Виражи чужого мира

Я-то как раз нормальная и в свои двадцать лет успела побывать во многих местах и много чего повидать. И отлично знаю: именно та информация, которую от тебя старательно утаивают, и есть самая ценная. А вот если тебе ретиво пытаются что-то расхвалить, нужно постараться от этого отделаться. А мне уже который раз назойливо расхваливают дворец и жизнь избранниц. Смешно. И очень подозрительно.

А еще меня почему-то постоянно преследует ощущение, что хожу кругами вокруг чего-то важного, находящегося на самом виду.

После завтрака Гайтола помогла мне одеться, и новая одежда кардинально отличалась от той, что носят в замке зейра Диморбиуса.

Почти земное, из невесомого шелка белье и тонкие чулки, облегающее длинное шелковое платье телесного цвета, с короткими рукавчиками и откровенным вырезом. Странно, задумалась я, глядя на отражение в зеркале. Вроде служанки в доме Жантурио говорили о совершенно иной моде?

– Так то мода для гостей и свободных зейр, – осторожно хмыкнула Гайтола, оглядывая меня с нескрываемой завистью, в ее невысокой фигурке явно притаилось на пару десятков килограммов больше, чем нужно, чтобы надевать такие платья.

«Понятненько, – перевела я для себя, – значит, потому и надели на меня платье, в котором можно без труда изучить все достоинства фигуры, что к свободным я не отношусь».

Примолкшая хозяйка еще раз тщательно расчесала мои распущенные волосы и помогла надеть верхнее одеяние. Из простого полотна темно-серого цвета, очень похожее на вид то ли на монашескую рясу, то ли на паранджу и полностью скрывающее не только нижнее платье, но и волосы, и часть лица.

«Вот это маскировка», – невольно восхитилась я, обнаружив в зеркале бесформенное чучело вместо стройной фигурки. А когда еще оказалось, что к капюшону пришита такая же серая, довольно плотная вуаль, стало совершенно понятно, что во дворец мы собираемся пробираться по-шпионски.

Едва я это осознала, как мигом возникла крамольная мысль: если эргу так необходимо, чтобы я туда попала, то мне самой это как раз совершенно не нужно! Вот только жаль, что способа сбежать я не вижу. Конечно, можно попытаться сейчас попросить хозяйку что-нибудь принести, молока например, и вылезти вон в то узкое оконце. Но куда я пойду потом? Даже если выйду со двора и сумею спрятаться от погони? Ведь мне даже неизвестно, что означает здесь моя одежда. А может, именно в такой и положено разгуливать по городу жрицам любви?

И я вместо дворца и нежеланной перспективы стать одной из наложниц правителя попаду в место, где меня никто вообще не будет считать за человека.

Печально, но, похоже, сейчас мне лучше никуда не рыпаться. Однако это вовсе не значит, что я не вернусь к этой идее позже, когда лучше изучу законы и порядки и научусь обманывать бдительность охраны.

– Волнуешься?

Вот зачем она задает такие вопросы, да еще и самым вкрадчивым голоском? Хочет что-то выведать или в самом деле сочувствует? Ну, можно ведь и проверить.

– Гайтола, у тебя есть родители?

– Д-да, – ответила она с запинкой.

– А они тебя любят?

– Ну… – на миг задумывается хозяйка. – Мать, конечно, любит, а у отца нас четверо… но он всегда заботился.

– А я у отца одна. Мать бросила нас, и меня и папу, когда я была совсем маленькой, и меня вырастил отец. Сам варил кашу, сам стирал одежду, особенно в экспедициях. И сам учил читать, писать. Сейчас он живет в другой стране, оттуда очень дорогие звонки, но мы разговариваем в Инете, каждый вечер. Как ты думаешь, что с ним творится все эти дни?

– Н-не знаю… – как-то виновато и растерянно пролепетала Гайтола. – Так ты только о нем волнуешься? А о своей судьбе?

– А чем я могу изменить свою судьбу? – замирая от неожиданной догадки, нахожу в себе силы отвечать с горькой покорностью. – Убежать? Ну, это же смешно, меня поймают и накажут. И вернут на то же место. А если несказанно повезет и не поймают, то куда я пойду, не зная ни обычаев, ни законов? Кто мне поможет, кто научит, как тут выжить? Молчишь? Вот именно, если сбежав, я попаду в гораздо худшее положение, то стоит ли напрягаться?

От дальнейшего разговора Гайтола просто улизнула, вспомнив, что у нее есть какое-то срочное дело. «Ну да, молоко убежало», – ехидно фыркнула я и подошла к окну. Хоть посмотреть на нормальную природу, во дворце небось все листочки в симметричном порядке пострижены. А тут сплошное запустение, все растет и заплетается, как хочет, и кустики осенних цветов стыдливо выглядывают из зарослей сорняков. Что-то вдруг снова показалось мне неправильным, и я попыталась отрешиться от всех своих проблем и постараться сообразить, что же тут не так.

Толстая крыса деловито выглянула из-под кустика с незнакомыми листочками, принюхалась и неторопливо потопала прямо через дорожку. Густо заросшую едва примятой травой.

И вот тут меня накрыло подозрение… да какое там, почти уверенность. Уже совершенно другим взглядом я осмотрела скудно обставленную и как-то по-мужски безликую комнату, прислушалась к происходящему за дверью и метнулась за занавеску, где стоял сундук. Именно из него Гайтола доставала мою новую одежду.

Рывком открыла крышку и мгновенно захлопнула – а чего пялиться в совершенно пустой ящик. Потом побежала на цыпочках к полкам, с которых хозяйка доставала миски с едой, щелкнула ногтем по отозвавшимся гулким эхом кувшинчикам и кринкам и поторопилась вернуться к столу.

Теперь мне было о чем подумать. И засомневаться в некоторых сделанных ранее выводах. Эх, как жаль, что нет времени, хотя бы на денек раньше сюда приехали. Может, мне и удалось бы хоть чуточку больше разобраться с некоторыми очень странными несовпадениями.

Хозяйка вошла в комнату, мазнула по мне быстрым взглядом, успокоенно вздохнула и лицемерно поинтересовалась, не хочу ли я еще что-нибудь скушать.

Ох, как меня подмывало попросить чего-нибудь вполне обыденного! Просто чтобы посмотреть, как она будет выкручиваться. Но я сдержалась, пусть думают, что им удалось меня провести.

– Нет, кушать не хочу, аппетита нет. Можно я в садике погуляю, вот тут, рядом с домом? Я никуда не убегу, честное слово.

– Слово зейры? – помолчав, с каким-то несчастным видом поинтересовалась она.

– Слово зейры, – кротко согласилась я.

– Иди… Только к воротам не подходи.

– Хорошо! – Я торопливо бросилась к двери. Выйдя, окинула беглым взглядом коридорчик, который служил границей между половинками дома. Обнаружила в уголке кучу мусора, прикрытую дырявой корзиной, насмешливо хмыкнула и вышла в сад.

Пару минут стояла у порога, словно любуясь чахлым кустиком в мелких ягодках, а на самом деле внимательно изучая дорожку, по которой никто не ходил до этого дня месяца два, кучки яблок, гниющие в зарослях бурьяна, густую пыль, покрывающую окна тех комнат, в которые меня не планировали пускать.

Потом сошла с низенького, в одну ступеньку, крылечка и медленно пошла вокруг дома. И как раз успела заглянуть за угол и рассмотреть двух привязанных под навесом лошадок, как сзади раздался недовольный окрик:

– Таресса!

«Явился, – немедленно разворачиваясь назад, фыркнула я, – и явно не в духе. Определенно что-то случилось. Интересно, как там Феллина?» И тут же рассердилась на себя: меня тут таскали, как козу, на веревке, строили непонятные интриги и сейчас повезут неизвестно куда, а я, дурочка, о Феллине волнуюсь!

И все же не выдержала, подойдя ближе и разглядев хмурое и осунувшееся лицо мага, неуверенно спросила:

– Что-то с Феллиной?

Дэсгард с минуту разглядывал меня изучающе, как пойманную бабочку, потом вдруг потер ладонью лоб и нехотя буркнул:

– Все с ней в порядке, можно сказать, повезло. Забрал очень почтенный человек… одинокий. – На секунду смолк, затем другим, властным тоном приказал: – Иди к тележке, я догоню!

– Но у меня там туфли, – вспомнила я. Чтобы не мучить заранее ноги в изящной, но не очень удобной обуви, Гайтола предложила мне пока ходить в прежних ботинках.

– Принесу, – коротко пообещал маг, поворачиваясь к двери. Судя по всему, он очень торопился.

Вернулся эрг через пару минут, молча усадил меня в коляску и подал туфли. Потом сел рядом, надвинул на глаза свою крестьянскую шляпу и щелкнул кнутом. Я мысленно плюнула три раза через левое плечо и попросила у судьбы удачи.

Глава 7

Бесплатное представление для важных гостей

Чем дальше мы отъезжали от окраины, тем многолюднее и красочнее становилась гуляющая по улицам публика. В этом городе не было привычных мне тротуаров, все ходили прямо по выложенным серым камнем мостовым, и, чтобы предупредить пешеходов о своем приближении, возчики дергали за специальные шнурки, протянутые к колокольчикам, висящим на шеях лошадок. И этот перезвон становился с каждым перекрестком все насыщеннее, сливаясь с гулом голосов, выкриками торговцев и смехом женщин.

Я жадно вглядывалась в лица обывателей, в лица их спутников или спутниц, рассматривала и запоминала наряды и прически. И чем дальше мы ехали, тем больше убеждалась, как правильно я сделала, что не стала пытаться сбежать. Многие из женщин были одеты примерно так, как меня наряжали в замке зейра Жантурио. Разница была в качестве ткани блио и расцветке. Как я догадывалась, сегодня, в честь бала, они надели все самое лучшее. Преобладали наряды ярких цветов и обилие украшений, вышивка и тесьма, кружева и атласные детали. Некоторые аборигенки были одеты, как Гайтола, только к платью обязательно прилагался либо фартук с оборками, либо длинная жилетка или верхняя юбка из другой ткани. Иногда с разрезами по бокам.

И я в своей чадре выглядела бы в этой яркой толпе очень незаметно. Для себя.

Но одежда была все же не основным, что меня интересовало. Мне очень хотелось понять по поведению женщин, как им живется в этом мире, есть ли у них хоть какие-то права, как с ними вообще обращаются.

Постепенно я начинала понимать, что если их переодеть в джинсы, топики или платья моего мира, то получилась бы совершенно обычная для какого-нибудь южного города, вроде Ростова, толпа. В этой толпе превалировали темноволосые и темноглазые аборигены и аборигенки, хотя изредка мелькали и более светлые шевелюры. Возможно, среди женщин их было и больше, но рассмотреть это мешали чепчики и накидки всевозможных цветов и фасонов.