Хроники Кащеева царства. Преступление

Влас произнес:

– Я к ней нередко заходил. На первый взгляд не пропало ничего. Но кто ж знает, может, она что и хоронила от лишних глаз.

– Если она прятала, то убийца должен был знать о том, что она это прячет. И специально за добычей прийти. Но это тогда не студент-незнакомец должен быть, а кто-то из тех, кто ее хорошо знал и кому она доверяла. Были ли такие?

Влас усмехнулся.

– Ну дольше всех ее наш царь знает. Может, у него захочешь спросить? Или уже работой займешься и студента начнешь искать?

Белояр закипел изнутри, но сдержался. Тут надо очень аккуратным быть. Лешие просто так ничего не скажут, даже если и знают. Вон Влас-то явно к Яге не из вежливости захаживал, наверняка покупал у нее снадобья для продления жизни, которые она делала, выкачивая силы из бедных молодых ребят. Разве ж голодный студент или нищая крестьянка откажутся год-два жизни отдать, когда вокруг так много всего и хочется то купить, или иное. Как молодежь думает: жизнь такая, мало ли отчего помрешь. И вот так раз, другой к ней приходят, а потом уже и не замечают, как в двадцать пять стариками-развалинами становятся. Зато богачи живут год за годом, жен молодых меняют, в еде и забавах себя не ограничивают.

– Хорошо… Но так золото ее теперь кому достанется? Я так понимаю, близких людей у нее не было? И завещание она вряд ли оставляла…

– Ошибаешься ты, – ответил Влас. – Завещание она сделала. Я к ней приходил с законником из столицы и с двумя свидетелями. И подписала она пару месяцев назад, что все оставляет помощнице своей – Золунье. Да только теперь и Золуньи нет. Так что, согласно закону, если в течение недели не объявятся наследники с бумагами, подтверждающими свое право, все богатство ее уйдет в казну. Но не было у нее ни детей, ни другой родни, это все знали. Яга очень одиноко жила. Видно, чуяла старость, что девушку в ученицы взяла, хоть какие-то знания свои передать.

Белояр подумал про себя: «Как ловко, что Золунью-то вместе с Ягой убили. Теперь все богатства в лесную казну уйдут. А точнее, Власу и его семейству».

– То есть ни о пропажах, ни о недругах узнать нельзя? Вела ли она какие-то записи, где можно прочитать, кто к ней приходил?

Акамир покачал головой:

– Сомневаюсь. Она хоть грамоте и разумела, но я ни разу записей у нее никаких не видал. Все в голове держала – ее не обмануть было. Она даже помощнице своей заклинанием язык завязала.

– Как завязала? – удивился Белояр.

– Да вот так, чтоб как немая она была и ничего никому рассказать не могла. А грамоту девица вроде тоже не знала.

– Жаль… Очень жаль. Если б знать, кто ей денег должен был, или, может, кто к ней прийти мог бы в тот день – куда проще было бы. А в Лесу кто-то мог желать ей смерти?

Акамир и Влас чуть ли не одновременно пожали плечами.

– Всякое бывает в Лесу, – ответил Влас. – Не все ею довольны были. Кому-то снадобье отказалась уступить, кого-то без денег не вылечила. А кто-то и вовсе обвинял, что она со свету своих же сживала.

– Так… Поподробнее… То есть, кто-то ее в убийстве обвинял?

– Нет-нет, – тут уже ответил Акамир. – Это все злые языки. Водяной как-то говорил, что она в ручей отраву вылила, так что у них рыбы меньше стало и голодали всей семьей. То русалка у нас девочка пропала, так и не нашли. Тоже слухи ходили, что, мол, Яга для своих обрядов ее использовала. Но это все слухи… Яга уж слишком затворница была, а это всегда пугает. Вот и ходили про нее такие разговоры. Я проверял, ее расспрашивал: никаких причин утверждать, что что-то подобное происходило, нет.

Белояр вздохнул, понимая, что ничего от них не добьется. Оглянулся на Малюту, тот пристально смотрел на него. Белояр будто услышал в голове его голос: «Заканчивай, займись студентом».

– Понял я… Хорошо. Ну что ж, тогда надо нам с русалкой, что студента видела, поговорить. Чтобы рассказала, кого искать.

– Правильно думаешь, – ответил Влас. – Акамир, проводишь наших друзей к озеру? А мне пора, дела не ждут.

Акамир кивнул и показал Белояру и Малюте рукой на выход. Все вместе они покинули спальню. Проходя мимо убитой Яги, Белояр не удержался и все же взглянул на ее лицо. Глаза не были закрыты по человеческому обычаю. Вместо этого они смотрели, будто видя что-то за спинами. Что-то неземное. А открытый рот с гнилыми зубами кричал: «Берегись!»

Глава 2

Боровое озеро было самым крупным из трех, расположенных в Лесу. Соединялись они между собой реками и ручьями, по которым легко перемещались различные водные жители: как животные, так и нечисть. У каждого из озер был свой хозяин – водяной, происходили они от общих предков и доводились друг другу родственниками, но никто уже не помнил кому кем. В Боровом как раз старший над всем родом обитал. Водяные жили в озере вдвое дольше, чем люди, а покидали этот мир, погружаясь на дно, где со временем растворялись в воде, в которой могли дышать так же, как и на воздухе. Земля же была для них непривычной средой: они быстро теряли силы, выходя в лес.

При каждом озере жили русалки. Как правило, это были наложницы или дочери водяных, а нередко и то и другое вместе. Никто не знает, как начались такие их союзы – водяные свою историю не записывали, однако ж от браков водяных и русалок мальчики всегда рождались водяного племени, а девочки – русалочьего. Причем мальчиков рождалось гораздо меньше. Чаще всего в семье правителя была всего пара сыновей, a остальные – дочери. По той причине у каждого водяного была не одна жена.

Судьба русалок была не очень-то веселой: жить при озере, ублажать мужа-отца, плести и ткать одежды из водорослей и травы, да ловить живность для пропитания. Так и коротали свой век, пока не уходили на дно озера от старости. Мало кто из них мог перебраться в город – отцы не разрешали. Хоть по приказу Кащея и были созданы в крупных городах специальные школы для девочек разного племени, где они могли выучиться простой профессии, а особенно одаренным даже разрешалось поступать учиться в Университет, в реальности учились чему-то помимо грамоты немногие. А в Лесу так и все знали, что, покинув озеро, русалка себе путь домой закрывает: семья никогда не примет ее обратно. А что ждет в городе, устроится ли она там – никому дела нету. Водяные жители были очень закрытой общиной. Если лешие, полевики и даже оборотни юное свое поколение отправляли учиться и от семьи разрешали уезжать, то водяные держались обособленно. И хоть Кащей и запретил по стране брать девушек против их воли или жить с несколькими женами одновременно, водяные продолжали это делать, как бы показывая, что они так и не покорились до конца царю и лишь позволяют ему править. Когда тот пришел к власти, водяные сопротивлялись до последнего. Обещали воду везде потравить, говоря: «И мы умрем, так и вы умрете». Но в итоге поторговались, договорились. Кащей оставил им часть свободы и обещал не трогать, а они не портили ему жизнь.

Белояр все это от Малюты по дороге в Лес выслушал. Хоть он и жил всю жизнь в Кащеевом царстве, но всех особенностей местной нечисти не знал – сторонились те людей. С водяными он напрямую никогда не общался. На людских землях, захваченных Кащеем, они не жили, только в Лесу. А вот русалок он видел не раз, те любительницы были путников заманивать. То им развлечение – не хватало мужчин на озерах. Лешие и оборотни их сторонились: чары русалочьи на них не действовали, да и связываться с водяными им не хотелось. А вот люди были легкой добычей. Русалкам легко было дурман наслать на них, как и на слабую нечисть (юных совсем, старых, да больных). Заманят парня, позабавятся (Белояр догадывался, каким способом), а чтобы не прознал никто, так и в воду на корм рыбам. Белояр-то опытный был. Русалок легко отличал, на уговоры не поддавался, хоть и тянули их песни и голоса с дороги свернуть и поближе к запретному плоду подойти. Вот и теперь важно было себя в руках держать.

Когда они добрались до озера, солнце уже близилось к закату, ветви деревьев, густо сплетенные, склонялись над водой. Белояр спешился. Поблизости никого не было видно, но он знал, что это обман: на самом деле за ним сейчас следила не одна пара глаз, а их обладатели, видимо, думали, что же привело к ним такую странную компанию. И это было неудивительно. Зрелище действительно было необычным. Темноволосый бородатый леший Акамир в своем зеленом платье, низенький полевик Малюта, обросший со всех сторон волосами, будто шерстью животного, и с ними на лошади Белояр – высокий русоволосый с чисто выбритым лицом и короткой стрижкой. Да и глаза его голубые, как небо, отраженное в воде, очень отличались от привычных карих и черных глаз нечисти. Интересно, кто из них троих приглянулся бы русалкам больше всего? В голове заговорил голос: то ли разума, то ли Малюты. «На русалок не смотри, глаз лишний раз не поднимай, ты для них чужой, а значит, враг».

– Старший брат Чеслав, – звучный голос Акамира полетел над поверхностью озера, – покажись, важное дело к тебе есть.

Все затихло, вокруг не было слышно ни единого шороха. Белояр смотрел на озеро, ожидая, что оттуда появится водяной, но ничего не происходило. Напряженное молчание висело в воздухе, и от этого становилось слегка не по себе.

– Отец отдыхает, – звук голоса, громкий и неожиданный, будто удар молнии, прорезал тишину. Из воды, среди склонившихся над озером ветвей, появился незнакомец. Он чуть неловко выбрался на берег, и Белояр смог рассмотреть его. Лапы водяного напоминали раздвоенный в середине рыбий хвост, оканчивающийся ластами, выполнявшими сейчас роль ступней. Голубоватая кожа, лысая голова и ладони, пальцы на которых были соединены перепонками. Лишь большой палец чуть отстоял от остальных, позволяя водяному хоть что-то держать в руках. Тело его было прикрыто платьем, сплетенным из коричнево-зеленых водорослей. Лицо казалось довольно молодым, из чего Белояр и догадался, что это не главный водяной, а его наследник.

– Брат Здеслав, рад приветствовать тебя, – произнес Акамир, но уважения в голосе слышно не было, будто не дорос еще молодой водяной до почестей. – Мы пришли поговорить с твоей сестрой Чаяной, по поводу смерти Яги.

– Ты ведь уже расспрашивал ее… – пристально глядя на всю компанию, ответил Здеслав.

– Да, но теперь к нам приехал Белояр, – Акамир чуть небрежно кивнул в сторону, – он известный следователь, разбирается в человеческих преступниках, и он здесь по личному приказу нашего царя.

– И что же этот известный следователь, – водяной подчеркнул последние слова, – хочет от моей сестры?

– Просто расспросить, – не удержался Белояр. Акамир и Здеслав взглянули на него как на животное, которое вдруг заговорило человеческим голосом.

– В нашей семье не приветствуется молодым девушкам общаться с мужчинами из человеческого рода.

– Да, я понимаю ваши традиции, но дело важное и не терпит отлагательств, – все так же спокойно ответил Акамир. – Обращаюсь к тебе как к наследнику этих земель, позволь человеку поговорить с сестрой.

Здеслав едва заметно улыбнулся, видимо, напоминание о наследстве и уважение к его роду ему льстило.

– Ну, хорошо, – будто делая одолжение, ответил он. – Сестры, – звучно крикнул Здеслав в сторону густого леса за его спиной, – выйдите ко мне.

Тут же ветви зашевелились, и из-за спины Здеслава появились русалки. Белояр насчитал семерых. Будущие (а может, уже и нынешние) жены водяного, как старшего, так и младшего. Все они были примерно одинакового роста и выглядели как молодые девушки, только чересчур бледные и с серебристыми волосами. Одежды на них были из простых тканей, а ноги босы. Ни дождя, ни холода русалки не боялись.

Здеслав повернулся к девушкам и произнес, не глядя ни на кого конкретно:

– Чаяна, подойти к пришлому.

«К пришлому», – вздрогнул Белояр. Так промеж себя их называла нечисть. Все про это знали, но произносить это слово вслух при самом человеке было сродни оскорблению. Все равно, что Белояру назвать Здеслава или Акамира вслух «нечистью». За это любой из них мог бы убить его, и суд бы их оправдал. А вот они его «пришлым» называть не стесняются.

Одна из девушек отделилась от толпы сестер. Пока она шла, Белояр попытался рассмотреть ее поподробнее. Чаяна была невысокого роста, кажется, поменьше, чем ее сестры. Если бы она была земной девушкой, он бы сказал, что на вид ей лет шестнадцать, но, скорее всего, она была старше: русалки взрослели медленнее, да и совсем старыми, как обычные женщины, они никогда не становились. Первые морщины на их лицах уже свидетельствовали, что им пора заканчивать свой земной путь. Но это происходило после пятидесяти-шестидесяти человеческих лет. Волосы у Чаяны были длинные, но, на удивление, не такие блеклые, как у сестер. В свете заходящего солнца их оттенок отдавал золотом, отличным от чистого серебра остальных. Да и глаза ее были не настолько уж водянистого цвета – скорее серо-голубого, как у многих людских девушек в деревнях. Крамольная мысль мелькнула в голове: точно ли она дочь водяного? Или мать ее от кого-то из будущих утопленников нагуляла?

Чаяна подошла, но головы не преклонила. Не было это в повадках у водного народа кланяться ни лесным, ни тем более людям.

– Здравствуй, брат Акамир, что еще ты хотел бы услышать? Кажется, я все тебе рассказала.

Голос девушки оказался на удивление звонким, не таким протяжным, как у тех русалок, что приходилось слышать Белояру.

– Этот человек – следователь, он хочет поподробнее расспросить тебя о том юноше, что ты видела вчера. Мы подозреваем, что он и убил Ягу. Прошу тебя, вспомни все подробно.