Перепиши мою смерть

Оленька тихо открыла дверь. В притворе церкви никого не было. Увидев возлюбленную, Миша быстро схватил ее и прижал к себе. Единственное, что хотелось ему в тот момент, – держать ее в руках и никогда не отпускать.

– Вечером, – страстно шепнула Оленька и нежно скользнула пальцами по Мишиной щеке. – Мы ночуем сегодня в гостевом флигеле в отцовском имении. Муж спит крепко, постучи в окно, я открою.

– Но… Как…? – Миша, чуть не задыхался и никак не мог подобрать слова.

Олины пальцы нежно порхали по его лицу и шее, пробуждая самые низменные желания.

– Не волнуйся, место найдется. Я многому научилась и тебя научу.

Нежно, но настойчиво она наклонила Мишину голову к своему лицу. Кончиком языка Оленька скользнула по его губам, заставляя их раскрыться. Будто играя, то проникала глубже, то вновь лишь невинно подставляла губы. Миша не выдержал, и руки его крепко сжали ее тело, скользя по самым сладким его изгибам. Даже сквозь плотную ткань платья Оля почувствовала охватившее его возбуждение. Радость предвкушения захлестнула обоих. Но пора было идти.

***

– Или заставить их заняться сексом прямо в церкви?

Софи покачала головой в ответ, глядя в экран ноутбука, на котором Костя набирал диалог.

– Думаю, читательницы такого кощунства не оценят, – произнесла Софи.

Она сидела в распахнутом халате на маленьком пуфике рядом с креслом кузена и в этот момент напоминала милую пушистую болонку, которую так и хочется погладить. Костя протянул руку вниз и закопался ладонью в ее волосах.

– Пожалуй, ты права. Пойдем по плану – секс в имении у Олиного отца.

– Этого же не было на самом деле. – Софи приподнялась и с наигранным возмущением посмотрела на Костю. – Зачем ты все переиначиваешь?

– Откуда ты знаешь, что было, а чего не было? Девятнадцатый век – все самое интересное происходит за закрытыми дверями и уж точно не описывается в романах.

– Ну, не знаю, – протянула слова Софи. – У меня ощущение, Константен, что ты играешь с огнем. Дед всегда так оберегал эту книгу, а ты пытаешься ее исковеркать.

– Не исковеркать. Осовременить. Мир поменялся. Кому сейчас интересно читать про платоническую любовь, идущую через года?

– Ну, люди же до сих пор мечтают найти свою половинку. Ты ведь тоже про это пишешь в своих книгах.

– Пишу, потому что продается. Домохозяйкам, уставшим от своих скучных мужей, хочется верить в романтику. Я им это даю.

– А сам не веришь?

– В любовь на всю жизнь? Нет, конечно. Я, вообще, считаю, что институт брака в современном мире себя изжил. Люди меняются, интересы становятся разными, какой смысл терпеть друг друга годами?

– А дети?

– Что дети? Ну да, природой заложено: оставить семя, посмотреть, что из него вырастет. Жалко, что нельзя быть отцом-одиночкой, так что лет через десять–пятнадцать, наверное, женюсь. Раньше не стоит, других интересов хватает.

Софи иронично улыбнулась:

– Ну, необязательно. Можешь, суррогатную мать найти за большие деньги.

Костя откинулся на спинку кресла и слегка прикрыл глаза, продолжая играть пальцами с волосами Софи.

– Нет, такого не хочу. У ребенка должны быть двое родителей, а не как у меня. Так что постарею, найду себе молоденькую девочку с хорошим здоровьем, и пусть она возится с детворой, пока я на берегу моря в собственном доме пишу новый бестселлер. А потом мы вместе будем ужинать, жена расскажет, как прошел день у малышни, я поиграю с ними, восхищаясь, как много они уже умеют, поцелую всех в лоб и провожу спать.

Костя настолько живо представил эту картину, что на губах невольно появилась улыбка. Софи это сразу заметила.

– А не боишься, что девочка захочет себе кого-нибудь помоложе? – усмехнулась она.

– Ты про измены? – Костя открыл глаза. – Да пусть. Главное, чтобы ребенка от меня родила. Сейчас не проблема это проверить.

– А если не от тебя?

– Выгоню. Зачем моим детям мать, которой не хватило ума предохраняться с любовником?

Софи вновь улыбнулась и, положив руку кузену на плечо, приподнялась, так что ее глаза оказались очень близко к его лицу. Костя инстинктивно чуть откинулся назад, чтобы увеличить расстояние, а она произнесла:

– Мне кажется, за всем твоим цинизмом прячется маленький мальчик, который просто хочет, чтобы его любили.

Костя поморщился от ее слов.

– Софи, не играй со мной в психоанализ. Кто бы там ни жил, это касается только меня, никого другого я пускать не собираюсь.

Кузина покачала головой, но продолжать разговор не стала. Нежно поцеловав Костю в губы, она встала с пуфика и запахнула халат.

– По-моему, нам обоим уже пора спать, – сказала Софи и направилась к двери, но, сделав пару шагов, остановилась и подняла с пола упавшую страницу рукописи.

Протянув пожелтевший лист бумаги Косте, она задумчиво произнесла:

– Будь осторожен, кузен. Эта книга хранит много тайн.

– Ты поэтому хотела ее сжечь? – усмехнулся Костя, забирая лист у Софи. Она лишь кокетливо улыбнулась в ответ и со словами: «Может быть», выскользнула из комнаты.

Когда Софи ушла, Костя еще пару минут в задумчивости сидел в кресле со страницей в руке. Может, стоило спросить кузину про рукопись – не переписывал ли ее дед? Скорее всего, бессмысленно, она вряд ли этим интересуется. Костя аккуратно положил страницу обратно в шкатулку и еще раз взглянул на следующую. Нет, не показалось. Он был почти уверен, что почерк и качество бумаги отличаются.

Шум в коридоре прервал его размышления. Быстро захлопнув шкатулку, Костя подошел к двери кабинета и прислушался. Шаги будто тоже замерли. Кто это? Сердце застучало сильнее. Прошмыгнув к столу, Костя схватил тяжелую статуэтку с изображением музы, украшавшую дедовское рабочее место, и притаился за дверью. На секунду в голове мелькнуло: а вдруг там призрак деда или прапрадеда? Звук шагов был все ближе, но затих возле двери. Костя замер, приготовившись нанести удар незваному гостю, живому или мертвому. Ручка повернулась.

– Кто здесь? – услышал он молодой голос, произнесший слова на чистом французском.

Отлегло. Костя громко вздохнул и опустил руку. Выглянув из-за двери, он увидел своего кузена, с которым ему сегодня предстояло ночевать.

– Константен, – чуть ли не закричал Себастьян, пытаясь обнять родственника из России. Судя по голосу, он был пьян.

– Тихо, тихо, всех разбудишь, – улыбнулся Костя и оглядел брата с ног до головы. – Как же ты подрос! Совсем уже не похож на школьника.

Себастьян, как и сам Костя, отличался высоким ростом и худощавым телосложением. На удивление все мужчины в роду унаследовали такую конституцию. В то время как женщины (и мать Кости, и ее сестра) были невысокими, а Софи так еще и пышные формы от кого-то из родни получила.

– Перепугал меня совсем. Захожу домой, а тут в кабинете свет горит, – произнес кузен. – Я уж думал, призрак деда бродит.

– Нет, это всего лишь я, – скромно улыбнулся Костя.

– А что ты тут делаешь?