Трясина

Трясина
Вениамин Росин

Вениамин Росин

Трясина

Об авторе:

РОСИН В. Е.

Родился в 1912 году в Киеве. Работал в органах внутренних дел УССР. Участник Великой Отечественной войны. Член Союза писателей СССР. Автор книг «Наследники Карацупы», «Иван Иванович – бывалый сапер», «Ночной обход» и др. Лауреат Всесоюзного литературного конкурса МВД и СП СССР. Живет в Киеве.

1.

Васюта был на седьмом небе. В карих глазах светилась радость. Не подкачал на соревнованиях самбистов, включили в сборную, едет в Харьков, себя, как говорится, покажет и людей посмотрит.

Перед отъездом накопилось множество неотложных дел. И Михаил Иванович, по своей давнишней привычке, чтобы чего не упустить, составил список. Уплатить партвзносы, вернуть книги в библиотеку, забрать из ремонта часы…

Все было сделано, оставалось только сдать оружие в дежурную часть. Но здесь ему не повезло. Едва переступив порог, увидел, что явился некстати. У коммутатора оперативной связи сидел, опершись локтем о стол, полковник Тимофеев и говорил по телефону.

– Привет, Михал Иваныч! – услышал знакомый голос.

Васюта обернулся. Капитан Ременюк. В светло-коричневом, спортивного покроя костюме он казался еще выше, чем был на самом деле. «Видный дядька!» – не без зависти подумал Васюта и критически, словно бы со стороны, посмотрел на себя. Коренастый, да еще ноги, как у кавалериста, лицо скуластое, брови срослись на переносице. Даже нос и тот подгулял: вздернутый, в оспинках… Да-а, красавцем не назовешь.

– Привет, Михал Иваныч! – повторил Ременюк и, протягивая руку, укоризненно сказал:

– Нехорошо забывать старых друзей. Были в отделе, а меня обошли стороной… Не надо оправдываться, не надо. Зайдем ко мне.

Капитан почесал переносицу:

– Прихватили мы тут одного афериста. Карцев разбирается с ним, хотелось бы принять участие. – И без всякого перехода продолжил: – Ну и пройдоха, вначале темным прикидывался, малограмотным, а как почуял, что пахнет «керосином», иголки показал. Мы, говорит, тоже в курсе. Пока не докажете мою вину, я, по закону, считаюсь невиновным.

– Видать, он из тех дураков, что с чужого воза берет и на свой кладет.

– Вот именно, – согласился капитан. – И все же, следует признать, парень смекалистый. Уверен, просто убежден, многого бы в жизни добился, направь свои способности по правильному руслу. Вы только послушайте, что придумал…

Васюта притворно насупился. Глаза, и без того узкие, превратились в щелочки. На лице появилось озорное выражение.

– Может, пойдем в буфет? А, Александр Денисович?

– Ну, ладно, уговорил.

Ременюк убрал бумаги в сейф, закрыл стол, подергал ручки ящиков. Все в порядке. Уже направился к выходу, когда телефонный звонок вернул назад. Снял трубку, назвал себя.

В трубке глухо зарокотало, и капитан посуровел, на лбу собрались морщины.

– Ясно, товарищ полковник… Немедленно иду к вам. Кто есть под рукой? Карцев? Понятно…

«Что-то стряслось, – встревожился Михаил, – и, по-видимому, серьезное. Чувствую, сейчас и обо мне вспомнят». И не ошибся.

– Разыскать Васюту? – переспросил Ременюк, – а его искать не чего. Тут он, у меня… Ясно. Уже идем…

Полковник Тимофеев, мрачнее темной тучи, сидел за приставным столиком, сжимая и разжимая кистевой эспандер.

– Прошу, товарищи, – негромко произнес, приглашая садиться, – как вы, безусловно, знаете, вчера вечером была предпринята попытка ограбления сберкассы. Один из налетчиков тяжело ранен инкассатором, второму удалось скрыться. Приметы его известны, ориентированы райотделы города и области. Полтора часа назад этот второй, – судя по приметам, это он, – напомнил о себе: ограбил ларек в селе Камышанке… В сберкассе у них вышла осечка, денег не раздобыли; в лавке поживился десятью или двенадцатью рублями. Того и гляди, еще чего-нибудь наворочает… Видели, что грабитель скрылся в лесопосадке. Следы охраняются. Полагаю, далеко уйти не мог, где-то отсиживается. Днем, наверное, не рискнет выйти к железной дороге, будет дожидаться ночи, чтобы вскочить в проходящий поезд.

Полковник вырвал листок из блокнота и протянул его Ременюку.

– Здесь указано, как добраться до места, названы приметы разыскиваемого. Связь со мной поддерживайте через дежурного, а мне поручено сопровождать болгарскую делегацию, буду на колесах. Кажется, все… Что ж, раз нет вопросов, то ни пуха ни пера. Машина у подъезда. Нет нужды напоминать, что ваша задача – во что бы то ни стало обезвредить преступника, – и встал, давая понять, что разговор окончен.

Из управления Васюта поехал в питомник.

2.

Желтый, с продольной синей полосой милицейский газик мчался по оживленной улице Артема. Недавно ее полили, и за машиной неслось седое облачко водяной пыли.

На одном из перекрестков пришлось постоять. Ребятишки из детского сада, держась за руки, чинно переходили улицу под бдительным взглядом воспитательницы.

Пока дожидались зеленого света, Буян внимательно рассматривал пятиэтажный панельный дом: здесь живет хозяин.

Как-то, возвращаясь с занятий за городом, они завернули сюда на минутку. До того памятного дня пес знал, что хозяина зовут Васютой и еще старшиной. В этом доме какая-то молодая женщина в светлом халате называла его Мишей, а тоненькая девочка, от которой вкусно пахло-молоком и свежим хлебом, – папой.

Буян лежал в углу комнаты рядом с телевизором, когда девочка бесстрашно подошла к нему. Она опустилась на корточки и, закусив нижнюю губу, тихонько погладила его. Такое фамильярное обращение псу не понравилось. И все же он, скрепя сердце, сдержался. Буян не умел говорить, но умел чувствовать и многое понимал. Он понимал, что на малышку сердиться нельзя, и отвел глаза в сторону, сделав вид, что не замечает ее.

– Что, Буян, узнал? – спросил Васюта, кивнув на дом. – Если б не служба, зашли бы ко мне, пожевали чего-нибудь, чаи погоняли… А вообще-то и заходить ни к чему: жена на фабрике, а Нинушка в пионерлагере…

Но вот и управление. По тротуару медленно прохаживался Ременюк, Машина не успела остановиться, а он уже открыл дверцу и уселся рядом с водителем, положив на колени объемистый пакет.

Когда миновали стадион «Динамо», Ременюк развернул пакет и, полуобернувшись, протянул его кинологу.

– Показы ездили в питомник я времени зря не терял – бутербродами в буфете запасся. Кто знает, как там выйдет, сколько пробудем. Может, это наш с вами и обед, и ужин разом.

– А для меня, кстати говоря, и завтрак.

– Тогда тем более, Михал Иваныч!

Бутерброды с колбасой и сыром распространяли столь соблазнительный запах, что Буян не выдержал и, облизнувшись, привстал.

…У лесопосадки остались целые следы. На земле, влажной после вчерашнего дождя, были видны подошвы с поперечными рубцами и мелкими зубчиками по краям; оттисков каблучков почти не было заметно.

«Бежал во все лопатки», – определил Васюта и достал из кармана маленькую, словно бы игрушечную, рулетку. Присев на корточки, измерил отпечаток, затем на листке бумаги произвел необходимые расчеты.

– Товарищ капитан, – доложил, выпрямившись, – рост сто восемьдесят.

– Здоровенный вымахал, – сказал Ременюк и открыл записную книжку. – Словесный портрет грабителя вырисовывается достаточно полно. Высокий, очень худой. В коричневом пиджаке и синем свитере с поперечной черной полосой… Лет, этак, восемнадцати. Волосы светлые. Лицо загорелое. Глаза маленькие, глубоко сидящие…

– Все расписано, как по нотам. Я его сейчас и в толпе опознал бы, – заметил старшина и пристегнул поводок.

Пес, нетерпеливо повизгивая, принялся обнюхивать землю. Хвост ходил, как маятник. Если бы Буян умел говорить, то доложил бы, что часа три назад здесь пробежал кто-то в старой, ношеной обуви и что этот «кто-то» здорово волновался. Когда человек спокоен, запах его не такой острый.