в школе вручили, за первое место по сбору макулатуры! “Мать” называется. Это – роман Алексея Максимовича Горького!” Денис как-то замялся, сконфузился. Он не читал никаких книг Горького, а лишь только его биографию в учебнике литературы, и то один раз. Сестра ласковым тоном обратилась к Денису: “Денис, давайте вместе, втроём, читать “Мать””. Такого предложения Денис от сестры Сергея явно не ожидал! Книгу он читал у себя дома, но называлась она “Последний из могикан”, автор Фенимор Купер. Сергей “разрядил” неловкую ситуацию: “Сестричка, нам с Денисом пора бежать на репетицию, на хор. Ты пока без нас почитай, ладно? Потом, когда-нибудь, твой роман почитаем”. Сестра положила книгу на стол, а сама побежала в коридор, как обычно, красоваться и смотреть на себя в зеркало.

Сергей и Денис поспешили на остановку троллейбуса. Они знали, что дирижёр не терпит опозданий. Предстояло отработать те, две, новые песни, которые планировались дирижёром на концерте к дню победы. Да ещё одну новую песню “Разговор со старой фотографией”. Её Сергей должен был исполнять один, с подпевкой хора. Сегодня мальчишки приехали чуть раньше. В репетиционной комнате находились дирижёр Колер, композитор Раинский и ещё один композитор, Геннадий Николаевич. Они что-то оживлённо обсуждали, наигрывали на рояле и записывали на нотной бумаге. Музыка была минорная, но интересная. Сергей подумал, что это и есть новая песня “Разговор со старой фотографией”. Так и оказалось.

Композитор Раинский весело улыбнулся задорной улыбкой, подошёл к мальчикам, затем поздоровался: “Здравствуйте, мальчики. Я вам новую песню приготовил. Возьмите ноты и слова у дирижёра. Серёжа будет петь один, а Денис в хоре, на подпевках. Начинаем разучивание с распевок. Так, сейчас мы упражнение на дикцию споём”. Раинский сел за рояль и заиграл распевку на дикцию: “Красим крышу красной краской, красим крышу красной краской…”

Затем он сыграл ещё одну распевку, на грамотное произношение согласных. Она звучала так: “Ма – мэ – ми – мо – му… Ма – мэ – ми – мо – му”.

Раинский остался доволен. Подошёл к Сергею Кармонову, погладил его по голове, ласково улыбнулся и произнёс: “Молодец, “зайчик”, а теперь спой мне один новую песню”. Сергей запел: “Со старой чёрно–белой фотографии, мой дед, всегда ты смотришь на меня. Мне о твоей солдатской биографии рассказывали мама и родня…”

Раинский остановил пение: “Стоп, стоп, стоп. Серёжа, что это за буква “я” такая, в конце слова “меня”? Давай-ка, не зажимай её губами. Здесь надо сделать круглый рот, и получится такой же круглый звук! Да, и ещё я заметил, что у тебя буква “ч” и буква “ж” – не чёткие, а какие-то “размытые”. Давай, друг, поработай над чистым произношением”. Серёжа низко опустил голову. Наверное, огорчился. Дирижёр Колер подошёл к роялю и грозно произнёс: “Кармонов, если ты так же споёшь на концерте к празднику Победы, то всему хору будет выговор. И мне тоже!” Серёжа совсем расстроился. Вот-вот, кажется, слёзы закапают… Раинский добавил: “Сергей, расстраиваться не надо. Тут нужно больше и дольше работать над песней! Давай споём её снова, вместе с хором”.

Спели ещё четыре раза. Раинский решил закончить репетицию раньше и обсудить с Колером запись песни “Сигнальщики–горнисты”. Запись сделали на Всесоюзном радио СССР неделю назад. Великолепный текст, музыка и аранжировка этой новеллы сводились на нет качеством записи: в припеве “Сигнальщики–горнисты, сигнальщики–горнисты” плохо звучала “размытая” записью буква “р”. Но песня всё-таки осталась в архивах Всесоюзного радио. Видно, судьба у песен такая: они живут сами по себе, независимо от воли людей!

Сергей с Денисом пошли в раздевалку за куртками. На выходе из раздевалки им встретилась Инна Курилова с подругами–девочками из хора. Унылый вид Сергея подсказывал Инне, что надо приободрить своего товарища по хору. Инна медленно подошла к Сергею: “Серёжа, не огорчайся, мы все тебя любим. А если что-то не получается спеть, тогда занимайся вокалом – и всё получится. Кстати, в эту субботу я приглашаю тебя на свой день рождения! Мне будет пятнадцать лет! Вот тебе адрес на листочке. Приходи, не стесняйся. Будут мои подруги из хора, ещё одноклассники мои, мальчишки из класса. Мама заказала торт и достала три бутылки “Пепси-Колы” по блату, через Кремлёвскую базу снабжения. А потом будем танцевать под магнитофон”.

Сергей удивлённо сказал: “Спасибо, Инна, я, конечно, приду”. (Когда ещё такое чудо случалось, чтобы неприступная, как гора Эльбрус, Инна Курилова, вдруг пригласила на свой день рождения!) Пока стояли с Денисом на остановке троллейбуса, пока ехали домой, Сергей напряжённо думал, что случится, если Оля Гусарова узнает про его “поход” на день рождения к Инне. Что Ольга тогда сделает? Даст пощёчину? Обзовёт “бабником”? Расплачется? А, может, разорвёт все отношения? “Ладно, будь, что будет!” – решил Сергей.

Он попрощался с Денисом и побрёл домой. Ведь надо было готовить уроки и учить новые песни – и текст, и мелодию. Да ещё работать над дикцией и чёткостью произношения, чтобы дирижёру Колеру не объявили выговор после концерта к дню Победы.

Дома встретила сестра. Сразу поняла по виду Сергея, что у брата что-то неладно. Она заглянула ему в глаза и тихо спросила: “Серёжа, тебе плохо?” Сергей тоскливо ответил: “Нет, ничего. Просто устал в школе”.

Сестра обняла его за плечи, затем стала развязывать пионерский галстук. Затем медленно расстёгивать пуговицы на рубашке. Сергей молча стоял. Только слёзы капали на плечи сестры. Сестра: “Серёжа, тебе надо отдохнуть. Ложись на диван”. Сергей лёг на диван. Сестра взяла плед, накрыла брата до шеи. Села рядом. Сергей закрыл глаза. Сестра провела рукой по лбу его, потом по волосам. А потом поцеловала брата в губы…

Вот, вроде и полегчало Сергею. Как хорошо, когда рядом близкий человек, который тебя поймёт, выслушает, обнимет, поцелует. Сергей полежал ещё полчаса. Затем встал, ведь надо было учить уроки. (На репетицию сегодня ему не идти, она только четыре раза в неделю). Сестра за кухонным столом читала роман “Мать”, “запивая” впечатления от классики грузинским чаем второго сорта, периодически откусывая по кусочку от плюшки (из муки непонятного происхождения).

Брат взял в руки учебник литературы, открыл его на странице, заданной учителем. Ничего не лезло в голову! То ли день такой, то ли возраст переходный, то ли лень учить уроки… Сергей пошёл в ванную, закрылся на защёлку, включил душ и долго плескался под тёплыми струями воды, рассматривая свои ноги, живот и всё остальное. Затем обернулся большим, зелёным, махровым полотенцем и вышел из ванной. Сестра вышла навстречу и рассмеялась: у брата что-то так смешно выпирало между ног! Серёжа рассмеялся вместе с ней! То ли день такой, то ли возраст переходный. “Серёжа, ты такой красивый!” – сказала сестра любовно. Потом добавила: “Давай пообещаем друг другу, что не будем ссориться и ругаться! Обещаешь мне?” Сергей: “Обещаю”. Сестра обняла его и поцеловала.

Сергей наконец–то сел за уроки. Пролистал географию, биологию. Выполнил задание по русскому языку. Открыл геометрию и тут же закрыл этот учебник. “Надоела мне учёба!” – подумал и быстро прогнал прочь такую мысль. Почему-то вспомнилась речь Брежнева, которую он слышал по телевизору: “Товарищи! Надо работать по-ленински, по-коммунистически!” (Никто Сергею не мог объяснить, что эта фраза означала…) Сергей решил полчаса–час передохнуть. Включил телевизор в розетку, щёлкнул кнопкой “вкл.”. Показывали юмористический киножурнал “Ералаш”. Очень смешной, очень интересный.

В шесть тридцать вечера пришла с работы мама. Серёжа лежал на диване в центральной комнате и смотрел телевизор. Рядом, на диване сидела сестра, с любовью, нежно перебирая рукой Серёжины волосы (на голове), будто собираясь перебрать все, до одной, волосинки.

Мама сняла пальто, вымыла руки и лицо в ванной. Зашла в зал, грозно посмотрела на Сергея и произнесла: “А уроки ты выучил, товарищ солист Большого Детского Хора?” “Сделал, давно уже, мама,” – лениво ответил он. “Мама, смотри, какие у Серёжи волосы красивые! У него такой пушистый чуб!” – закричала радостно сестра Таня, будто желая получить у матери подтверждение этого факта. Потом продолжила: “Он голову “Яичным” шампунем помыл. Помнишь, мы в центральном универмаге купили?” Мама вспомнила: “Ну да, помню, три часа стояли в очереди, а давали его только по два тюбика в одни руки! Кстати, Серёже давно пора подстригаться, а то дирижёр в хоре заругает”. Сергей: “Мама, я стричься не буду!”

– Что значит “не буду”?

– Мама, стричься я не хочу!!!

– Хорошо, но тогда не обижайся, если дирижёр тебе выговор объявит, а потом ещё и подстрижёт наголо!

– Мне дирижёр разрешил так ходить. (Придумал себе отговорку Сергей).

Мама временно успокоилась и пошла на кухню готовить ужин. Сергей стал одеваться, ведь он обещал сходить домой к однокласснице, Ольге Гусаровой, чтобы вместе с ней “делать алгебру”. А сестра Сергея снова занялась чтением романа “Мать”… Сергей взял на всякий случай учебник и тетрадь по алгебре и быстро побежал вниз по ступенькам, навстречу новым знаниям.

Ольга была дома. Уроки давно сделала, пол в комнате вымыла, пыль вытерла. Даже надела новое платье, модельное, шикарное. Мама Ольги сидела в другой комнате и, с упоением, смотрела (по телевизору “Рекорд”) новый, художественный фильм “Служебный роман”. Сергей, аккуратно так, нажал на дверной звонок. Открыла мама Ольги: “Здравствуй, Серёженька, заходи, заходи, Оля дома. Мы тебя сейчас пирогами угостим и чаем!” Серёжа даже покраснел, то ли от радости, то ли от удовольствия. И сказал: “Спасибо”. Затем прошёл в комнату Ольги.

Ольга встала со стула, встрепенулась, словно лебёдушка: “Ой, Серёжа! Как хорошо, что ты пришёл! Я так ждала, даже новое платье надела. Правда, красивое?” Сергей: “Да, наверное”. Ольга положила ему руку на плечо. Затем провела рукой по шее, тихо так, ласково, нежно. Потрогала волосы. Его красивый чуб просто сводил Ольгу с ума! (И не только её). От волос Сергея пахло “Яичным” шампунем, купленным в Центральном Универмаге города Москвы. (“Да! Обладать таким мальчиком – это большое счастье!” – подумала мама Ольги, сидя у себя в комнате). “Мама, накрывай на стол, мы Серёжу будем угощать чаем!” – радостно крикнула Оля. Затем стала рассказывать Сергею о работе пионерской дружины школы. И о своей работе, ведь Ольга Гусарова была старостой класса.

– Серёжа, знаешь, у нас в классе ЧП случилось.

– Какое происшествие? Драка, что ли?

– Антона Цветкова “разбирали” сегодня мы, вместе с завучем и с нашей классной руководительницей.

– За что ругали-то?

– За его сочинение. Антон написал сочинение не по-пионерски! Тема была: “Как я провёл лето”. Антон написал всего два предложения. И за эти два предложения, ему “двойку” и поставили!

– Ну и что такого? (Удивился Сергей). Что же он написал? Что он отрывал лапки лягушкам?

– Он написал: “Лето я провёл в деревне, у бабушки. Мама, я не дрочил”. Причём второе предложение он зачеркнул!

Сергей густо покраснел. Ольга тихо спросила: “Серёжа, ты же знаешь, что онанизм – это страшное преступление у наших пионеров. Теперь Антона могут из пионеров исключить! Ты мне признайся честно, ты когда-нибудь сам этим занимался, онанизмом?” Сергей опустил голову: ведь он сегодня днём плескался под душем… Ольга засмеялась: “Все вы, мальчики, такие!”

Сергей нахмурился: “Нам надо с тобой спасти Антона! А то его из пионеров исключат и потом в Комсомол не примут!” Ольга, задумчиво: “Что же нам надо сделать, как я могу ему помочь?” Сергей подсказал: “Ты подойди к нашей учительнице и попроси её всем сказать, что это она зачеркнула второе предложение. Тогда получится, что Антон не виноват, и его простят и не исключат из пионеров!” Ольга согласилась.

Мама Ольги, между тем, суетилась на кухне, готовя угощение. Пироги с яблоками она пекла сама. Муку высшего сорта ей, по большому блату, привозила сестра-повар из ресторана “Кавказ”. Ольга снова погладила Сергея по голове, нежно обняла и поцеловала в щёку. Сергей молчал и стоял на месте, как вкопанный. Ведь его никто и никогда не учил целоваться с девочками! А секса в СССР не было, как тогда говорили.

“Оля и Серёжа, прошу к столу”, – донёсся с кухни ласковый мамин голос. Серёжа скромно вошёл в комнату-зал и, также скромно сел за стол. Мама Оли вынесла из кухни пироги на большом, металлическом подносе и повернулась к Сергею: “Серёженька, бери, горячие ещё, – с пылу, с жару!” Сергей взял два пирога и положил на тарелку. Мама Оли смотрела на него, словно на своего сына, словно на какого-то “небожителя”, ангела во плоти… Она села за стол, взяла пирог, начала рассказ: “Серёжа, ты нам уже как родной! Папа у нас умер два года назад. Вот, живём вдвоём с Ольгой. Она у меня – молодец, пионерка, активистка, да и учится очень хорошо. Я работаю на двух работах, устаю сильно. А сегодня у меня большая радость: мне на работе зарплату повысили. Получала я раньше сто двадцать рублей, а теперь будет сто двадцать два рубля! Можно лишний килограмм муки купить, пироги испечь. Ты ешь пироги, ешь, Серёжа. (Мама Оли смахнула слезу). Брежнев сказал по телевизору, что надо экономить. Да, мы и так на всём экономим. На работе обязательства повышенные взяли. Я на вторую работу когда пошла, с первой зарплаты Ольге новое платье купила. Видишь, какое оно красивое, модное. (Мама показала рукой на Ольгино платье). Ты ешь, Серёжа, ешь… А Оля хочет биологом стать. Будет у нас в институт поступать после десятого класса. Она моя опора, помогает мне, по дому всё делает. Оля тебя любит!” Ольга покраснела густо–густо от такого неожиданного вывода мамы и отговорилась: “Мама, ну что ты всё рассказываешь!”

Однако, мама не смутилась, а, наоборот, воодушевилась такой идеей: “Что такого, Оля, я ведь мать и добра тебе хочу. Вот Серёжа сидит, он мальчик из порядочной семьи; красивый, спортивный, прекрасно поёт песни. И его вся страна знает! Я бы хотела, чтобы ты с Сергеем дружила – и в школе, и вечерами, и потом, когда закончишь школу. Думаю, мама Сережи не будет против”.

Сергей: “Я у мамы не спрашивал. Вы извините, но мне домой пора. Спасибо большое вам за пироги, очень вкусные”. Ольга тоже встала и пошла провожать гостя в коридор. Сергей оделся, попрощался с Ольгой и с её мамой и побежал домой.

Дома были мама и сестра. Сестра открыла Сергею и с порога закричала: “Серёжа, ты знаешь, какая новость хорошая? Маме сегодня премию дали за второй квартал, десять рублей! Мама лимонад нам с тобой купила и по одной шоколадке. А ну-ка, давай, пляши!” Сергей: “Да не умею я плясать!” Сестра обняла его за плечи: “Ну, тогда я тебя поцелую в щёку, ладно?” Сергей: “Ладно, целуй”. Сестра сладко прикоснулась губами к его щеке, растягивая удовольствие.

Из кухни донёсся голос мамы: “Серёжа, иди, мой руки, будем ужинать!” Сергей пошёл в ванную, включил кран и, минут двадцать, что-то тёр на теле, в районе пупка. Мама занервничала: “Серёжа, сколько можно мыться? Я уже второй раз ужин тебе разогреваю! И сестра ждёт!” Сергей прибежал на кухню, сел за стол, радостно произнёс: “Мама, меня Инна Курилова на день рождения к себе пригласила. Ей пятнадцать лет будет. Она попросила прийти в субботу, в восемнадцать часов. Будут её одноклассники, друзья, подруги из хора, ну и я. Её мама даже где-то достала “Пепси-Колу”, целых три бутылки!”

Сестра жалобно спросила из-за стола: “Серёжка, можно я с тобой пойду на день рождения к Инне. А ты скажешь ей, что я твоя новая подруга, ладно?” Мама строго посмотрела на сестру Сергея: “Не слишком ли много у него подруг стало? Таня, никаких “походов” на день рождения! Да и неприлично так! Не знаешь лично Инну, а собираешься к ней на день рождения, к тому же без подарка!” Сестра Сергея: “Почему без подарка? Я ей фантики от конфет подарю, у меня их много! У неё же нет таких фантиков. Мне их Серёжа принёс из хора”. Мама стукнула рукой по столу: “Никаких фантиков. Я тебе запрещаю идти! Давай, отправляйся спать, поздно уже”.

“Сергей, тебе тоже спать пора”, – добавила мама. Сергей понуро побрёл в комнату. Сестра за ширмой уже легла и делала вид, будто спит. Сергей разделся, лёг под одеяло. Неожиданно раздался голос сестры: “Серёжа, ты спишь? Нет? Скажи по секрету, ты когда-нибудь, целовался с девочками?” (Сергей даже закашлялся от неожиданности).

– Это мой секрет, сестричка.

– Ну правда, скажи, хоть раз ты целовался?

– Ну да!

– Да ну?

– Целовался, целовался я, не волнуйся!